И мне трудно представить образ чьего бы то ни было члена, кроме своего. Тошнота спиралью раскручивается по мне.

- Ты что-нибудь скажешь? - спрашивает она.

- Я даже не видел те видео.

- Завидуешь?

- Ни капельки, - говорю я ей. Включается душ, его шум слышен даже через стены. Я бросаю взгляд на закрытую дверь спальни, а затем вновь смотрю на половые доски. - Дэйзи, ты ведь не смотрела порно лишь для того, чтобы заснуть, правда? - это то, чего никто бы из нас не хотел для нее.

- Нет... - кажется, что ей есть что еще добавить, так что я жду. Мне слышно, как девушка ерзает на своей кровати. - У меня сегодня ночью был парень.

Температура в комнате падает на 10 градусов. Мое сердце снова погружается в океан, в ту песчаную воду, оно просто скользит по моему горлу, утопая. Я вижу, как парень старше ее трахает Дэйзи, что есть мочи, и в результате, я чуть ли не кидаюсь к журнальному столику, чтобы опрокинуть его. Но во время беру себя в руки и делаю глубокий вдох.

- Да? - несколько раз провожу рукой по волосам, приводя в беспорядок уже и так запутанные пряди.

- Ага, - отвечает она, останавливаясь на этом.

- Вы смотрели порно вместе? - я встаю на ноги и направляюсь на гребаную кухню, одной рукой прижимая телефон к уху. Я открываю холодильник, но там нет ничего, кроме воды и остатков сэндвича из Лакки. Не бей кулаком в стену, Рик.

- Это вне сомнения могло бы стать еще одной странной вещью сегодняшней ночи, но нет, мы не смотрели порно вместе.

- Он все еще у тебя? - не думай, бля, об этом. Я открываю морозильник, чтобы отвлечь себя. Он такой же пустой, как и холодильник. Упаковка перемороженной курицы и подставка со льдом. Последние четыре месяца я почти не проводил время в своей квартире. Ну, разве что, чтобы взять какую-то чистую одежду и снаряжение для скалолазания. Все остальное время я был у Дэйзи.

Я спал в одной с ней постели. Я заботился о ней. Она моя. Она чувствует, что принадлежит мне. Я не хочу ее ни с кем делить, ни с одним гребаным парнем. Я не хочу быть ни с какой другой долбанной девушкой.

Все это ощущается словно отвратительное предательство. Как мы вообще пришли к этому?

- Нет, - говорит она. - Он ушел. Я думала, что не делаю это неправильно, так что собиралась посмотреть порно.

- А это, это что? - спрашиваю я, найдя в шкафчике пакетик овсянки. Я разрываю его зубами и высыпаю в миску. Когда открываю бутылку с водой, Дэйзи отвечает.

- Секс. Я не могу получить оргазм. Думаю, проблема в моей физиологии, - заявляет она безэмоционально. Я вспоминаю, что когда-то она говорила, что раньше у нее был оргазм. Мы были в Канкуне в весеннем отпуске, и она сказала, что был случай, когда они с парнем пропустили всю прелюдию, сразу перейдя к сексу, и в результате она ощутила что-то большее. Я должен был бы быть счастлив за нее, однако я ощутил большую радость, когда Дэйзи призналась, что это был отнюдь не оргазм. Что она считала это оргазмом, но после разговора с сестрами, поняла, что ощущения были недостаточно яркими, чтобы считать это реальной кульминацией.

- Ты можешь получить оргазм, - говорю я. - Уверяю тебя, сладкая.

Ответа не следует. Я назвал ее сладкой, и хотя я и делаю это бессознательно, но знаю, что каждый раз, слыша это слово, она улыбается.

- Дэйзи?

- Гм? - она немного посмеивается. - Можешь это повторить?

- Нет, - я осознаю, что вылил в миску с овсянкой пол бутылки воды. - Черт, - проклинаю я. Теперь можно выбросить ее в помойку.

- Прости, - говорит она.

- Нет, дело не в тебе, - говорю я ей. Высыпав свою овсянку в мусорное ведро, я с силой бросаю миску в раковину, и она раскалывается. Да, что ж не так со мной сегодня? Я качаю головой. - Я, блин, ненавижу говорить с тобой по телефону.

- Я тоже.

Я прислоняюсь к шкафчику и смотрю на дверь спальни, наблюдая, откроется ли она снова. Я должен быть очень осторожен с людьми, которых привожу домой. Полтора года назад девушка, с которой у нас был одноразовый секс, украла мои черные боксеры. А затем она продала их за три тысячи долларов на eBay.

- Ты была осторожна с тем парнем? - спрашиваю я.

- У нас не было секса, - говорит Дэйзи.

Я закрываю глаза и делаю глубокий вдох. Спасибо гребаному господу.

- Он тоже часть странности этой ночи?

- О, да, - отвечает она. - Я просто не понимаю, почему знакомлюсь с людьми, и они кажутся такими замечательными, а затем, когда дело доходит до постели, они просто становятся... не такими, - она замолкает на пару минут. - Думаю, проблема во мне самой.

- Я уже ненавижу этого долбанного парня, - и это реальное приуменьшение.

- Ты бы ненавидел его еще больше, если бы увидел прошлой ночью. Он думал, что я девственница, и был рад лишить меня невинности в день нашего знакомства.

Я бросаю сердитый взгляд. Хочу перемотать время и забрать ее оттуда. Хочу сказать ей не встречаться ни с одной хреновой душой. Я желаю, чтобы мой брат не предъявлял мне свои претензии.

- Держись от него подальше.

- Так и планирую.

Душ выключается.

- Эй, Дэйзи?

- Да?

- Сейчас почти четыре утра в Париже. Прими чертов Амбиен и ложись спать, ладно? Позвони мне, как будет минутка.

Она колеблется.

- У меня есть минутка прямо сейчас.

- Тебе нужно поспать перед тем, как идти на работу.

- Это бессмысленно. Я должна быть в студии в пять тридцать, чтобы успеть уложить волосы и сделать макияж. Амбиен может вырубить меня на несколько часов, так что я просто буду бодрствовать.

Дверь спальни открывается, и в дверном проеме появляется завернутая в полотенце Эмилия, ее волосы сухие.

- У тебя закончилось мыло, - говорит она. - Я не могу найти в ящиках запасное, - она даже еще не приняла душ.

Блядь. Я хватаю ключи с кухонного стола.

- Я найду тебе что-нибудь. Жди здесь.

- Тебе не обязательно идти и покупать что-то, - говорит она.

- Я и не иду. Займу кое-что в квартире моей подруги. Она живет подо мной.

- Я пойду с тобой, - говорит Эмилия. - Подожди секунду, - она снова исчезает в моей спальне, и я замечаю, как девушка натягивает на себя вчерашнее синее платье.

Телефон все еще прижат к моему уху.

- Дэйзи...

- Я пойду.

- Нет, - говорю я резко. Я не хочу прекращать говорить с ней, особенно учитывая то, что следующий час она может провести в приступе паранойи. А я могу отвлечь ее от страхов. Даже будучи за тысячу миль это все еще возможно.

- Ты уверен? - спрашивает она.

Эмилия выходит из комнаты, улыбаясь мне.

- Ага, - говорю я Дэйзи. Я указываю на дверь и пропускаю Эмилию первой. Закрыв дверь, мы направляемся к лифту. Эмилия смотрит то на меня, то на телефон, который по-прежнему прижат к моему уху. На него она смотрит дольше. Моя подруга, - говорю я одними губами.

Эмилия кивает, а затем пытается сосредоточиться на экране спускающегося к нам лифта. Я нажимаю чертову кнопку пару раз, даже несмотря на то, что она уже горит, надеясь, что лифт придет быстрее и спасет меня от этого неуклюжего напряжения.


ГЛАВА 16

РИК МЭДОУЗ

- Я вчера разговаривала со своим врачом, - рассказывает мне Дэйзи по телефону, пока лифт опускается. - Она хотела, чтобы я снова описала то, что случилось у Лакки. Сказала, что это поможет избавиться от кошмаров.

- И помогло? - спрашиваю я коротко, более остро ощущая рядом с собой высокое тело Эмилии. Но Дэйзи одинокая, испуганная девочка в Париже, так что она важнее Эмилии. Она всегда будет важнее. Особенно учитывая связывающее нас прошлое и многочисленные события, которые сломили эту девушку на психологическом уровне.

- Я не знаю, - говорит она. - Это не помогло мне раньше. Сколько бы раз я не произносила эти слова, - она декламирует ровным тоном. - Какой-то злой парень на улице возле закусочной Лакки назвал меня пиздой и разгромил мой мотоцикл. Я не продвигаюсь ни на дюйм.

Меня передергивает от слова пизда. Ирония в том, что я ненавижу маты, ага, знаю. Но это слово имеет особо гадкое шершавое звучание, оно вызывает зуд у меня в ушах. Подсознательно я знаю, что это потому, что отец называл так мою мать, раз за разом. Это слово вызывает у меня тошноту.

- Ты упускаешь очень важную огромную чертову часть этой истории, - говорю я, - и это уж точно не то, что можно забыть за один день.

- Ну, вообще-то прошел не один день, - восклицает она в ответ. - Это было больше года назад, - если говорить об этом конкретном инциденте, то да, он был давно. Но это не единственное происшествие, возникшее в результате сверх внимания СМИ. Некоторые люди гордятся тем, что ненавидят девочек Кэллоуэй лишь за то, что те богаты, независимы и известны. Пресса любит выставлять их в образе привилегированных снобов, так что в результате люди считают их именно такими. Но это не давало права тому ебаному парню разбить Ducati Дэйзи. И тем более это не давало ему права нападать на нее при свете дня, когда она пыталась остановить разрушение своего мотоцикла. Хотел бы я быть там.

Я бы, вероятно, убил его ко всем чертям.

Но тогда я лишь отвез ее в больницу, потому что она не хотела никому больше рассказывать о происшествии. Не хотела беспокоить свою семью.

Так или иначе, но они все равно узнали, за исключением того факта, что ей сломали ребро. Или того, что после этого события у нее осталась психологическая травма. Ребята думают, что все обошлось несколькими синяками.

Я, блин, не виню ее сестер или своего брата за то, что ничего не заметили. Она отлично делала вид, что все с ней в порядке, даже при том, что это было далеко не так. Дэйзи ненавидит нытье, слезы и приступы гнева, потому что думает, что если проявит что-либо из этого, то покажется людям незрелой. Когда она тусуется со всеми нами, ребятами, которым больше двадцати лет, Дэйзи готова делать, что угодно, лишь бы избежать этого ярлыка. Сам господь запретил ей вести себя соответственно своему возрасту.