Римма пошевелилась, ища положение, в котором можно перевести дыхание. Ее лоб и корни волос были влажными, а губы – совершенно сухими, потрескавшимися. Дима осторожно прилег рядом. В знак благодарности за этот жест и за то, что случилось между ними, Римма положила голову ему на плечо. Устремив глаза в потолок, он стал лениво перебирать пряди ее волос.

– Знаешь, чего я хочу больше всего на свете? – сказал он мечтательно.

– Чего? – спросила Римма особым, мурлыкающим голосом.

– Хочу провести так остаток своих дней.

– На кровати?

– Где угодно, лишь бы рядом с тобой.

Отчего-то его признание вселило в нее не радость, а тревогу. Она приподнялась, чтобы посмотреть на часы, и покачала головой:

– Не говори глупостей…

– Это не глупости. – Наклонившись над Риммой, Дима принялся осыпать поцелуями ее обнаженное тело. – Я хочу украсть тебя у мужа и увезти далеко-далеко! И жить долго и счастливо.

– Ага, – хмыкнула она. – И умереть в один день! Так ты, оказывается, романтик? – Она звонко рассмеялась. – Весьма странное дополнение для твоего образа мачо.

– Мачо я для других. – Дима нежно поцеловал Римму в нос. – А для тебя я все тот же мальчишка без высшего образования. – Он самодовольно улыбнулся. – Хотя у меня теперь целых два высших.

– Правда? – От любопытства Римма приподнялась на локте. – И какие же?

– Экономист и маркетолог.

– Ну ты даешь! – В ее глазах читался восторг. – Какой же ты молодец!

– Не хотелось тебя разочаровывать, – со вздохом произнес Дима, – но обе профессии я освоил за пару тысяч долларов и несколько дней.

– О-о-о-о-о! – Римма со смехом ткнула его под ребро. – Какой кошмар! Ты же шарлатан!

– Только не для тебя. Ты единственный человек, с которым я могу быть предельно честен, оставаться самим собой.

– Неужели нет никаких тайн от меня?

– Тайны? От тебя? – Он театрально округлил глаза. – Какие могут быть тайны от моей второй половины?

– Стоп! – прикрикнула Римма. – Я не твоя половина.

– А чья? – поинтересовался Дима. – Того немолодого мужчины с оплывшей фигурой?

– Прекрати!

– Что ты в нем нашла, не понимаю? Неужели деньги?

– Если ты немедленно не перестанешь, то больше меня не увидишь, – решительно заявила Римма. – Я не позволю тебе насмехаться над своим мужем!

– Молчу-молчу. – Он изобразил шутливый испуг. – В конце концов, вкус у него хороший, раз он выбрал тебя.

Дима провел языком по коже Риммы, стал гладить ее с видом собственника.

Она высвободилась.

– Мне пора.

– Не торопись, – сказал он. – Никуда твой супруг не денется. А у нас самое интересное впереди…

– Нет, правда, я должна идти.

– Полчаса ничего не решают, – заявил Дима, укладывая ее рядом.

Вышла Римма от него почти через час. Быстро шагая по коридору, она тщетно старалась скрыть счастливую улыбку женщины, осознающей свою незаменимость. Но, когда пришла на свой этаж, ее словно подменили. Улыбка исчезла, лицо осунулось, походка сделалась неуверенной.

Стоя под дверью в своей номер, Римма сделала несколько глубоких вдохов и выдохов. Сейчас она войдет и предложит Глебу немедленно уехать отсюда. Почему? Да просто надоело. Отпуск не заладился. Да, так она и скажет.

– Как погуляла? – спросил Глеб, бесцельно переключая телевизионные каналы.

– Скучно было, – протянула Римма, доставая чистое белье, чтобы отправиться в душ. – Надоело мне здесь.

– Да? – удивился он. – Так быстро?

«Сейчас скажу: давай уедем, – думала Римма. – Это единственный способ прекратить отношения с Димой, раз у меня самой силы воли не хватает. Мы вернемся домой, и наваждение кончится. Потеряем деньги на билетах, но пусть это будет платой за спокойствие и чистую совесть».

– Хожу одна, как не знаю кто, – сказала она. – Скука.

– Если хочешь, завтра пойдем на прогулку вместе, – предложил Глеб, откладывая пульт. – Нога почти прошла.

– Нет! – испугалась Римма. – Даже не выдумывай! Не хватало еще повредить связки так, что потом не восстановятся. Еще скажи, что на лыжи опять встанешь.

– Почему нет? В конце концов, я приехал сюда не для того, чтобы перед телевизором торчать.

– Твое здоровье сейчас важнее всего, – проникновенно произнесла она. – И мы не будем им рисковать. Так что отменять постельный режим рано.

– Думаешь? – невесело усмехнулся Глеб.

– Уверена, – отрезала Римма, прежде чем запереться в ванной комнате.

Когда, распаренная и чистая до скрипа кожи, она хотела посмотреться в зеркало, гладкая поверхность оказалась затуманенной. Не раздумывая, Римма подняла руку и поверх своего неясного отражения написала пальцем одно короткое слово – то самое ругательство, которым награждает себя каждая женщина хотя бы раз в жизни.

Стереть слово с зеркала оказалось значительно проще, чем из сознания.

Глава 6

Римма пребывала в полном смятении. Ее настроение напоминало качели: то взмывало вверх, то падало вниз. Каждый раз, уступая физическому желанию, она ощущала восторг, сравнимый с тем, что чувствуешь, когда, нарушая дорожные правила, мчишься на недозволенной скорости. Опьяненный свободой, ты пролетаешь светофоры и запрещающие знаки. Но где-то глубоко внутри, на самом дне сердца притаился страх. Потому что ты понимаешь, как велика опасность попасть в аварию. Ведь правила оберегают не только других, но и тебя.

Римма прекрасно понимала это. И ей было страшно потерять привычную жизнь рядом с Глебом. Но разве могла она устоять перед искушением новизны, перед соблазном попробовать усидеть на двух стульях? Не получилось. Это ужасно удручало Римму. В своей интрижке она зашла слишком далеко. И трясина затягивала все глубже и глубже. Она ведь решила уехать, но не смогла. Это означало, что она потеряла контроль над своими чувствами и поступками. Ужасное состояние. И ради чего? Что Римма знала о Диме нынешнем? Что он мог ей дать, кроме мимолетных утех украдкой? Стоило ли рисковать ради секса с ним проверенными отношениями с Глебом?

Мысли не давали покоя. За несколько дней Римма стала раздражительной, вспыльчивой и нервной. Ведь любой человек в нестабильной ситуации перестает контролировать эмоции.

Любая мелочь могла выбить Римму из колеи. При Глебе ей часто хотелось расплакаться, но удерживало лишь то, что она не сумеет объяснить свои слезы. Только теперь Римма начала понимать, что страсть подобна отравленному вину. Если не хочешь умереть – нужно остановиться. Сердечная боль, душевные муки и временное недомогание – этим все может и ограничиться, если вовремя отставить бокал в сторону…

Но не получалось, не получалось.

Оставалась четверть часа до обеда. Римма стояла перед раздвинутыми дверцами стенного шкафа, плотно увешенного одеждой. С каждой минутой ее выражение лица становилось все более несчастным.

Глеб натягивал брюки, с опаской поглядывая на Римму. Он без труда угадывал в ее осанке раздражение, способное превратиться в скандал. А он очень не любил скандалы. Когда был помоложе, то еще мог терпеть женские слезы и крики, хотя и недолго. Правда, Римма закатывала ему сцены всего пару раз за десять лет семейной жизни. К счастью для Глеба, она умела себя контролировать. Но сейчас он почувствовал, что ее долгое стояние перед открытым шкафом – не к добру. Ему казалось, что если вести себя тихо, то, возможно, Римма не заметит его и гроза пройдет мимо. Поэтому он старался ступать как можно мягче и не звенеть пряжкой ремня.

Но это ничего не изменило.

– Почему я не взяла то лиловое платье? – проговорила Римма, словно бы вопрошая саму себя.

– Не захотела, наверное, – осторожно предположил Глеб.

– Нет. Было не так. Ты мне посоветовал.

– Ты спросила: брать или не брать? Я ответил: как хочешь.

– Тогда я сказала: наверное, оставлю.

– Вот видишь, – обрадовался такому финалу Глеб, плохо помнивший дискуссию о лиловом платье.

Но для Риммы не существовало мелочей!

– Я сказала, что оставлю, а ты одобрил: правильно. И зачем только я послушалась тебя?

– Посмотри, сколько у тебя других платьев, – мягко произнес Глеб, не приближаясь к жене. – Я очень люблю твое синее, например…

– Да что ты понимаешь в стиле? – вспылила Римма, словно только и ждала подходящего момента.

В ее голосе отчетливо звенели слезы.

В другой раз Глеб поспешил бы броситься к ней с объятиями и утешениями, но не сегодня.

– Ты права, – согласился он, приблизившись к Римме и внимательно посмотрев на нее. – В стиле, особенно в женском, я совершенно не разбираюсь. – Он подошел к Римме так близко, что от его дыхания зашевелились пряди ее волос. – Но зато…

Он замолчал.

– Что зато? – поторопила его с ответом Римма.

– За десять лет я научился неплохо разбираться в тебе.

– К чему ты клонишь? – Она скрестила руки на груди и сделала шаг назад, словно готовясь к обороне. – Говори прямо.

– Это ты скажи мне прямо. – Глеб с вызовом посмотрел ей в глаза. – Что с тобой происходит?

– Со мной? А что со мной происходит?

– Ты все время на взводе, все время раздражена. У тебя по сто раз в день меняется настроение. Ты избегаешь смотреть мне в глаза и явно тяготишься моим обществом. Продолжать?

– Ты все выдумываешь, – отмахнулась Римма. – Глупости какие-то…

Она опять махнула рукой.

– Хорошо, – кивнул Глеб. – Тогда я спрошу напрямик. У тебя кто-то есть?

В комнате повисла тишина, в которой было слышно дыхание обоих. Римма сглотнула, безуспешно попытавшись сделать это беззвучно.

– Кто у меня есть? – она не слишком удачно изобразила недоумение. – Ты не мог бы говорить конкретнее?

– Ты крутишь с кем-то роман? – вкрадчиво осведомился Глеб. – Я достаточно конкретно изъясняюсь?

– Что?

Римме показалось, что ее изнутри обдало кипятком. До этого мгновения она не предполагала, что все зайдет так далеко и она услышит подобный вопрос от Глеба. И теперь она была способна лишь бессмысленно хлопать накрашенными ресницами, не зная, что ответить. Только сейчас она отчетливо поняла, как боится разрушить свою жизнь – привычную, размеренную, полную достатка и душевного тепла.