– Почему ты молчишь? – Глеб смерил ее насмешливым взглядом. – Потому что я попал в точку?

– Я молчу, потому что не ожидала услышать от тебя такую глупость. – Римма гневно задвинула дверцы шкафа. – С кем же, по-твоему, у меня роман?

– Например, с массажистом.

– Ты серьезно? – Рима захохотала, запрокинув голову назад. – Мой массажист – женщина, а у меня нормальная сексуальная ориентация. Так что успокойся.

Глеб молча смотрел на жену. На его лице играла едва заметная улыбка. Его особая улыбка с приподнятым правым уголком рта.

Покачав головой, Римма как ни в чем не бывало опять открыла шкаф, достала оттуда платье и удалилась в ванную комнату. Закрыв за собой дверь, она включила воду и села на корточки, не в силах справиться с дрожью в коленях и руках. Она сама удивлялась тому, как сумела выкрутиться. Словно за нее говорил кто-то другой. Но теперь стало очевидно: Глеб подозревает ее и будет более бдительным. Сейчас ей удалось выйти сухой из воды, но дальше – неизвестно, как все обернется.

«За обедом попрошу его улететь отсюда раньше срока, – твердо решила Римма. – Скажу, что мне надоело, к тому же наши отношения стали только хуже».

С этими мыслями она облачилась в серое вязаное платье. Вздохнув, отметила, что под него неплохо было бы купить сережки с голубыми топазами.

* * *

День выдался хмурый, пасмурный, словно природе захотелось показать людям, что она не всегда будет к ним снисходительна.

Окружающие вершины затянуло серой мглой, свет померк, небо и солнце словно бы исчезли из мира. Звуки сделались глуше, краски потускнели, снег начал налипать на лыжи, из-за чего катание перестало быть столь же приятной забавой, как обычно.

Большинство отдыхающих спустились к подножию и проводили время в кафе и бутиках – сейчас там было не протолкнуться. В ресторане отеля тоже стало многолюднее. Казалось, что изменение погодных условий наилучшим образом повлияло на аппетит отдыхающих – он вырос как минимум вдвое.

Римма и Глеб вошли в ресторан, держа друг друга под руку, переговариваясь на ходу и улыбаясь. Однако, если бы за ними наблюдал человек, хорошо их знающий, он бы заметил, что оба на взводе. Несмотря на выражения лиц, на улыбки, на ту учтивость, с которой Глеб отодвинул стул, помогая Римме сесть за стол.

– Спасибо, – кивнула она.

– Не за что, – пробормотал он, усаживаясь напротив.

Придвигаясь вместе со стулом, он задел коленом стол, отозвавшийся на это перезвоном бокалов.

– Осторожнее, – обронила Римма.

– Нога не очень слушается, – буркнул Глеб.

– Тем более будь осторожен.

– Спасибо за заботу, любимая.

По непонятной причине вежливый ответ прозвучал для Риммы как издевка. Она нервно схватила меню. По вечерам в ресторане обслуживали официанты, предоставляя возможность любителям поесть предвкушать утренний шведский стол.

Выбирая блюда, Римма бросила привычный взгляд в ту сторону, где обычно сидел Дима, – и пальцы судорожно стиснули меню. Дима был не один, а в компании миниатюрной брюнетки, раза в два старше его. Римме очень хотелось бы верить, что это его мать. Но с Диминой мамой она, к сожалению, была знакома лично, и это явно была не она. Да и в любом случае с родительницами так не общаются.

Дима с азартом рассказывал что-то своей спутнице, целуя ей руки после каждой фразы. Брюнетка нежно смотрела на него и иногда трепала за волосы, как шаловливого, но очень любимого щенка.

Неожиданно Римма перехватила взгляд Глеба. Она как-то не заметила, что он все это время наблюдал за ней. Одарив Римму многозначительной улыбкой, Глеб обернулся и посмотрел на столик, за которым сидел Дима. От стыда она была готова провалиться сквозь землю. Коря себя за глупость и неосмотрительность, она поспешила переключить внимание супруга на выбор блюд.

С самого первого дня Глеб не мог нарадоваться на местную кухню, объединяющую кельтские, итальянские, немецкие, венгерские и многие другие традиции. Ему нравились плотные завтраки, включающие в себя суп, различные колбасы, сытные гарниры и салаты. Компенсируя утренним изобилием, австрийцы старались умерить свои аппетиты за ужином, но Глеб не был австрийцем, и Римма умело играла на его любви поесть, иногда переходящей в откровенное обжорство.

– Ну что? – спросила она деловито. – Для разминки возьмем большой вюрстель? Я ужасно проголодалась.

Подразумевалась знаменитая австрийская закуска под названием вюрстельштанд – ассорти из всевозможных колбасок, сосисок, сарделек и бекона, к которым непременно подавались горчица и душистый домашний хлеб с тмином.

– Отлично! – просиял Глеб, предвкушая угощение.

– Знаешь, – продолжала Римма, листая меню. – Можем выпить пива, если хочешь…

Конечно, он хотел, потому что так и не научился наслаждаться винами, в которых Римма знала толк. Обычно она не снисходила до пива, но сегодня решила пойти навстречу простеньким предпочтениям Глеба.

– Мы так и не попробовали знаменитый венский шницель, – нерешительно проговорил он. – Телятина, обжаренная в сухарях, как за тем столом, видишь?

– Так давай тоже закажем, – согласилась Римма и машинально провела рукой по животу, еще более плоскому и упругому, чем до приезда на курорт.

– Отлично! – Глеб потер руки. – А на гарнир возьмем картофель. Или капусту?

– Рекомендую клецки с салатом, – сказала Римма.

«Должны же у него быть какие-то радости в жизни, – подумала она, украдкой наблюдая за Глебом. – Он обжора, а я развратница. У каждого есть свои недостатки. Иногда мы с ними боремся, а иногда уступаем. Война с переменным успехом».

Посовещавшись, они решили взять на десерт по куску яблочного и абрикосового пирога из нежнейшего и тончайшего теста. После этого даже у Глеба не осталось простора для фантазии.

– Сегодня у нас пир на весь мир, – заметил он. – В честь чего?

– Отпуск скоро закончится, – напомнила Римма, отметив про себя, что снова не предложила уехать раньше. – Нужно насладиться оставшимся временем в полной мере.

– Конечно, – согласился Глеб и нахмурился.

Даже поданный на стол вюрстельштанд со всеми своими замечательными компонентами не смог увлечь его настолько, чтобы морщины на лбу разгладились. Римма же вообще ела без аппетита. Ее мысли были заняты не колбасками и процессом макания их в горчицу, а совсем другим.

«Еще недавно Дима держал меня в своих объятиях и шептал слова любви, а теперь развлекается с другой, – думала она, вяло отправляя в рот маринованный артишок. – Но я заставлю объясниться лживого негодяя. Я из-за него чуть мужа не лишилась, а он с этой вороной воркует».

В одно мгновение Римма, терзаемая ревностью, ненавидела Диму, а в следующее – была готова вцепиться в него обеими руками и не отдавать никому. Она старалась больше не смотреть на ненавистную парочку, чтобы не давать Глебу повода для новых подозрений. Но иногда все же бросала короткий быстрый косой взгляд в ту сторону. Каждый раз, замечая идиллию между брюнеткой и Димой, она прилагала огромные усилия, чтобы не поморщиться досадливо, не швырнуть вилку на стол или не шарахнуть стаканом об пол.

К счастью, выпитое пиво не способствовало бурным проявлениям эмоций. Оно скорее расслабляло, наполняло приятной ленцой, позволяло не смотреть на происходящее с излишним драматизмом.

Когда принесли десерт, Римме показалось, что она знает, как избавиться от чувства ревности, поселившейся в груди, подобно изжоге. Игриво посмотрев на мужа, она улыбнулась.

– Что? – Глеб смущенно промокнул губы салфеткой. – Я испачкался?

– Немножко есть, я сейчас вытру. – Римма изящно поднялась со своего места и, подойдя к мужу, поцеловала его в блестящие губы. – Теперь все хорошо.

Находясь за спиной Глеба, она имела возможность беспрепятственно наблюдать за Димой. Увидев его удивленный взгляд, она торжествующе улыбнулась и снова села за стол.

– С чего это ты вдруг? – Глеб смотрел на Римму с детским обожанием и восторгом. – Изменилось настроение?

– Разве у женщины не может поменяться настроение? – Римма провела носком сапога по ноге Глеба. – Тем более когда она отмечает десять лет счастливого брака с самым лучшим мужем на свете.

– Это я лучший?

– Во всяком случае, для меня.

– Давно ты меня так не хвалила, – произнес Глеб внезапно севшим голосом. – Может, пойдем в номер?

– Я еще не закончила. – Улыбнувшись, Римма принялась соблазнительно поедать пирог, покрытый сахарной пудрой, похожей на альпийский снег. – Дашь попробовать своего?

Она кивнула на апельсиновый пирог Глеба.

– Конечно! – Он хотел подвинуть тарелку к Римме, но, увидев ее недовольный взгляд, наколол кусочек на вилку и протянул ей. – Пробуй.

Съев предложенное угощение, Римма облизала губы кончиком языка. Подумав секунду, она обмакнула палец в сливки, которые прилагались к пирогу, и отправила его себе в рот.

Глеб, сидевший напротив, ошарашенно наблюдал за женой.

– Мы уже можем иди в номер? – спросил он нетерпеливо, когда их тарелки опустели.

– Конечно, любимый. – Римма обворожительно улыбнулась. – Пойдем скорее.

Глеб помог Римме встать из-за стола и, обняв ее за талию, увлек к выходу.

Римма не смотрела на Диму, но знала, что он глядит ей вслед и лицо его уже не такое самодовольное, как несколько минут назад.

* * *

Вернувшись в номер, Римма внезапно погасла, словно кто-то выключил прибор, генерирующий в ней какой-то волшебный ток. У нее пропало настроение продолжать эротический спектакль, начатый в ресторане. Разувшись, она хотела лечь на кровать, чтобы дать ногам отдохнуть от каблуков. Но Глеб крепко прижал ее к себе.

– Хочу тебя, – прошептал он ей на ухо. – Давно не видел тебя такой.

– Какой?

– Особенной. Ты… ты…

Не находя слов, Глеб в качестве компенсации дал полную свободу рукам. Его дыхание сделалось шумным и нетерпеливым.

– Нет, не сейчас. – Римма попыталась высвободиться из крепких объятий. – Давай позже, когда ляжем спать.