– Дети чувствуют искренность. Ты можешь окружить её целой армией специалистов вроде Марины Генриховны, хотя, уверена: ты уже так сделал. И они будут каждый день писать тебе отчёты о проделанной работе, но это вовсе не означает, что хоть как-то помогут Алисе. Их действия слишком агрессивны, здесь другой подход нужен.

– М-м… Разбираешься в детской психологии. – Откровенно насмехался над суждениями, но видно было, что над словами раздумывал.

– Как ни крути, а они на работе. Как только перейдут грань психолог–пациент, воспитанница–ученик, потеряют здоровую долю профессионализма и объективной оценки, но пока стоят у этой черты, не смогут девочку понять до конца. А она хочет подобного общения. Она к нему тянется.

– И зачем ты мне всё это сейчас говоришь?

– Потому что ты спросил. – На экран глянула. – С установкой я закончила, где запись с праздника?

– В верхнем ящике стола. – Пояснил между делом и поспешил вернуться к интересующей теме. – Я, кстати, тебя ни о чём не спрашивал, просто хотел найти то, что могло Алису заинтересовать.

– Тогда мне нечего добавить. – Буркнула недовольно и в экран уставилась, а Крайнов на неё.

Три часа сидел, взгляд не отводя. Прикидывал, размышлял, иногда своим мыслям усмехался, иногда они вводили в ступор. Но было в Анютке Ковалёвой то, что заставляло раз за разом возвращаться к одной практически призрачной идее: она могла и хотела помочь. Даже сейчас, когда делает вид, что его внимания не замечает, хочет помочь. Нужно только попросить, а просить Крайнов не любил. Заинтересовать мог если не материальным, то духовным обогащением. Есть же для фотографов курсы интересные, мастер-классы, уроки от ведущих мировых специалистов в области фотоискусства. То, что она себе в силу разных причин позволить не может. И ещё одна мысль была. Чуть бесшабашная, а, может, и вовсе безумная, но Аня отзывалась на слова, прикосновения, она преображалась рядом с ним. Нельзя объяснить, привести такие излюбленные, имеющие материальную основу примеры для доказательства точки зрения, но был другой, порой, более значимый фактор: интуиция. Кир её угнетал. Одним своим присутствием заставлял терять лёгкость общения, будто обременяет. Смысл в деталях: она начинает чаще моргать, чтобы взять под контроль взгляд. Прячет ладони в задние карманы джинсов, чтобы не допустить нежелательного к ним прикосновения. Тонкие нежные пальцы – её зона сверхчувствительности. Как она ласкала ими объектив, настраивая его, как задерживала дыхание, чувствуя удовлетворение от результата. У неё даже улыбка меняется в моменты, когда, как думает, никто этого не видит. Ему ещё так улыбается, а вот Киру уже иначе. Вымученно, как неоспоримое условие, как оговоренные обязательства. И не хочет его. Не возбуждается. Не прогибает стройное тело под его прикосновения. А так не должно быть.

Прикинул вдруг: а с ним что? Что происходит с ним в её присутствии? Азарт? Желание побороть противника или это что-то другое? «Ага, светлое и значимое» – головой покачал, над самим собой посмеиваясь. И именно это заставляло просиживать часы напролёт, наплевав на плотный график, клиентов, обязательства. Потом только понял, спустя несколько дней тесного общения, что хочет. И прикосновения, и разговора, и близости. Внимания её хочет и ревновать начинает к машине из пластика и железа. Ждать милости от судьбы не привык, потому сделал первый шаг. Небольшой, незначительный, чтобы не спугнуть. Что-то вроде временного перемирия. И не скрыл внутреннего ликования, когда Аня ответила. Не только податливостью, источаемым позитивом и заметным вздохом облегчения, но и словом, которое теперь не было упрёком, а, скорее, наставляло на путь истинный. Истинный, с точки зрения наивной девушки. Дальше – больше.

Теперь мог не только смотреть со стороны, но и приблизиться, прикоснуться. Не давить. С ней бы этот номер не прошёл. Аня создаёт лёгкую паутину независимости вокруг себя. Художник… Ну и пусть. Пробные прикосновения как бы невзначай именно то, что она хотела бы ощутить. Внимание. Как и любая женщина Анютка любила внимание. И ведь отзывалась! Никаких категоричных заявлений, но этот отзыв сложно спутать с чем-то другим. Смягчалась, расслаблялась в его присутствии, поддавалась улыбке и в глаза заглядывала. Проникновенно так, будто что-то искала и, наконец, нашла. Так только молоденькие девочки и могут смотреть. Со всей присущей им наивностью, веру в мир и доброту людей.

Очень чётко запомнил тот момент, когда её оборона рухнула. Ну, не то чтобы совсем уж рухнула, но для такой «правильной», как Крайнов любил называть Аню, девочки, это понятие были сродни истине. Она что-то увлечённо рассказывала про удачно падавший свет, про композицию, которая именно в этом снимке была классической, постановочной, а Крайнов всё затылок её рассматривал. В этот день у Ани волосы были подобраны вверх, открывая шею. Будто намеренная провокация и он, можно сказать, не смог устоять. Губами к линии волос прикоснулся, а сам затаился, реакцию считывая. Даже рассматривал вариант, при котором можно временно отступить. Как стратегический шаг, но применять его не пришлось. Видел, чувствовал, как дышать перестала, как неуверенно плечом повела, и как засмеялась от щекотки не смог упустить. В тот момент не было произнесено ни единого слова, но он для себя всё решил. Аня сомневалась, так это её, девичье дело, а у Крайнова сомнений на её счёт не осталось. Сделала правильный выбор, не более.

Хотелось большего, но она предпочитала играть в игру, условиями которой была долгая осада и итоговый решительный прорыв, под действием которого будет просто невозможно устоять. Да и сложно разворачивать её к себе, раздвигая ноги, когда про дочку его лепечет. Переживает, что ли, по её поводу. Этот момент тоже был не на заднем плане. До сих пор у Крайнова не было любовницы, которую он мог позволить себе привести в дом, познакомить с Алисой. Даже мысли такой идиотской не возникало. Как две непересекающиеся прямые, устремлённые вперёд. Про Кира не думалось вообще. В этот момент его просто не было на горизонте, и всё.

Что Аню привлекало Крайнов мог и без подсказок ответить: силу его чувствовала, созревший мужской характер. Несмотря на рассуждения художников о материях, из которых состоит этот мир, о возвышенных чувствах, каждый стремиться найти свой якорь, чтобы не заблудиться и иметь возможность сделать передышку. Кир этим якорем не мог быть априори – он и сам болтался в пространстве. А вот его выбор… Прав отец: Аня на их мать похожа. Потому и привлекает безоговорочно. От неё даже пахнет так же. Духи из близкой к маминой цветочной композиции.

Кроме разговоров об Алисе и рассуждений о работе, Аню вроде как мало что интересовало, но она исправно, день за днём возвращалась в его дом, устраивалась в его кресле и позволяла себя соблазнять. Каждый день. Каждый раз. И внимание ей это нравилось. Но нарушить своеобразную черту никто не решался. Аня только лишь потому, что принимать решения должен мужчина, а Крайнов, так и вовсе определиться не мог, что останавливает.

– Анют, а, Анют? – Рисовал на её спине невидимые узоры, проводя между лопаток кончиками пальцев. – Ты ещё долго собираешься передо мной хвостом крутить, сладкая?

– И в мыслях подобного не было. – Неустанно щёлкала по кнопке мыши, ретушуя фото.

– Я хочу тебя. – Заявил, но не категорично, а будто играючи. – Как ты считаешь, долго готов выдержать мужчина, находящийся в постоянном напряжения?

– Не понимаю, о чём ты. – Усмехнулась, полуобернувшись на стуле. – У меня есть молодой человек. Твой брат, между прочим. – Проговорила тихо и, будто сама слова произнесённые осознала, так потемнела с лица. – Тебе должно быть стыдно за такие слова.

– А я вот как-то воздержался от стыда, не поверишь. – Зубы сцепил и резко вперёд подался, обхватывая Аню с плеч обеими руками. Настойчиво провёл носом по гладкой коже. От ключицы и до мочки уха, запах её в себя втягивая, ощущая практически болезненные спазмы внизу живота. – Малыш, я ведь не заставляю тебя делать выбор. – Выговорил сквозь зубы и ладонями по бокам провёл, намеренно чувствительные места задевая. Остановился на выпирающих тазовых косточках и сжал сильнее. – Откусила один пирог… не вкусно – попробуй другой. Мы взрослые люди, в любом случае разберёмся.

– Это некрасиво. – Напряглась она всем телом и Крайнов напрягся, понимая, что удерживать Аню в таком положении бессмысленно.

– Зато жизненно. – Выдохнул, не разделяя её сомнений, раздражаясь. – Или ты думаешь, что все измены происходят по большой любви?

Аня как от пощёчины дёрнулась и неприязненным взглядом полоснула. Так, что Крайнов свою же щёку и потёр, жар разгоняя.

– Не нравится то, что говорю? – Недоверчиво усмехнулся. – А то, что делаю? Что делаю, нравится?! – Аня с кресла подскочила, в угол кабинета метнулась, заставляя недобро скалиться такой реакции. – Можешь не отвечать, и сам знаю.

– Я просто расскажу Кириллу.

– Расскажешь что? Что его старший брат сделал девочке неприличное предложение? И что ты думаешь, он тебе ответит?

– Я скажу, что не люблю его. Этого достаточно.

– Правда? Так думаешь? – Брови Крайнова взлетели вверх, а сжатые кулаки напряжённо помассировали шею. – Очень трогательно представить, что ты веришь в подобные сказки, но… Если его не любишь, то кого тогда? Меня?

– Этого уж точно утверждать не возьмусь. – Тихо призналась, отрицательно качая головой, глядя в глаза. – Но что не люблю его – это правда.

Смотрела и одобрения искала, а нашла насмешку.

– И как ты думаешь, что он тебе ответит? – Наконец, Крайнов выдохнул, едва сдерживая порыв рассмеяться. Не услышав ни слова, к Ане подлетел и в угол зажал, не прикасаясь, не пытаясь удержать. Только психологическое давление, которое сейчас зашкаливало. – Почему, считаешь, не звонит, когда ты здесь, когда со мной?

Растянув губы в улыбке, Ане задорно подмигнул.

– Да потому что мысленно он давно уже смирился с тем, что я тебя трахнул. – Поведал «страшную» тайну и вот теперь действительно не пустил, когда попыталась в сторону увильнуть.