– Посмотри на себя, Ань. В зеркало посмотри. – Тихо простонал. – Нормальная ведь девчонка, а Пашку выбрала. Как… как так произошло, я не понимаю… Как? Когда успела? У тебя же глаза стеклянные становятся, когда на него смотришь. А так быть не должно. Так быть не должно, не с тобой! – Вызывающе громко рассуждал, периодически удивляясь, а Аня ему в этом не мешала, выжидая время.

– Ты ведь всё равно меня не любишь. – Головой покачала, когда поняла, что каяния души закончились и Кир хмыкнул, не веря услышанному.

– Не любишь… – Повторил с отвращением. – Но и ненавижу не настолько, чтобы Пашке отдавать. Да он же не любит тебя! – Подскочил, к Ане вплотную приблизившись. – Он, вообще, никого кроме себя и работы своей не любит. Не умеет, не видит в этом необходимости! Смотрю на него и диву даюсь, как Алиса рядом уместилась, не мешая величию. – Хмыкнул с презрением. – Он больной человек. Собой больной. И все остальные существовать перестают, если его величеству что-то взбрело в голову. Сегодня он хочет тебя, завтра захочет другую и что делать будешь? Смирно отойдёшь в сторону? Отойдёшь ведь, потому что тебе другого варианта и не предложат. А если взбрыкнёшь, то хребет переломает и всё равно переступит. Потому что плевать! И на меня, и на тебя плевать!

– Кирилл, я сейчас нахожусь в таком состоянии, когда твои слова не достигают цели, а разбиваются до неё не долетая. Ничего с этим поделать не могу, потому что он нужен.

– Нужен? Зачем? Про любовь всей твоей жизни не заливай, всё равно не поверю. А ему и намекать не вздумай: насквозь людей видит, отступиться от сказанного не предложит и бить будет, пока не сдохнешь с этими словами на губах. А бьёт Пашка больно, не сомневайся даже. Так зачем?

– Потому что человек рождён для того, чтобы совершить ошибки. Так случилось, что Павел стал слишком близко, настолько, что теперь различить не могу, рядом стоит или на моём пути. Вот и иду, закрыв глаза. И не развернусь. Не позволю себе.

– А я? Я тоже был твоей ошибкой?

– В некотором смысле… – Подавленно поёжилась, отступая, а Кирилл по-своему всё переиначил, обхватил руками за плечи и к себе прижал.

– Только не вздумай извиняться. – Кисло улыбнулся. – Я всегда знал, что ты уйдёшь. Уйдёшь и у меня не задержишься. – Прошептал, поглаживая по спине, успокаивая. – Просто странно как-то. Ты и… Паша. А я совсем не могу тебя защитить…

– Не надо. Я справлюсь.

– Да уж… Он ведь тебя выгнал?

– Откуда знаешь?

– По глазам твоим квадратным понял, когда из дома выскочила. Неправ был, что дождался. Ты бы побродила и к нему вернулась, а я увёз… Пашка, он отходчивый, но тебя не простит. Проигрывать не любит. И ведь знаешь это, не можешь не знать. Так, зачем ушла, если так этого добивалась?

– Я не добивалась, я по течению плыву. Вот, за тебя зацепилась, потом за него. Сейчас зацеплюсь ещё за кого-нибудь…

– Не нужно. Я как-то слышал, что всё в нашей жизни идёт по определённому кругу и если правильно выбрать время, то можно оказаться в том же месте, на том же перепутье. Только будь очень внимательна: во второй раз не ошибись. А сейчас нужно отдохнуть. Займись работой. Марк как-то говорил, у вас наклёвывается совместный русско-турецкий проект. Бросай на него все силы, иначе захлебнёшься в потоке мыслей и обдумывании сказанных слов, совершённых поступков.

– Паша считает тебя ребёнком, потому что не слышал этих слов.

– Он всегда будет видеть во мне только надоедливого младшего брата. – Кир облегчённо выдохнул и улыбнулся. – Всё устроится, вот увидишь. Только дай время всем нам остыть. Мне тоже, ведь я пережил первое своё разочарование в любви. – Лицом в Анины волосы вжался и попытался расслабиться, настраиваясь на её волну.

Уже глядя с балкона, напомнил.

– Ты слышала, Ань? Не ошибись во второй раз! Не вздумай снова его выбрать! – Рассмеялся, когда рукой на прощание махнула, и тут же брата набрал, желая разговор завершись.

Потом, спустя время, Кирилл первым осудит Аню за то, что к Крайнову вернулась. Осудит, но не сможет отказаться. Во всём поддержит и всегда выслушает. Всегда увидит то, что и не думала вслух произносить.

***

Они так никогда и не вернулись больше к тому разговору, который начали в вечер первой встречи. Кирилл тогда Аню уличил в том, что расчётливая, что выше головы прыгнуть пытается, а она промолчала. Восемь лет молчала и промолчала бы дольше, если бы тот сам всё не понял. Не стал ничего объяснять, заметил только, что целеустремлённые люди достойны похвалы, что окружающим стоит на неё ровняться. Правда, иногда достигнутые цели больно бьют по самолюбию, уничтожают твою душу, твой разум. Ты становишься заложником этой цели, чаще всего неподъёмной, чаще всего фатальной и навсегда угождаешь в пропасть, переполненную такими же исполненными желаниями.

– А стоит ли твоя цель этих жертв? – Спросил он тогда, стирая с губ присохшую кровь.

– Только моя и стоит…

***

9. 2011 год

Сведений о Ковалёвой было немного. В основном информация о семье, образовании. Не за что зацепиться. Больше внимания уделили периоду, когда она была замечена в окружении Крайнова. Звания, премии, награды. Несколько походов в горячие точки – редакционное задание. Тогда ещё девчонкой была. Может, там что? Но решить эти вопросы с места возможным не представлялось, потому выбирать не приходилось. Нужно давить. Амелин изначально знал это, понимал, вот только представлял себе подобное сложно. Пока не познакомились, секундным делом показалось, но когда в это секундное дело вмешивается личный интерес…

Разговор со следователем не шёл из головы, но любые попытки что-нибудь вспомнить из вечера, который для всех представляет особый интерес, заканчивались лишь головной болью и нулевым уровнем полученной информации. Свадьба Давыдова стала настоящим событием не просто для города – для всей области. Он был большим человеком, уважаемым, и влияние имел, казалось, безграничное. Последнее время Паша всё чаще стал отмалчиваться на вопросы о нём. Нет, и прежде не разглагольствовал, но сейчас будто отвращение испытывал всякий раз, как разговор об общем знакомом заходил. Аня была не настолько глупа, чтобы задавать подобные вопросы, но на деловых ужинах, на которых присутствовала достаточно часто, на дружеских встречах, тема нет-нет, да поднималась. А буквально неделю назад обратила внимание, что после этого вопроса Паша на неё посмотрел. Уверенно так, будто что-то сказать хочет и не хочет одновременно. В тот раз, впрочем, как и в любой другой, Аня беззаботно улыбнулась, а потом пыталась хмуриться вроде как пропустила что-то важное, но тема быстро себя исчерпывала и можно было выдохнуть спокойно. Сейчас о Давыдове спрашивал следователь. Амелин, кстати, о нём умолчал. Интересно почему? Он, вообще, был не так прост, как хотел казаться. Первое обманчивое впечатление… Когда его можно было принять за представителя защиты, которого всё же вызвали. Уверенный в себе, гордый красавец – именно эта мысль мелькнула первой. Вторая, кстати, не отличалась оригинальностью и чем-то напомнила предыдущую. Потом, когда ясно стало, что к защите мужчина не имеет отношения, появился интерес. Обычный женский интерес, возможно, даже любопытство. Такое непривычное чувство для фотографа. Фотограф сначала видит фактуру, считывает элементы личности и только тогда на внешность обращает внимания, здесь же, логическая связь дала сбой и пошла в обратном направлении. И голос. У него был какой-то особенный голос. Завораживающий. Теперь уже знала, для чего Амелин умело пользовался природным обаянием, а тогда просто наслаждалась. Он смотрел так, что о своей ущербности на время забыла. Но только на время. Ровно до того мгновения, как всё прояснилось. Стало понятно, кто он и зачем здесь… И спросил почему-то про Кирилла. В тот момент сердце неприятно сжалось, а потом понеслось навёрстывать упущенное в бешеном темпе. Крайнов-младший всегда занимал особое место в её сердце. Был слишком близко, чтобы сейчас вот так спокойно рассуждать, ничего не смысля в происходящем. А ещё знала, что у Кира проблемы. Возможно, серьёзные. Сам он со временем на брата стал похож и переживаниями делиться перестал, но Паша как-то обмолвился, что всё не так просто… Не так просто…

Команда конвоира застала врасплох, нарушила мыслительный процесс и не отозвалась в голове должным образом. Да и просто встать Аня не смогла. Руками в шершавую стену за своей спиной вцепилась, а подняться сил не хватило. Так и замерла в неизменной позе. Только ноги успела подобрать, когда Амелин вошёл в камеру. Вошёл, улыбнулся. Правда, выглядел здесь особенно нелепо в своём дорогом костюме. Он и в допросной не смотрелся, а здесь, так тем более. Присел на нары, не побрезговал, дыхание задержал, будто сказать что-то хотел и вдруг передумал. Руки на груди сложил и ноги вытянул.

– Ты подумала?

– Подумала. – Ответила честно. – Только не помню ничего. – В его сторону, наконец, повернулась, чтобы рассмотреть, но в результате могла лишь согласиться с теми самыми мыслями, которые посещали ещё при первой встрече: Амелин был выдающимся мужчиной. Как внешне, так и по складу ума, прозорливости, хитрости.

– Давай я тебе напомню. – По-доброму усмехнулся он. – Ты была приглашена на свадьбу Довыдова в качестве спутницы Крайнова. Так?

– Так.

– Как там оказался Кирилл?

На это имя Аня снова отозвалась, выдала бурную дыхательную реакцию и резко вскинула голову.

– Его я не видела. Он не был приглашён.

– Но он там был!

– На самом деле, меня не особо интересовали гости, потому нет ничего удивительного в том…

– А правда ли то, что вы с Крайновым собирались разойтись. Сегодня я беседовал с его секретаршей, она утверждает, что вы не очень-то ладили.

– Нет. Неправда.

– Неправда, что не ладили или что собирались разойтись?

– Просто неправда. Мы, вообще, очень редко ссорились по одной простой причине: не успевали это делать. И Паша… он был слишком брезглив, чтобы связываться с секретаршей, а других причин обсуждать нашу с ним личную жизнь я просто не вижу.