– Ты можешь чётко разграничить эти периоды? Охарактеризовать их? Что вас связывало в последнее время? Только прошу, не говори, что вы были друзьями и верными спутниками в жизни друг друга.

– Пашу всегда привлекала моя независимость. – Грустно улыбнулась и тяжело вздохнула, но вовремя собралась и от слёз сдержалась, хотя голос и стал мягче. – Он называл её мнимой, но эта черта стала неотъемлемой частью наших отношений.

– Приходящий брак?

– Я бы сказала, дистанционный. – Аккуратно поправила и воровато в глаза глянула, будто раздумывая, стоит ли продолжить. – Он не терпел контроля. Не выносил, если пыталась в чём-то ограничить. Больше всего ценил свободу. – Выдала на выдохе и прикусила губу, пережёвывая свои сомнения. – Согласись, такое возможно только в случае, если твой партнёр чем-то увлечён. Для меня этим увлечением была работа, а, когда с Алисой сблизились, то на передний план вышли отношения с его дочерью. Не думаю, что открою секрет, когда скажу, что женщина чувствует себя нужной, в случае, если ей позволяют проявлять заботу. Паша это понимал и выбрал такой вариант, при котором каждый оставался доволен. Мы были заняты своими проблемами и при обоюдном желании, при необходимости почувствовать поддержку, внимание, сближались. Вскоре после начала отношений я сменила работу, часто пропадала в командировках, Алису с собой увлекала, а Паша мог свободно заниматься клиентами и не переживать ни обо мне, ни о дочери.

– Вы никогда не жили вместе?

– Редко. Паша чаще проводил время в городской квартире, я в своей, Алиса ко мне перебралась. А когда собирались втроём, уезжали жить в его загородный дом. Проводили там вместе не больше недели. Всё же у каждого степень нетерпимости к чужим слабостям была на минимальном уровне.

– Прямо его словами говоришь.

– Вы были так хорошо знакомы? – Удивилась подобному замечанию, но ответа не требовала. Только какие-то незначительные выводы сделала и посчитала тему закрытой. – Он умел убеждать. И умными фразами апеллировал с лёгкостью. Я всегда удивлялась этой его способности подобрать правильное слово в тяжёлый момент, сама же предпочитала промолчать. Так и повелось, что заимствовала некоторые фразы и выражения. К тому же они предельно точно отображали действительность. Неделя – это как раз тот срок, на протяжении которого мы не замечали недостатки друг друга, потом наступал период замечаний и придирок, пора было расходиться.

– Весело. Он не ревновал к тебе дочь?

– Паша был занятым человеком. Моя профессия позволяла баловать себя свободным временем. Но при этом я не заняла его место в её жизни. Я стала рядом. Он уважал такое решение дочери и что тут скрывать, его слова, – горько усмехнулась, – мы неплохо ладили. С момента знакомства. Паша никогда и не скрывал, что это было ключевым фактором при выборе женщины, которая может быть рядом с ним.

– То есть в открытую оповестил, что ты для него одна из многих и только для дочки незаменимая?

– Наверно, его слова звучали ещё жёстче. – Невесело призналась и сцепила пальцы в замок, как своеобразный жест защиты. – Иногда мне казалось, что Паше всё равно, с кем проводить время, но вот эти моменты, когда мы собирались вместе, были поистине бесценны. Для него в первую очередь.

– То есть?

– То есть он уважал моё умение удерживать в узде непокорный нрав дочери. Она взрослела и всё больше становилась на отца похожа, независимости требовала, но к моему мнению прислушивалась.

– Он был тебе благодарен?

– Нет. Не так. Он просто приравнивал это к одному из ведущих достоинств, сравни собственным, если можно так сказать, и относил к рангу достойных.

– Тебя не смущало подобное положение дел? Ведь фактически, он, ничего не обещая, столкнул долю собственных обязанностей.

– Я не считала себя ущемлённой в правах, если ты об этом.

– Почему бы не завести нормальную семью в классическом значении этого слова? Собственных детей, встретить мужчину, который будет тебя любить?

– Потому что любовь всегда проходит и на её место становится либо понимание, либо разочарование. Мне, как человеку творческому и то, и другое сравни кабале. Я не смогу выносить навязанные обязательства. Не смогу «делать вид». Рядом с Пашей я могла самой собой оставаться. Так, не это ли высшее из благ? Он меня не ломал, не пытался под себя подстроить – вот, что важно, а не семья в классическом смысле этого понятия. Имей любая другая семья такую возможность, множество ячеек общества остались бы полноценными. Но мы не умеем мириться с теми самыми несовершенствами, не пытаемся искать выход, а просто разбегаемся в разные стороны в поисках новых впечатлений. Не замечаем, что частичку себя теряем при каждом подобном разломе. Я не скажу, что Пашу не любила. Наверно, то, что между нами было тоже одна из форм любви. Но вместе с этим мы ещё и оберегали друг друга. Собственные амбиции.

– Холили и лелеяли взаимные эгоистические наклонности. Не хотели притираться, не хотели даже пытаться построить что-то большее.

– Ты сам не женат, чему меня сейчас учишь? – Упрекнула и рассмеялась тому, куда разговор зашёл.

– И всё же…

– Сколько ни рассуждай, каждый останется при своём мнении.

– Но мы так и не выяснили: ревность в ваших отношениях? Для неё было место?

– В наших отношениях я была уверена: вот тебе мой ответ.

– Ревновала или нет?

– Я знала, что он всегда вернётся ко мне.

– Ревновала или нет?

– Он ревновал! – Выкрикнула, разозлившись настойчивости. – И он любил… Как и в любых отношениях, Андрей Александрович. Кто-то любит, а кто-то лишь позволяет любить. – Тихо призналась и не пыталась отвести взгляд. Просто закрылась внутри себя.

– Этого я и добивался. – Руками развёл. – Никогда не задумывалась над тем, что своими похождениями Крайнов пытался пробудить в тебе чувства?

– Нет. Не задумывалась, да и не давал он повода так думать…

– Если не его, то кого любила?

– Ты о чём?

– Кто был до него? – Пояснил Амелин, а Аня отчего-то глаза округлила.

– Что? – Вызывающей интонацией вроде и напасть пыталась, но чуть назад отклонилась, расстояние увеличивая, руками в край койки вцепилась, поджала губы.

– Понятно, что у Пашки под носом ни о каких романах на стороне не могло быть и речи, значит, был кто-то до него. Кто? – Продемонстрировал Амелин свою хватку, и видел, как Аня сдалась. Сдалась и закрылась, не имея ни малейшего желания уступить.

– Что ты хочешь услышать?

– Правду. Ты привлекательная женщина, которая хочет убедить меня в том, что главное для тебя это возможность личностного роста, свобода, простор, но забываешь об одном факте: всё это возвышенное не перестаёт делать тебя женщиной. Кто-то должен возбуждать твой интерес. Кто? – Взглядом сверкнул, но Аня пропустила негатив сквозь себя, не позволяя даже малейшей его частичке внутри зацепиться. Мягко улыбнулась.

– Сейчас ты.

Амелин осуждающе покачал головой, но улыбку скрыть не пытался.

– Что? Правда! – Надулась, возмущённая недоверием. – Когда ты уйдёшь и нахлынет осознание того, что сейчас обсуждаем, того, что ты сказал… Понимание того, что Паши больше нет… тогда будет больно. Просто больно и не останется ничего возвышенного. Умом я все твои слова понимаю, но внутри верить отказываюсь, потому всё ещё могу чувствовать, мечтать, улыбаться. Я цепляюсь за этот наш с тобой разговор изо всех сил, чтобы не думать о том, что происходит. Пытаясь отвлечься, загоняю себя в угол и, даже это понимая, не могу остановиться. Всё изменится, как только наедине с собой останусь. Поэтому сейчас что угодно сказать тебе готова, ведь уже чувствую, что то самое понимание на подходе. Слишком близко. Практически на пятки наступает и, как могу, оттягиваю момент истины. Смотрю на тебя и о тебе думаю. У меня свои мысли. Их много. Главная из них заключается в том, что ты здесь не просто так. И вопросы твои… как ни пытаешься убедить, что тебе правда нужна… Пока даже близко к этому не приступаешь. Ты слабые места во мне ищешь. Слабые стороны. Они есть, даже не сомневаешься. Они у всех есть. И у Паши были. Хочешь, скажу какие?

– Анечка, не стоит. Он в гробу перевернётся при мысли о том, что кто-то узнает о его слабостях.

– А ещё ты его за что-то ненавидишь. – Отметила, принимая во внимание последнее высказывание. – Вы действительно были знакомы лично. И про наши отношения ты выспрашиваешь не просто так, а с целью убедиться, что он провёл свою жизнь в никчемном существовании. Спешу тебя огорчить или разочаровать, сам решай: мы были счастливы вместе. Счастливы так, как умеем. У него спросить не мог или не хотел, да и не стал бы Паша с тобой откровенничать, а вот так, когда его нет, а я не могу от вопроса отказаться, ты чувствуешь свою безнаказанность.

– Малыш, я просто отрабатываю версии. Сейчас, кстати, мы с тобой, совместными усилиями условно отбросили один из возможных мотивов: ревность. И не более того.

– Ты знаешь, что я права. – Заявила, в глаза глядя, а Амелин пошло облизнулся.

– А ты знаешь, сколько у меня ещё версий в запасе? А, учитывая тот факт, что беседы с тобой приносят просто неописуемое удовольствие, я готов производить и преумножать эти версии в геометрической прогрессии.

– Просто извращенец. – Сухо констатировала, но не сдержала улыбку. Не готова была себе её объяснить. И не хотела даже пытаться. Что-то в этом общении заводило, что-то интриговало.

– А ещё очень хочу увидеть на тебе эту пижаму. – Подмигнул Амелин, как только Аня поняла, что так и сжимает в руках тонкий трикотаж. С койки поднялся и к двери направился. – Увидимся завтра, болезная. И не стоит реветь. Этим ты уже ничего не изменишь.

– Но будет легче. – Посмотрела с надеждой, а Амелин улыбку с лица стёр и отрицательно головой покачал.

– Не тешь себя глупыми надеждами. – Грустно улыбнулся, но быстро опомнился. Строгую выправку продемонстрировал и честь отдал, острым проницательным взглядом напоследок сверкнув.