Встретились на кухне, за столом. Аня уже завтрак приготовила, удивляясь тому факту, что яичницу не спалила. Широко и безумно мило улыбнулась, глядя на заспанное, чуть припухшее лицо, отодвигая все свои переживания на задний план.

– Доброе утро, соня. Как вчера явился без настроения, так сегодня и продолжаешь возбуждать воображение причинами такого поведения. – Выдала на одном дыхании, втайне надеясь, что сможет запутать длинными, похожими одно на другое словами.

Он промолчал и как-то странно глянул. За стол присел и с жадностью стакан минералки выпил. Молчание продолжилось, а вот взгляд изменился. Стал придирчиво-вопросительным.

– Завтрак? – Сковороду с собственноручно приготовленным блюдом продемонстрировала. Даже свежую зелень, порванную в художественном порыве, считала уместной.

После одобрительного кивка даже вздохнула с облегчением. Расправила широкую льняную салфетку, выставила на стол плетёную вазочку с хлебом, тарелку с яичницей, столовые приборы и даже представить себе не могла, как глупо выглядит, пытаясь за бесконечной суетой скрыть собственное волнение.

Спряталась за стаканом с соком, пока он ел, и вмиг растерялась, когда тарелку от себя отставил и посмотрел в упор. Так, что даже не предполагалось взгляд отвести.

– Как дела? – Спросил вкрадчиво. – Ничего не беспокоит?

На то, как Аня растерянно пожимает плечами, вроде как не поняла вопроса, посмотрел уже без интереса. На пустую тарелку кивнул.

– Вкусно. Того и гляди… готовить научишься.

– Вот счастье-то будет. – Азартно поддакнула, радуясь смене темы, и губу прикусила, когда волком глянул и вперёд накренился, над столом нависая.

– Маленький, если ты считаешь, что у меня не всё в порядке с головой, то очень сильно ошибаешься. – Угрожающе проговорил и потемнел с лица.

– Я…

Движением руки замолчать заставил, будто слово её в кулак поймал и с абсолютным спокойствием дождался момента, когда перестала бурно дышать, в желании продолжить оправдание.

– Если ты считаешь, что той смешной дозы мне хватило, чтобы память вырубить, то это даже обидно.

– Да я…

– И конечно же, если думаешь, что тебя в принципе забыть можно, то остаётся только посочувствовать.

Удовлетворённо улыбнулся, когда взгляд опустила, больше не делая попыток возразить.

– Ты маленькая и глупая! – Произнёс обвинительно. – Ты чёртова эгоистка! – Из-за стола встал и к Ане приблизился. – Ты даже не представляешь, что я пережил пока от спальни до кухни добежал, желая убедиться, что с тобой всё в порядке. – Прошептал с надрывом, в своё плечо лбом вжимая. – Ну? Что случилось? Чего удрала?

– Ты… Ты…

– Я помню каждое своё слово и я помню каждое твоё слово. Каждый вздох, каждый стон, каждое мгновение, пока не дышала, пережидая особо острые моменты. – Лицо её двумя руками обхватил, и взглядом пытался внушить то же, что говорил словами. – Ты не понимаешь, что между нами происходит, а вот я себе этого непонимания позволить уже не могу. И возраст, и положение не то. И сравнить есть с чем, потому ценю каждую секунду, проведённую с тобой рядом.

Первые слезинки стёр большими пальцами рук и снова к себе прижал, пока от облегчения ревела.

– Не уходи от меня, Маленький. Никогда. И пока со мной, всё буду делать, чтобы оставалась счастлива.

***

Вот это и было то самое безоглядное счастье. Сейчас счастье уже другое. Сейчас представляла его себе более глобальным, увесистым. Такое, к которому нужно уметь подступиться, чтобы не спугнуть и, уж точно, не нестись на полной скорости, в это счастье врезаясь. Теперь знала, что если врезаться, недолго и разбить. Как ни странно, Амелин тоже был частичкой нового счастья. Как лодка для утопающего в океане одинокого человека. Он вносил в жизнь смуту, он же её и гасил своей уверенностью, податливой улыбкой, порой, игривым, а, порой, заставляющим содрогнуться голосом.

Вдруг поймала себя на мысли, что последние лет десять только и делает, что за кого-то цепляется, лишь бы не утонуть. Когда только в город вернулась – потерялась, потом был Марк. Не любовник, а друг, он тоже умел забрать на себя здоровую долю сомнений и страхов. Следом Кирилл, Паша… Только вот Амелин… он другом не был. Было странно представить его себе и в роли любовника. Дико даже и местами смешно, но он занимал собой всё крохотное пространство её сознания. Теперь оно действительно стало крохотным. Вот так, в полной изоляции, когда из посетителей только втайне ненавидящая тебя медсестра, чокнутый профессор психологии, да всё тот же Амелин. Каждый из них, приходя в эту палату, пытается удовлетворить собственные желания. Профессор желает утвердиться среди окружающих как специалист высокого уровня, медсестра Людочка, глядя на Аню, чувствует своё превосходство в сшибающих с ног внешних данных, Амелин… Он приходит сюда для того, чтобы поговорить. Аня уверена, сто очков вперёд дать может, что тот сам этого не понимает. Этого притяжения. Этой жажды общения. Даже неважно о чём разговаривать. Намеренно темы подбирает такие, чтобы близкие к делу, а сам… А сам хочет чего-то другого…

– Или мне просто очень хочется, чтобы было так! – Раздражённо проговорила вслух, сама себя ругая за странные мысли и желания.

А потом, в полной темноте, в тишине, мысленно, с подозрениями, которые до этого на корню душила, готова была согласиться: Амелин вызывает интерес. Это кажется только, что просто всё. Ну, подумаешь… интерес! Только себя не обманешь и если в жизни появляется человек, который вдруг, против всех законов и правил становится интересен… впервые за десять, а то и за пятнадцать лет… Впервые ты не готов сказать: я знаю всю подноготную, вижу его насквозь… вот это дорогого стоит. Во всех смыслах высказывания. И дорого такое общение обойдётся. Засыпая, наверняка это знала и с подобным знанием вынуждена была согласиться.

13. 2011 год

Первое, что услышала – был удар. Громкий, напористый, целенаправленный. Потом только поняла, что это первая дверь тамбура так открылась, громко ударяясь о стену, движимая чужой силой. Будто ногой толкнул её кто. Спустя секунду, открылась и вторая. Амелин стоял в проходе с ядовитой ухмылкой на губах, с азартным блеском в глазах. Сжимал могучие кулачищи и на Аню смотрел. Смотрел так, будто тысячу слов сказать готов, но не проронил ни одного. Только посмеивался в душе. Над ней, над собой, над всей этой ситуацией. А потом в ладони громко хлопнул и челюсть вперёд выдвинул.

– Ну что же… Браво! – Выкрикнул, наконец, по сторонам оглядываясь. – Что? Неужто я первым принёс радостную весть? – Недоверчиво прищурился и сделал вид, будто вслушивается в происходящее на улице, за стеной палаты, в ванной комнате. – Анна Сергеевна, с вас сняты все обвинения! – Провозгласил, дыхание сдерживая.

Надо сказать, что если бы не эмоциональный взрыв Амелина, то подобному заявлению верить бы не спешила. Но сейчас прислушалась, полотенце, которым только что вытирала лицо, выходя из ванной комнаты, аккуратно пополам сложила и на спинку больничной койки повесила. Осторожно всем корпусом к мужчине повернулась и нервно сглотнула.

– Я так понимаю, Андрей Александрович, вы не рады? – Заметила, слова подбирая, и даже отступилась, когда Амелин довольно хмыкнул.

– Отчего же?! – Руками развёл. – Очень интересно получается. Значит, здесь одним звонком всё решается, да? Вроде большой город, много людей, много мнений, но есть то одно, которое всё же главенствует, да?

– Вы о чём сейчас?

– Давыдов. Как ты оказалась на его свадьбе?

– Я отвечала на этот вопрос вашему коллеге. – Поджала губы. – Мы с Пашей вместе пришли. – Всё же пояснила.

– С Крайновым? – Щёки надул, прикидывая. – А что у них было общего? Бизнес? Женщины? Что?

– Я так понимаю, отвечать на ваши вопросы больше не обязана? – Подобралась, стараясь страх перед вспыльчивым, пусть и довольно умело сдерживаемым характером скрыть.

– А чисто по-человечески, а?

– Я не совсем понимаю, что у вас произошло. – Нахмурилась. Как раз чисто по-человечески, пытаясь смысл невысказанного, но вполне красочно продемонстрированного упрёка разглядеть.

– У нас? Всё в порядке у нас, дорогая. – Амелин отмахнулся и опустился на стул, который у противоположной стены стоял. Ноги вытянул, руки на груди скрестил и смотрел исподлобья. – Вчера вечером в отделение полиции поступил анонимный, – тут Амелин не сдержал ироничной усмешки, – звонок, в котором говорящий, желая помочь следствию, поведал, где можно найти утерянную ранее запись с видеокамер подземной парковки ресторана. Записи с камер той самой подземной парковки, на которой произошло убийство братьев Крайновых. В ячейке автовокзала была найдена карта памяти с записью искомого вечера. Ничего интересного, но на кадрах знающие люди с лёгкостью разглядели парня из охраны Давыдова. Это вчера! – Сделал акцент, оттопырив указательный палец вверх. – А уже сегодня преступник, объявленный в розыск, пришёл с повинной и поведал нехитрую историю преступления, которую, в интересах следствия, разглашать не буду. – Едва сдержался от желания рассмеяться в голос. – Как тебе? Нравится такой поворот событий?

– Глупо будет скрывать, что меня это более чем устраивает. – В некой прострации на койку опустилась, пытаясь что-то на лице Амелина разглядеть. – Более того, озвучу и ваши подозрения на свой счёт: ведь мне, по сути, всё равно, кого и за что вы задержали, кто там у вас и в чём признался, главное, что я ни при чём.

– Красиво звучит, правда, особенно если учесть, что это всё-таки ты.

– И на это заявление я тоже имею право не отвечать? – Зубы сжала, уступая эмоциональному давлению мужчины.

– Конечно! – Хмыкнул. – Теперь-то уж зачем?

Вошедшая без стука медсестра заставила замолчать обоих.

– Вам тут вещи передали. – Небольшую дорожную сумку у двери оставила. – Выписной эпикриз с назначениями и рекомендациями будет готов в течение часа. – Кратко отрапортовала, на Амелина косые взгляды бросая. – Вас сегодня выписывают. – Буркнула пояснительно и поспешила удалиться, пока в голове слушающих не сложились дополнительные вопросы.