– Он действительно так сделал?

– А почему нет? Вроде всё просто объяснил: ребёнку нужны родители. Любящие родители. А что девочке могла дать я? Сама дитя горькое. А ему детей, вообще, иметь не положено. Он говорил, а я верила. И тому, что девочка будет в безопасности, которую рядом с собой Давыдов не обеспечит при всём желании, и тому, что он о ней позаботится, что она нуждаться ни в чём не будет. Это и внушил. Я поняла, а простить не смогла. Потому что я не тварь! Я своего ребёнка не брошу!

– Что было дальше? – Тихо уточнил севшим голосом.

– А что дальше? Я ничего не могла изменить. И узнать, кем были те самые приёмные родители, тоже не могла. И запись об их существовании из документов клиники была удалена. Одно «но». – Напрягшись всем телом, Аня чуть вперёд подалась и прошептала по секрету. – Я видела его. В тот счастливый день, когда молодые родители уезжали с ребёнком, а я навсегда оставалась одна. Видела и лицо запомнила! Не думала, правда, что это когда-нибудь пригодиться может. Жила своей жизнью.

– По старому доброму принципу вычеркнув из жизни то, что не устраивает?

– Нет. – Отрешённо прошептала, медленно головой покачивая из стороны в сторону. – Свою дочку я не вычеркнула. Эта боль навсегда со мной осталась. Она и позволяла помнить, чего мне стоила эта влюблённость. Она и позволяла на плаву держаться, когда удавиться хотелось. Если бы не она… я бы так и осталась с Давыдовым. Потому что никому больше нужна не была. Наверняка это знала, с тем знанием и жила. До того самого дня, как в подшивке старых журналов Крайнова не увидела. Точно таким, каким когда-то запомнила. А ведь он мог быть жителем другой страны, другого континента, да даже другого региона России и я бы никогда его не нашла, я ведь и не искала! Но судьбе было угодно иначе! – Прошипела, понизив голос, и удовлетворённо на спинку стула откинулась. – В тот день в моей никчемной жизни появился смысл. – Добавила тихо. – И цель, за которую эту самую жизнь отдать не жалко. И к этой цели я шла. Шаг за шагом приближаясь. Её и достигла.

24. 2016 год

– Я не верю. – Смахнув наваждение с лица растирающими движениями обеих ладоней, Амелин на Аню посмотрел и повторил: – Я не верю!

– Не веришь во что?

– В то, что можешь быть такой расчётливой, Ань.

– А я такая. – Разведя руками вроде как удивилась. – И ты таким станешь, если нужно будет! – Снова головой покачала, вроде как его реакцию осуждая, а потом продолжила. – Я знала о нём если и не всё, то почти всё. Где работает, с кем спит, что жена ушла, знала, и это значительно облегчало мне задачу, потому что я не хотела быть с Алисой просто рядом! Я хотела того, что мне положено по праву! Я оберегать её хотела, заботится о ней, любить и чувствовать любовь в ответ. Года два прошло до того момента, как примерный план решилась воплотить в действие. Пересечься с Крайновым было весьма затруднительно. То, что он мог себе позволить, было закрыто для меня. У него были деньги, имя, власть, я же оставалась простой девочкой со средним интеллектом и средним заработком.

– А попросить помощи у Давыдова?

– Смеёшься? – Брови взлетели вверх, но потом Аня всё же жизнерадостности поубавила. – Нет, я думала об этом, но потом, когда вдруг осознала, что смогу сама, что… А так… Что я могла предложить ему взамен?! Забрать Алису из семьи и сказать: «Здравствуй, мы твои мама и папа?» Или, к примеру, добиться того, чтобы он Крайнова жениться на мне заставил, а трахаться я бы к нему бегала? И любовь бы изображала? – Сплюнула с досады. – Да и отношения с ним к тому моменту были не самые лучшие. Я видеть его не хотела. И о его существовании знать! Идеальным вариантом считала тот, при котором он бы исчез при невыясненных обстоятельствах, но, глядя на жизнь трезво, понимала, что у меня на это гораздо больше шансов. Единственное, чего боялась, так это того, что он вмешаться решит и просто не позволит мне завершить начатое, но Олег тогда был занят исключительно своими проблемами, которых меньше никогда не становится.

Головой тряханула от наваждения избавиться пытаясь, а потом ладонями лицо обтёрла, волосы пригладила и готова была продолжить.

– В общем, единственным слабым местом у Крайнова тогда была любовь к боулингу. И всего одно место, где он мог свои желания удовлетворить. Так уж случилось, что этот вид спорта в нашем городе не прижился. Клуб был относительно не закрученным. Простым смертным вход открыт. Но даже на это нужны были деньги и немалые. Мелькать там не было ни средств, ни желания. Это могло навести на какие-то подозрения, а легенда должно быть чистой и прозрачной. Только вот на Павла я никогда не попадала и каждый раз уходила ни с чем. Даже не знала толком, как знакомиться с ним буду, ведь о вкусовых пристрастиях знала и едва ли под них подходила. Менять внешность и образ жизни было крайним вариантом, но даже тогда… В общем, об этом не думала. И снова случай. Кирилл. И в мыслях не было его вмешивать! – Призналась честно и видела, что Амелин поверил, потому выдохнула. – Так случилось, что под его предпочтения подходила идеально. Знала об этом, но не рассматривала как вариант, а зря… В общем, случилось как случилось. А с Крайновым столкнулась уже на следующий день. Случайно. Машину его подрезала и на деньги попала. Тоже случай: он меня заметил и запомнил, а в момент, когда была представлена, как девушка брата, свою претензию на меня высказал. Не то, чтобы претендовал, нет… но что-то его задело. Самым верным способом было познакомиться с ним поближе. Там у меня были все шансы, ими и воспользовалась. День рождения Алисы. Он стал переломным, потому что она почувствовала меня. Почувствовала и приняла, а Пашке большего и не надо. Помнится, когда он вместе предлагал быть, примерно это и было озвучено как лидирующий фактор.

– Кирилла использовала и выбросила?

– Не использовала. – Тихо пояснила. – Он был очень проницательным человеком. В самый первый день всё понял. Понял и мне озвучил. А я просто не стала комментировать. И не любил никогда. А то, что напоказ демонстрировал… это не больше чем жалость. Он всегда понимал больше, чем я сказать могла. И что с Пашей непросто, знал не понаслышке. Оля ещё, когда уходила, всё ему рассказала. И что я приму её участь тоже понимал и чисто по-человечески не мог допустить. Потому и переживал. Что познакомил нас именно он, тоже считал ошибкой. Так уж сложилось…

– Но ты ведь справилась. – Прищурился Андрей. – С Пашиным пристрастием, я имею в виду. – Проговорил и губы побелели от напряжения, когда понял, что ошибается.

– К сожалению, он оказался неисправим. – Горько смеясь, развела руками Аня. – Ты не думай, всё было так, как я и сказала. В своих развлечениях он использовал других. Чаще всего. – Внесла важное пояснение, а потом смех резко оборвался. – Слишком быстро Крайнов понял, что все те, другие, не приносят такого же удовольствия. Продажная любовь не прельщала, да и, как я и говорила, важен был не сам факт демонстрации силы, а то, что чувствует жертва. Он приходил ко мне не так часто. Раз в год. Иногда два раза. Но уже тогда отрывался как хотел, а Кир, будто чувствовал, мчался ко мне и смотрел на следы, к которым, как считал, отчасти приложил руку. За это себя и винил. Никто не знал. И никому эта правда не была нужна.

– А что по поводу всего этого думал Паша?

– О причинах такой моей покорности? – После согласного кивка безразлично пожала плечами. – На самом деле мне было всё равно, что он там себе думал. Он получал всё, чего хотел, плюс забота о дочери – остальное оставалась за гранью его интересов и всех это устраивало. До того самого момента, пока не сложилась в его гениальном уме простая цепочка «Аня–Давыдов». Вот тогда-то он и разозлился. Помнишь твой упрёк, когда Пашкины слова припомнил? «Я очень не люблю, когда меня водят за нос», кажется, он сказал тогда именно так. Вот это и было началом конца. Мы вернулись к тому самому моменту, который сейчас запечатлён на экране твоего компьютера. Момент выстрела. Узел, о котором он говорил – это Давыдов. Понятно. – Плечом повела. – Разрубить узел – устранить того, от которого зависишь, плюс возможного соперника. У меня не было выбора.

– И зачем же ты это сделала?

– Я спасала свою семью. – Проговорила спокойно и вполне доходчиво. Видела, что Амелин взгляд с экрана обратно на неё перевёл. И что почувствовал, примерно представляла.

– А если правду?

– А это чем не правда? – Сглотнула липкий ком и Андрей видел, как её покоробило, только лишь поняла, что минутная слабость стала заметна.

– Какую семью, Ань? Кого ты спасала, Давыдова?

– Он отец моей дочери. – Сухо констатировала факт.

– Только что говорила, что ненавидишь…

– Он человек, который спас мне жизнь, Андрей. Тогда, когда я в этом нуждалась, спас!

– Для себя и спасал…

– Он любит меня и оберегает как может, неужели ты этого не понимаешь? – Взгляд метнулся в попытке необходимый пример найти, обдумать, высказать. – Вот тебе эту запись кто-то передал. Кто-то, кого, можешь мне поверить, уже не будет в живых. Давыдов позаботится. Ведь никогда меня одну не оставляет. – Взгляд опустила, понимая, что это её признание для Амелина значить может. – Любит с поправкой на ту лишь разницу, что наши с ним представления о счастье не совпадают!

– А ты его нет… – С лёгкостью головой покачал и жёстко улыбнулся. – А ты его нет! – Прокричал, теряя всякий контроль, и с места подскочил, у стола только остановиться смог. Взгляд её остановил, ни что иное. – Говори! – Внушительно прорычал и в лицо вглядывался с хваткой бультерьера.

– Я спасала свою семью. – Повторила упрямо и расплакалась, когда Амелин кулаком по столу рубанул, всё с него сметая.

– Говори! Говори! – Как не в себе кричал, понимая, что только немного надавить надо и она сломается. Та тонкая грань, которой сейчас свои страхи отгородить пытается. Всего немного усилия и Аня вся как на ладони будет.

Не изменил положения, когда её истерика оборвалась, как и не было, когда испуганный взгляд вскинула и дрожащие губы кончиками пальцев прикрыла. Уязвима. Сейчас остаётся только с мыслями собраться и содрать ту плёнку, которая живое от всего мира отделяет. Только правильно это сделать нужно. Чтобы не убить, а дать ране возможность стянуться. Вот только всю заразу выгнать, под этой плёнкой хранящуюся.