— Знаешь, ты чересчур много злобничаешь для единственного в этой комнате человека, у которого есть тело.

Отвернувшись к экрану, я показываю ему фак.

— Продолжай шлепать своими губами и проведешь остаток загробной жизни, преследуя хипстеров в Старбаксах.

— О, как это мило — угрожать мертвому.

Я вздыхаю и ложусь головой на клавиатуру. Сейчас четыре утра, и я жутко устала, несмотря на то, что проспала весь день.

— Ты не мог бы несколько часов подоставать кого-нибудь другого?

Логан стоит рядом со мной, прислонившись к столу.

— Все спят. К тому же, это вгоняет меня в депрессию.

Я поворачиваю голову на бок, чтобы посмотреть на него.

— Ощущение того, что ты мертв?

Он хмурится, не глядя на меня.

— Наблюдение за тем, что все вокруг живы.

Я сажусь, хлопая ладонями по столу.

— Ладно. У меня есть план.

Крутанувшись на кресле, я нечаянно задеваю его. Хотя «задеваю» — не совсем подходящее слово. Я прохожу сквозь него. По коже пробегает холодок, а по рукам — мурашки. Отодвинувшись, я потираю руки.

— Это было не очень-то приятно.

Логан лишь качает головой.

— Какой план?

— А, да. Думаю, нам стоит пойти на кладбище.

— Зачем? — Он смотрит на меня с беспокойством. — Хочешь, чтобы я попробовал залезть обратно в свое тело?

Я несколько секунд обдумываю его слова.

— Нет. Не думаю, что это хорошая идея. Ну, то есть, наша цель ведь не в том, чтобы сделать из тебя зомби? А в том, чтобы найти твой свет или что там.

— Мой свет?

— Ну да.

Он смотрит на меня как на идиотку.

— Когда люди умирают, они видят свет. Уходят к свету и все такое, — поясняю я.

— Не помню никакого света.

— А что ты помнишь? — Я складываю руки на коленях.

— О том, как умер? Ничего. Помню, как открыл глаза, а полицейские вытаскивали мое тело из воды. Помню, как кричал, но меня никто не слышал. Потом я подумал о маме и внезапно оказался дома, рядом с ней. Она плакала, сидя на полу.

А вот это интересно.

— Как ты попал в мой дом?

Логан трет лоб.

— Я думал о тебе, о том, как ты увидела меня на похоронах. И просто оказался здесь.

Очень удобно.

— Ладно. Я думаю, что нам нужно сходить на кладбище, так как вполне возможно существуют и другие призраки, которые смогут тебе помочь. Не можешь же ты быть единственным, не туда свернувшим по дороге в загробную жизнь.

Логан таращится в потолок, обдумывая это.

— И ты думаешь, что сможешь их увидеть?

— Нет. Но, может быть, ты сможешь.

— Логично, — кивает он.

Я встаю и иду к шкафу.

— По крайней мере, с этого можно начать.

Сняв с вешалки джинсы и футболку, я оборачиваюсь и вижу, что он глазеет на меня.

— Тогда так и сделаем, — говорит он, хлопнув в ладоши.

Я поджимаю губы.

— Угу. Только сначала мне нужно переодеться, так что ты… это… отвернись. Или выйди. Или еще что-нибудь сделай.

Он прикрывает глаза ладонями, и я упираю руки в боки.

— Отличная попытка, Каспер.

Разочарованно вздохнув, он исчезает, и я слышу его голос из кухни:

— Скромница.

— Извращенец, — парирую я, влезая в джинсы.

Полностью одевшись, я беру ключи и выхожу на улицу. Хорошо, что мама работает две смены подряд. Она убила бы меня, если бы узнала, что я посреди ночи собралась на кладбище. И если бы я попыталась объяснить ей, зачем это делаю, она бы отправила меня полечиться.

— О чем думаешь? — спрашивает Логан.

Мы медленно подъезжаем к воротам кладбища Стоун Хилл. Облокотившись на приборную панель, я разглядываю высокие кованые железные дверцы и сковывающие их толстые цепи.

— Тебе действительно хочется поговорить о моих чувствах, Логан?

Он выходит через дверь, не открыв ее, и встает перед передними фарами.

— Как бы жалко это не выглядело, разговоры с тобой — отдушина после ужасной недели. Так что, мой ответ — «да».

Я вырубаю фары и хлопаю дверцей своего старенького желтого Фольксвагена Жука.

— О, как это мило. Но ты прекрасно знаешь, что я на такое не покупаюсь.

Логан закатывает глаза. Тремя широкими шагами он покрывает расстояние до ворот, врезается в них и ошеломленно отходит. В моем мозгу что-то со щелчком встает на место.

— Призраки не могут проходить сквозь железо, — говорю я самодовольно.

Он оборачивается и смотрит на меня. Я пожимаю плечами:

— Видела по телеку.

Логан протягивает руку и хватается ладонью за решетку. Как только он это делает, его рука начинает дымиться, будто горит. Вскрикнув, он одергивает руку и потирает ее.

— Полагаю, некоторые вещи я все-таки чувствовать могу.

Кивнув, я подхожу к нему.

— Ага, железо для призраков все равно что криптонит[2]. Слушай, нужно выкопать твое тело, посыпать его солью и поджечь!

— Зачем? — оторопело глядит на меня Логан.

— Чтобы освободить твой дух.

— Спасибо, но я вроде и так свободен.

— Ну, все равно.

— Мы не будем осквернять мой труп, основываясь на чем-то, увиденным тобой по телевизору.

— В тебе нет ни капли эксцентричности, — надуваюсь я.

Закатив глаза, он указывает на кирпичную стену.

— Пройдем там. Придется тебе перелезть через нее.

Кто бы сомневался. Я возвращаюсь к машине и, достав из бардачка фонарик, сую его в задний карман. Логан преспокойненько проходит сквозь стену.

— Все чисто, — шепчет он.

— Чего ты шепчешь, тебя все равно никто не услышит.

— О, да, я забыл.

Я качаю головой. То, что я сейчас делаю, безоговорочно возглавит список самых идиотских моих поступков. Или займет весь список разом. Я залезаю на стену, осторожно цепляясь за камни. К счастью, она не очень высокая, но, когда я спрыгиваю с другой стороны, осторожно приземляясь на ноги, руки словно налиты свинцом.

— Я ниндзя, — шепчу я улыбающемуся Логану. Его улыбка теплая и искренняя, я у него уже давно такой не видела, а жаль — она ему очень идет.

— Куда теперь? — спрашиваю я, вытирая пыльные руки о джинсы.

Он пожимает плечами и куда-то направляется. Не зная, что делать, я следую за ним. Мы идем мимо старых потрепанных надгробий к новой части кладбища, находящейся в самой дали. Дорожки вымощены булыжником, огромные обелиски и плачущие ангелы глядят на нас сверху вниз. Мы проходим мимо небольшого склепа, и я свечу на вход в него фонариком. Над воротами на камне высечена фраза: « Verum non est in morte ».

— Что это значит? — спрашивает позади меня Логан.

Я знаю перевод, не потому, что умею читать по-латински, а потому, что задала маме тот же самый вопрос, когда мы уходили с похорон папы.

— «В смерти познаем истину».

Опустив фонарик, я свечу им поверх надгробий.

— Что-нибудь видишь?

— Нет, — мотает он головой. — Ничего.

Я разочарованно вздыхаю. Мы идем дальше, пока не замечаем желтый мини-экскаватор, стоящий рядом со свежей могилой. Логан застывает на месте, а я подхожу ближе и высвечиваю высеченное на камне имя.

«Логан Уэйн Купер».

Я поворачиваюсь и свечу фонариком на Логана.

— Уэйн? — поднимаю я бровь.

— Отец любит старые вестерны, — отводит он глаза.

— Хм… — Я аккуратно обхожу могилу, стараясь не задеть свеженасыпанную землю и цветы. — Я слышала, эти цветы потом собирают и раздают пожилым людям в доме престарелых, — говорю я, отчаянно желая нарушить молчание. Логан не отвечает. Подняв на него взгляд, я вижу, что он стоит ко мне спиной. Лунный свет падает на него под странным углом, отчего Логан, кажется, светится. Это так прекрасно, что какое-то мгновение я ошеломленно смотрю на него, не в силах отвести глаз. Логан смотрит на меня через плечо, и все, о чем я могу думать: как он прекрасен. Словно ангел.

А потом он открывает свой рот:

— Чего глазеешь?

Я закатываю глаза.

— Да вот думаю, ты все-таки сделаешь что-нибудь или так и будешь стоять там столбом и сиять как идиот?

— А что ты хочешь, чтобы я сделал? — спрашивает он, всплеснув руками.

Я тяжко вздыхаю.

— Ты сказал, что думал обо мне и оказался в моем доме, так?

— Так. — Он разворачивается и идет ко мне.

Я переминаюсь с ноги на ногу.

— Может тогда тебе надо подумать о… я не знаю… рае? Или чем там еще.

— О рае? — фыркает он.

— Ты давай прекращай тут фыркать, приятель. Я, между прочим, стою на кладбище в пять утра рядом со свежей могилой и болтаю с мертвым парнем. Мое терпение не безгранично.

— Ну хорошо, — бурчит он. Закрывает глаза, делает глубокий вдох и…

Ничего.

Логан открывает глаза, и его лицо расстроенно вытягивается.

— Это была глупая идея.

— Это лицо у тебя глупое.

Он топает от меня, схватившись за волосы, затем резко разворачивается и тычет в меня пальцем.

— Знаешь, с тобой так «весело»! Не понимаю, почему у тебя нет друзей!

Ауч.

— У меня есть друзья, — шепчу я.

— О, я и забыл. Тебя терпит гей Карлос. Вот только это не делает его твоим другом. Это делает тебя его карманной мегерой.

Его слова пощечинами хлещут меня по лицу, принося резкую и сильную боль. Я быстро прихожу в себя, а боль лишь подпитывает мою всевозрастающую злобу.

— Слушай, ты, напыщенный осел. Во-первых, не смей говорить о Карлосе в таком тоне. Он стоит десятка таких, как ты. И, во-вторых, можешь засунуть все свои загробные переживания в задницу. Никогда больше не приходи в мой дом, никогда больше меня не беспокой. Я не шучу. Разбирайся со своими проблемами сам.