Гудок. Второй. Третий.


– Ленк? – из динамика послышался заспанный голос подруги. – Что-то случилось?


– Привет. Я тебя разбудила? Прости, пожалуйста.


– Да ничего, – слышно было, как она села и зевнула. – Ну, рассказывай. Как у тебя дела? Сестра сказала, что тебя няней взяли. Это правда?


– Да, – я не смогла сдержать улыбки, – сейчас живу в доме Кузнецова и помогаю ему с двумя прелестными близнецами. Мамашка у них была просто ужас. Но они сами просто чудо. Надо только немного воспитания и понимания.


– Звучит так, будто ты их готова усыновить, – рассмеялась подруга.


А я всерьез задумалась над ее словами. Смогла ли я взять на себя такую ответственность?


Мотнула головой – нет, я думаю о чем-то совершенно неправильном. Нельзя даже допускать подобной мысли при родной матери. Да и Кузнецов…


– Ты там уснула?


– Нет, Вик, а что там за история с Мирохиным? – вернулась я к той теме, которая интересовала меня с самого начала.


– А! Так ты же не знаешь! – хлопнула она то ли в ладоши, то ли по бедру рукой. – Я же это все своими глазами видела, думала тебе позвонить, да забегалась с этими экзаменами. Трындец просто!


– Мне позвонить? Вик, не томи!


– Да что томить! Это позавчера произошло! Я как раз за журнал заходила спрашивать, а передо мной вихрем в кабинет Кузнецов ворвался. Передо мной извинился, попросил немного подождать. Ну а я что! Я стоять у двери осталась! – Вика хмыкнула. – Вначале там о чем-то тихо говорили. Потом перешли на крик. При чем кричал не Кузнецов.


– Подожди-подожди, – я перебила ее. – Ты уверена, что мы об одном и том же Кузнецове говорим?


– Лен, ну я ж к сестре, Катьке, на работу ходила, видела его. Не перепутала я.


Я закусила губу, а подруга продолжила рассказывать.


– В общем вылетел из кабинета Кузнецов минут через десять. О чем они там спорили, не скажу. Двери все же толстые.


– Хочешь сказать, что это мой начальник замешан в том, что Мирохина выгнали со скандалом?


– Лен, не знаю, – призналась Вика. – Но подозреваю, что так оно и есть.


– Спасиб, Вик.


– Да было бы за что, – фыркнула она. – Ты когда в гости заглянешь?


– Как-нибудь, – пообещала я. – Что там у Машки?


– Да зубрит как обычно, – отмахнулась она. – Ничего не меняется.


– Стабильность – это хорошо. Ладно, побегу я, Вик. Еще раз спасибо. Была рада тебя слышать.


– Давай, беги. И к нам забегай.


Распрощавшись с подругой, сбросила вызов, вернула телефон на зарядку и повернулась к окну.


Сколько шансов, что Кирилл Евгеньевич приезжал разговаривать с Мирохиным обо мне? И сколько шансов, что именно мой начальник посодействовал вылету этой мрази из универа?


Взвесив все, что я знала о Кузницове, могла сказать: «все сто!»


Но врожденное любопытство не отпускало и заставляло засунуть свой нос как можно глубже во все происходящее. Именно потому я дождалась возвращения Кирилла Евгеньевича, Сони и Марка с таким трудом. Меня так и подмывало с самого порога кинуться к мужчине с расспросами. Но я держала себя в руках весь обед.


А потом Соня отправилась кормить Принца, ее брат увязался следом. Бежал по лестнице на второй этаж и о чем-то спорил с сестрой. Та, конечно же, была целиком и полностью не согласна с Марком, о чем громко повторяла.


Улучив момент, я проскользнула на кухню. Кирилл Евгеньевич пил кофе и листал ту самую газету, оставленную на столе.


– Как погуляли? – неловко начала я разговор.


– Спасибо, Елена, хорошо, – холодно и спокойно ответил мужчина, даже не посмотрев в мою сторону.


В последние несколько дней, после того происшествия, Кузнецов относился ко мне как-то слишком прохладно. Его будто подменили – короткие рубленные фразы, даже временами грубоватые. Полное нежелание особо много разговаривать.


Сильнее всего разница была заметна на фоне детей. С Соней и Марком он продолжал общаться тепло и дружелюбно, а я… Кажется, я впала в немилость.


Но несмотря на это все, я не хотела заталкивать свое любопытство в дальний ящик. Собралась с духом, сжала кулаки и скороговоркой выплюнула мучивший меня с сегодняшнего утра вопрос.


– Кирилл Евгеньевич, скажите, а вы как-то приложили руку к тому, чтобы Мирохин вылетел со своей должности?


– Кто?


Босс так посмотрел на меня, что даже слова комом в горле стали. Вот как на дуру посмотрел.


Чувствуя, как кровь приливает к лицу, не спешила отступать:


– Мой декан. Тот, о котором я говорила. Ну…


Кирилл Евгеньевич слишком натурально нахмурился, а потом пожал плечами:


– Никогда не слышал этой фамилии. И никого ниоткуда не выгонял. Простите, Лена, мне надо совершить один очень важный звонок.


– Д-да, конечно.


Мужчина поспешно встал со своего места, сложил газету и, вынув телефон, поспешил в сторону своего кабинета. Я же прожигала взглядом его ровную широкую спину и не верила сейчас ни одному слову.


Женская интуиция во всю глотку кричала, что все его слова и эмоции сейчас полнейшая ложь. Я верила Тобольцевой, верила, что Кузнецов приезжал в мой универ. И верила в свою догадку.


Одного только не понимала. Зачем ему это делать? Я ведь ничего не могла предложить взамен…


Глава 19

Еще один выходной. Причем в этот раз незапланированный. С утра Кирилл Евгеньевич сообщил, что забирает близнецов, и я могу заниматься своими делами. Потому сейчас я стояла перед дверью, знакомой мне с самого детства. Переводила дыхание. Знала, что встреча предстоит тяжелая. Мало того, что каждый поход домой заканчивался для меня истерикой, так еще стоило сообщить матери, что вылетела из вуза как пробка. Или не стоило?


Дзззз. Дзззз.


– Оооо, Леночка, проходи-проходи! Очень здорово, что тебе удалось вырваться, – мама натужно улыбнулась и пропустила меня внутрь.


Усталое серое лицо, потухший взгляд. Мне всегда было больно видеть ее в таком состоянии. С того самого момента, как отец ушел, мама сильно изменилась. Постарела. Но не физически, а душевно. Ее сломили и измены, о которых она прекрасно знала, но предпочитала закрывать глаза, и бесконечные обманы. Потом наступил долгий период ухажеров, но ни один из них не смог прижиться надолго. Никто, кроме Анатолия.


Мне всегда казалось, что мама просто отчаялась, раз решила связать свою дальнейшую жизнь с этим человеком.


– Я как раз пирог в духовку поставила, сейчас чайку заварим, как поболтаем, – вполголоса лепетала мама.


– Тооомк, кто там? – послышался хриплый голос с гостинной. Я вздрогнула. Отчима я не то, что не любила… скорее, не питала теплых чувств. Вообще. Именно из-за него мне пришлось съехать из квартиры. Ужиться под одной крышей не удавалось: то он орал из-за того, что я задерживаюсь на учебе, то потому что не задерживаюсь и не даю им с матерью наладить личную жизнь.


– Леночка пришла, – тон матери мгновенно изменился, стал таким приторным, что я почувствовала тошноту. – Иди к нам, чаю попьем.


– Матч кончится, приду, – никак меня не поприветствовав, сообщил отчим.


– Пойдем, пойдем, – мама снова заговорила тише.


Мы вошли на кухню. В нос тут же ударил запах кислых щей. Щи мама ни разу, на моей памяти не готовила, но за кухней закрепился именно этот “аромат”.


– Ну, рассказывай, – мама поставила чайник, пока я мыла руки.


– Ну, у меня есть две хорошие новости и одна плохая, – подбирая слова, ответила я.


– Плохая это, наверное, про вашего завкафедрой, – тут же вмешалась мама. – А хорошая… Дай угадаю! Тебе снова стипендию повысили? Или мальчика нашла? Или и то, и другое.


– Мама, меня исключили, – вжав голову в плечи, произнесла я. Не любила врать. И кота за хвост тянуть тоже. Едва призналась, сразу стало легче. Будто от многокилограммового груза избавилась.


– То есть как? – испуганно прошептала мать. Для нее образование всегда было одним из основных китов, позволяющим выбиться в люди.


– Это плохая новость, – я начала тараторить, чувствуя, как к щекам снова приливает румянец. – Зато я нашла работу с проживанием. А на следующий год я попробую восстановиться!


– И кем же ты работаешь? – хриплый насмешливый голос позади.


– Няней, – ответила я.


– С проживанием? – с подозрением уточнил отчим, вальяжно присаживаясь на свободный стул. Эта манера ходить в трусах семейниках и без футболки всегда меня сильно раздражала. Казалось, сейчас закинет ноги на ногу и… случится непоправимое.


– Да, в частном доме. Мои воспитанники близнецы, – отвечала я скорее для притихшей мамы, а не для Анатолия.


– Ага, обслуживающий персонал, значица! – торжественно изрек отчим. – Так я и думал. А кто начальник?


– Кирилл Кузнецов, бывший гонщик, – на Анатолия даже не смотрела, только на маму. Она безучастно смотрела перед собой. – Зарплата хорошая, есть своя комната, ванная…


– Подстилка, значица! – еще более торжественный тон.


– В смысле? – я не поняла.


– Ой, слышал я про твоего Кузнецова. Тот еще самец, – хмыкнул отчим. – Признавайся, за услуги интимного характера тоже приплачивает или это как бонус?