Ольга Горовая - Тетрада Величко

Макаренко тут же замолчал и даже как-то виновато вытянулся. Кузьма же устало глянул на нее из-под тяжелых век. Улыбнулся.

— Так спать все равно же нельзя? — прошептал с издевкой.

Но, елки-палки! Она слышала, как он измучен. Какого черта выделывается, спрашивается? Все внутри сжалось.

— Будешь просто лежать…

— Ясно. Власть почувствовала, — весело скривился Кузьма.

— Есть такое, — хмыкнув, вдруг поддержал Карецкий, до этого молча наблюдавший за происходящим. — Орет на всех сегодня, непонятно с чего, прям.

Кристина на него глянула с обещанием мести. Но Руслан ответил ей ехидным взглядом.

Охранник… или не только охранник, предпочитал стоять молча.

— Макар, — вновь обратился Кузьма, не открывая больше глаза и продолжая держать руку Кристины в своем захвате. Говорил тихо, тяжело. Но повелительно. — Ее, — кивок в сторону Кристины, — никуда одну не отпускать. Ясно?! — он даже веки поднял ради этого указания. И глянул на охранника таким взглядом, что Кристина вздрогнула. — Никуда. Ни на какие уговоры не поддаваться….

— Кузьма! — Кристина попыталась возмущенно прервать его. Но Кузьма лишь сильнее сжал ее руку.

— Думать надо было, что говоришь! — отрезал ей сиплым хрипом. И снова глянул на Макаренко. — Лучше, вообще, держать все время около меня. Даже если я опять отключусь. Если кто-то придет из этих… — Кузьма перевел дыхание и сжал вновь пересохшие губы. — Спрятать. Как угодно, но чтоб не увидели.

— Я понял, Кузьма, — кивнул Макаренко очень серьезно. — Все понял. Без вопросов.

— Хорошо… Тогда все, — Кузьма мотнул головой, словно отпуская мужчину.

Тот кивнул и повернулся к выходу.

— А еще воды, хоть как-то, скоро можно будет, мавка? — уже у нее спросил Кузьма.

Нескоро. Да еще и при этом препарате, что Рус только поставил… Точно же тошнить начнет.

Но отказать ему — у нее сил не было.

Взяв бутылку, Кристина вновь намочила пальцы и прижала к его рту. Максимум, что могла дать сейчас. Даже не пить. Так, смочить губы.

— Еще десять минут, родной. И сможешь отдохнуть, — наклонившись к нему, прошептала, прижавшись лицом к щеке Кузьмы.

Они все смогут.

Настоящее

Из-за всей этой суеты и требования охранников, они в обычную палату перешли только через два часа. Причем Руслан с Макаренко сумели это провернуть таким образом, что на пути им никто не встретился.

Кристина поговорила с Карецким насчет медсестер и санитаров, которые поднимались с ними в лифте. Понятия не имела, как это можно уладить. Возможно, устала просто, но разумные мысли в голову не шли. А вот паника нарастала.

— Я поговорю с ними. По крайней мере, всем запрещу общаться с репортерами, — Руслан курил у окна в коридоре у операционного блока. — Уже сказал, собственно, а то крутятся эти проныры по этажам. Охранники их на улицу выставили. Чай, не лето. Замерзнут, отправятся домой, дадут нам пока покой. Еще раз всем внушение сделаю.

Карецкий выдохнул дым, растер лицо, придавив глаза ладонью. Сам всегда отсюда всех гонял. Других бы уволил сразу за курение под операционным блоком. Но… день у них выдался о*****тельно сложный. И долгий. Кристина ни слова не сказала ему по этому поводу. Да и не ей жаловаться. Руслан устал так же ужасно, имел право на слабость.

Вновь на нее глянул.

— У нас хорошая система бонусов и доплат, Кристя, — добавил Рус, видимо, видя, что его слова не помогают и она накручивает себя еще больше. — Благодаря Кузьменко. Таких зарплат в обычной больнице нет. Многих это заставит задуматься прежде, чем открыть рот. Все ж понимают, что такие деньги не государство дает, — Карецкий саркастично хмыкнул. — С теми, кто ехал с вами, я поговорю отдельно. Мы же не левых людей с собой сразу брали — проверенных. Давно у нас работают, понимают ценность своих мест. Посмотрю, чем людей уговорить. Да и он, — Рус глянул в сторону палаты, у которой стоял один охранник (второй топтался в трех шагах от них), явно имея в виду Кузьму, — это продумает и проконтролирует. Тут и гадать нечего. Этот… — Рус нахмурился, словно вспоминая. — Макар, что ли. Которого Кузьма инструктировал, уже своим людям устроил ликбез на тему «глухоты и слепоты». Вроде и Вадим подключился. Он же сам их с вами отправил. Тоже знал, наверное, на кого рассчитывать можно.

Под конец — забыл о маскировке и политкорректности, чего много лет не случалось. Перешел на имя. Скривился, глянув по сторонам. Но уже не исправлялся.

— Решим, Кристя. С того света его вытащили, это пока главное. И со всем остальным справимся. В конце концов, задним числом уйдем с госбаланса, а в договорах учтено. Там есть такая пометка. Адвокаты у него — проныры опытные, и такое предусмотрели, — Рус снова хмыкнул, достав следующую сигарету. — Пункт о неразглашении включен в них уже третий год, только кто ж читает? А по судам тягаться наши тоже не захотят. Получать нормальную зарплату интересней, как ни крути.

— Мы же еще не перешли в частную собственность, — нахмурилась Кристина.

Честно говоря, не могла сейчас ничего толком сообразить, голова отключалась. Словно ватой набита, мозги отказывались работать.

— Ну так перейдем, — Карецкий скривился, прикусив фильтр сигареты. — Что нам мешает? — глянул на нее исподлобья.

Кристина не знала, что ответить. Раньше Рус это отвергал категорично… Или ей так казалось? Если в контрактах уже все прописано, как он говорил? Не могла, не в состоянии сейчас была это понять.

— Ладно, Кристя, короче, решим, — Карецкий снова растер лицо. — Сейчас нам дыхание перевести надо. И чтоб ты глупостей не натворила…

Она ответила ему саркастичным взглядом, намекая, что это уже неактуально.

А с остальным не поспоришь. Все находились на пределе своих возможностей.

Кузьма заснул, едва она позволила. Хотя, даже во сне, с трудом дал ей высвободиться из своей хватки, когда Кристя пыталась из палаты в коридор выйти. Матерям нужно же позвонить. Сначала не до того было. Когда? Не из операционной же. А как услышала про репортеров и каналы из докладов Макаренко, поняла, что тянуть некуда. Представила себе их состояние. Свою набрала, удостоверилась, что мама у тети Маши.

— Вытащили. Жив. Все уже под контролем. Все будет хорошо, — язык едва ворочался, если честно.

Сил не хватало даже стоять толком, говорила едва слышно. И мама это поняла, похоже.

— Хорошо, доченька. Мы поняли. Спасибо, — пыталась не затягивать разговор, но Кристина слышала, как ее голос дрожал. — Тут такое в новостях показывают! Не знаешь чему верить. Маша…

Кристина зажмурилась, попытавшись вздохнуть. Откинулась спиной на стену в коридоре операционного блока. Даже ноги не держали.

— Дай ей трубку, мам, — тихо сказала Кристина.

— Сейчас…

— Мам, — начала Кристина, услышав какой-то шум.

— Это я, дочка… — голос тети Маши дрожал и было слышно, что она на пределе.

Как же она ее понимала!

— Я знаю, мам, — очень давно ее так не называла. Но правда ведь. Все равно правда. Она ей такая же родная мать, как и Кузьме. — Все нормально, слышишь?! Я обещаю тебе, все с ним нормально будет. Все хорошо…

Мама Кузьмы разрыдалась.

Кристина очень бы хотела, чтобы они успокоились. Обе же не молодели. У тети Маши сердце тоже пошаливало. Да и у ее матери давление дало о себе знать, наверняка. При таком стрессе! Но что она им скажет — если сама на ногах не стоит от пережитого страха и ужаса? Так Кристина хоть сделать что-то пыталась, в действии была, боролась. А матери — в новостях за всем следили и ждали от них известий.

Сил не хватало. Плюнув на все, Кристина сползла по стене и села на пол, откинулась затылком назад, прижав телефон к плечу ухом.

— Мам, вы сейчас выпейте успокаивающего, обе. И от давления. И поспите, я вас очень прошу. Если еще и вы сляжете — мне легче не станет. Да и ему тоже, — с мягкой улыбкой, которая ощущалась в голосе, искренне заботясь о них, тихо попросила Кристина.

— Кристина, дочка, а к вам — можно? — голос тети Маши все еще дрожал и был полон слез.

Кристина вздохнула и посмотрела в сторону, где в шаге от нее стоял Макаренко, делая вид, что совершенно не слышит ничего. Но и одну ее никуда не отпускал. Да Кристина и не настаивала.

— Лучше не надо, мам. Сидите дома. Вместе. Не ходите никуда пока. И на вопросы никакие и никому не отвечайте. Вообще, двери не открывайте никому, — добавила она, когда ей в голову пришла пугающая мысль. — Минуту, — попросила она матерей.

Прикрыла телефон рукой и посмотрела на охранника.

— Его мать. Ее могут как-то использовать или угрожать? — начала она немного неуверенно, не совсем зная, что Кузьма говорил или не говорил своим людям по этому поводу.

Но Макаренко тут же включился, «испортив» всю свою маскировку по поводу «глухоты».

— Вадим сразу людей и туда отправил. Как только в себя пришел. Дежурят под домом, — кивнул мужчина.

Кристина кивнула с благодарностью.

— Мам, — снова в трубку. — Отдохните, хорошо? — еще раз попросила она. — А как только что-то решим, я наберу. Кузьма проснется — позвонит. Поговорите завтра. Я прослежу…

— Спасибо, Кристя. Спасибо, дочка! — тетя Маша немного расслабилась, кажется.

По крайней мере, ощущалось, что она ей поверила и как-то успокоилась.

— Отдыхайте, — прикрыв глаза, попросила Кристина, снова уперев затылок в стену. — Обе.

Попрощалась. Отключила связь.

Макаренко подошел ближе на шаг. Впритык.

— Вам помочь встать, Кристина Александровна? — тихо поинтересовался он.

Кажется, присел рядом с ней на корточки.

— Где я вас видела? — вместо ответа, спросила она, приоткрыв глаза и склонив голову на бок, глянула в его сторону.