Кристина к нему повернулась. Посмотрела совсем непривычным взглядом. Серьезным. И таким взрослым, словно бы его самого старше.

Осень, как же. Ех***й бабай!

Кузьма отбросил вилку, которая громко звякнула о тарелку. И крепко ухватил Кристину, не позволил подняться. А она дернулась. Опустил ей ладонь на щеку, чтобы не отворачивалась.

Всмотрелся в это непривычное выражение зеленых глаз. Опустошенное и испуганное. До горя несчастное. Полное тоски и какого-то страха, которое он совсем не привык в сияющих глазах своей мавки видеть.

Да нет, не ошибся. О том, именно о том она говорила сейчас, о чем он и подумал.

Второй рукой достал сигарету из пачки, оставленной на подоконнике. Прикурил и глубоко затянулся. Все еще не ослабляя захвата своих рук на ее теле, лице.

Аппетит пропал напрочь. И у нее, похоже, тоже. Опять затянулся.

— Это не твоя проблема, малыш. Вообще, — наконец, отрывисто резюмировал Кузьма, докурив сигарету.

Затушил в пепельнице. Обхватил ее двумя руками.

Все это время Кристина молча сидела на его коленях. А он ее держал. Не потому, что она продолжала дергаться. Нет, затихла и не пыталась подняться. Даже не напряжена была вроде. До этого момента и его последних слов. А тут — как закаменела, ей-Богу. И вновь медленно подняла глаза на него.

И у Кузьмы что-то такое мерзкое внутри плеснуло. Как изжогой, кислотой, только не по горлу, а в груди. Незнакомое и непонятное. Неведомое еще. Странное. Чем-то напомнившее тот момент, когда про нападение на малышку от матери узнал. Только иное немного. Страх за нее, что ли? Только чего бояться? Все же нормально и продуманно.

— Не моя проблема?! Не моя?! — аж задохнулась она. — Ты — чей?! Мой?! — тихо, но с такой злостью, что Кузьма невольно улыбнулся, прошипела вдруг Кристина.

Не помнил, видел ли когда-то ее в таком настроении. Все непонятное и непривычное в собственных ощущениях на второй план отошло, тут же затерлось.

Она же ухватила его за щеки и встряхнула голову. Кажется, улыбка Кузьмы разъярила ее еще больше.

— Мой, Кузьма?! — надавила своими ладошками на его щеки.

— Твой, мавка. Твой, — пытаясь подавить неуместное веселье, прохрипел Кузьма. — Твой, малышка.

— А я — чья, Кузьма?! — глаза сузила. Злилась, маленькая ведьма.

— Это что за вопросы, не понял?! Моя! — он даже возмутился.

Кому тут что не ясно?!

А Кристина словно расслабилась. Но не до конца. Ее немного потряхивало, но уже хоть не каменная в его руках сидела.

— Значит, и проблемы твои — мои. Общие они, Кузьма, понимаешь?! — все еще не успокоившись, прошипела она, кажется, от ярости не в состоянии говорить нормально. — Не может быть у нас твоих или моих проблем, если мы — вместе! Так не получится ничего, неужели не ясно?! Тем более, если ты меня обманываешь!

— Подожди, где я тебя обманывал? — не согласился Кузьма, продолжая ее обнимать.

— Ты мне сказал, что не будешь ничего платить… — возмутилась Кристина.

— Я тебе такого не говорил. Я говорил, что еще вопрос выясню.

— Ты мне ничего об этом не сказал, Кузьма! — вот тут у Кристины шипение сменилось возмущенным криком. — А если бы я так поступала и ничего тебе не говорила?! Это как бы называлось?!

Она снова дернулась.

— Та-ак, вот тут подробней. И что ты мне не говорила? — не позволив мавке отодвинуться, Кузьма вновь потянулся за сигаретой.

А Кристина шумно и резко выдохнула, вдруг прикусив губу. И прям ощутимо стало, как ее возмущение сменилось какой-то опустошенностью и страхом. На глаза слезы навернулись.

Кузьма так и не взял сигарету. В груди вновь то, непонятное, плеснуло. Обхватил ее крепче, прижал к себе, так чтоб голова к плечу, лицо к его шее.

— Мавка, ты что?! — действительно заволновавшись. — Я же для тебя. Чтоб не мешали просто. Им же плевать на твою голову светлую, знания и мечты! Ты знаешь, что они уже в январе почти все решили за всех! Я своими глазами списки видел. Им по фигу. Только тех, кто заплатил, пропускать собирались. А я не хочу, чтоб тебя и твои мечты топтали, поняла?! — под конец уже он возмутился.

— Ничего, — буркнула Кристина в ответ. И всхлипнула. — Я ничего… Но Кузьма….! — тут она вдруг застонала, испугав его уже конкретно, словно ей плохо стало.

Вцепилась в него руками, прижав, кажется, даже крепче, чем он ее держал. Точно царапины на ребрах останутся.

— Это же громадные деньги! Сколько?! Сколько? Я же слышу, что в университете шепчут, а то и в голос говорят, родной! Три, пять тысяч долларов! Кузьма! Откуда?! Это же квартира однокомнатная у нас в доме… Где ты такие деньги взял?! Зачем?! — ее затрясло сильней. Кристина опять всхлипнула. — Чего это тебе стоило, родной?

— Уймись, мавка. Успокойся, ради Бога, — обхватив ее затылок, Кузьма прижался губами к ее лбу и сам не понял, как начал легко раскачиваться, словно укачивая ее. — Все нормально. Слышишь? Все нормально. Я все просчитал и обдумал. Я в долг взял. На год, у Игоря. Мы с ним обо всем договорились. А благодаря тому, что Гриша мне с работой помог, я впишусь в срок. Да, нам тяжело сейчас придется. Еще на шее у матерей посидим пока. Зато ты учишься…

— У Игоря? — Кристина вновь голос потеряла. Теперь от страха, судя по всему. — Но он же… Он же… Кузьма, но говорят же, что он бандит. Ты же слышал, точно. Это же опасно и…

— Кристина, успокойся, — отрывисто и резко велел он, снова заставив ее на себя посмотреть. — Чем бы там Игорь ни занимался, он не перестал из-за этого моим другом быть. И тебе помочь — не против. Так что все под контролем. Прижмемся в этом году. А дальше — отдадим долг и разберемся. А теперь, — Кузьма чуть сдавил пальцами ее щеки, как бы подчеркивая неотвратимость ответа. — Скажи мне конкретно, откуда ты про деньги узнала?

Он прищурился, внимательно вглядываясь в глаза малышки. Знал, что не слукавит, не сумеет обмануть его.

Кристина прикусила нижнюю губу так, что кожа побелела.

— Ниоткуда конкретно. Только я же не дура, родной. Все об этом перешептываются и говорят. Многие и не отрицают. А сегодня… Там парень один есть, в университете, он с третьего курса. Принимал у меня документы, когда я приходила сдавать бумаги в приемную комиссию…

Кузьма прямо-таки ощутил, как у него лицо вытянулось и закаменело.

— П-а-а-рень? — уточнил он как-то медленно и протяжно. — С третьего курса? Интересно как… И почему я только сейчас об этом парне узнал?

— Кузьма! — Кристина фыркнула, словно бы он чем-то несерьезным занимался. — Я ж тебе не о том, не о Руслане….

— Так у него еще и имя есть, которое мы уже знаем? — хмыкнул он. Но попустило, если честно. Слишком уж легкомысленно и раздраженно Кристина реагировала на его намеки. Несерьезно. — И что этот Руслан?

— Он меня когда увидел сегодня, удивился очень. Говорит, что сам дважды поступал, и это после училища. Блат у меня, сказал, хороший.

— А может, это у него мозгов просто нет, — фыркнул Кузьма, подняв бровь с иронией. — И человек завидует? — взял-таки сигарету, зажал зубами.

Но так и не прикурил.

— Да нет, — Кристина опустила голову ему на плечо. Переплела их пальцы. — Я на лекции поспрашивала у тех однокурсников, кто с ним в одном общежитии живет, что и как? Говорят, что он один из лучших студентов на своем курсе. Ему уже даже дежурить в хирургии на ночных разрешают. Как студенту, конечно, но пускают на операции, дают узлы завязывать, — Кристина это с таким придыханием произнесла, будто о небожителях говорила.

И о каком-то нереально запредельном действии, о котором она и мечтать сейчас не может.

Узлы, блин! Ех***й бабай! Кузьме сейчас самому кого-то в узел завязать захотелось. Резко так.

А малышка тем временем продолжала делиться с ним своими мыслями, словно и не заметила, что Кузьма уже конкретно бесится.

— Вот, и я задумалась. Я же знаю тебя, родной. Люблю очень, но знаю, что ты упрямый дико. И если уж решил что-то, то будешь до конца идти, головой стены пробивать. Вот и подумала, что вполне мог. А когда все вместе сложила, и то, сколько ты работаешь, то, как вел себя все это время… Поняла, что ты так и сделал. Просто мне ничего не сказал.

Тут Кристина на него уже с упреком глянула. Только Кузьме было не до ее недовольства. Он за собой вины не ощущал и не видел. Все верно сделал. Ни тени сомнения. А вот остальная часть ее рассказа…

— Значит, парень. Значит, Руслан. И ты уже о нем расспрашиваешь. И даже в курсе, где живет этот выдающийся студент, — сквозь зубы процедил Кузьма, вдруг поняв, что бесится самым натуральным образом.

Взбеленился, как черт. Сжал фильтр сигареты, почему-то подумав, что эти, если не прикуривать, куда противней, чем те, что его Грек порой угощал. Но горький привкус сейчас даже к месту был. Больше настроению соответствовал.

Вот тут Кристина, похоже, поняла, что он серьезно. Подняла голову с его плеча и удивленно посмотрела Кузьме в глаза.

— Родной, ты что? Ты почему злишься? — с искренним недоумением спросила она, накрыв щеку Кузьмы теплой ладонью.

Хорошо так: теплая рука, мягкая кожа. Родная. Только он все равно бушует внутри.

Ревнует. Ни разу Кристину не ревновал, а сейчас накрыло по-черному просто. До зубовного скрежета и растертого между губами сигаретного фильтра. И не такой уже шикарной идеей показалось то, что обеспечил ей поступление в универ, где толпятся и толкаются все эти студенты. Со своими наблюдениями и мыслями лезут.

— Ты ревнуешь? — вдруг распахнула глаза Кристина. Удивленно, будто чего-то такое невиданное увидела.

И тут же расплылась в улыбке.

— Ты чему так радуешься, мавка? — разъяренно буркнул Кузьма, в ответ на эту ее улыбку.

— Ничему… — Кристина рассмеялась, обхватив его руками за шею. — Ты хоть знаешь, сколько раз я тебя ревновала ко всем твоим девицам, к которым ты на свидания ходил? У Грека того же на квартире… Думаешь, я маленькая была и не понимала, ради чего вы там собираетесь вечно? — уже она насупилась, и посмотрела на него с претензией. — Во дворе много об этом слухов ходило. А теперь — ты… Ты же никогда меня не ревновал, да?