— Нет, — Кузьме было не до рассуждений, честно говоря. Выспаться бы. Но он держал лицо и ровное выражение, по которому мало что можно понять. — Буду ему предложение выгодное делать.

Игорь удивился. И даже немного забеспокоился. Они давно знали друг друга, чтобы хорошо понимать. Но больше не лез с расспросами.

— Старик наглых не любит. Но волевых и сильных — уважает, — заметил ему, уже когда рассказывал куда и когда приходить, чтобы поговорить.

— Спасибо, Игорь. Учту, — действительно с благодарностью кивнул Кузьма.


Его план как раз был наглым. Но и достаточно рискованным. Да и волевым. Однако при этом, если все сделать тонко — беспроигрышным. То, что он сам не понимал, подсказал Дмитрий, которому план пришелся по душе. Соль была в том, что имея доступ к топливу в неограниченном количестве, по сути, да и другие рычаги управления, связи — Старик получает лицензию. Дмитрий Олегович даже мог связать с тем, кто это все быстро оформит (сроки поджимали, с апреля за работу и поставки топлива на завод без лицензии не просто штрафовать собирались — куда серьезней. Только об том еще не все в курсе были. И для того, чтобы засчитаться в этом квартале, лицензию надо было в феврале получить. Начав в марте, можно было и не успеть). Главбух тогда быстро оформляет проведение «тендера» с единственным поставщиком, у которого данная лицензия есть (даже гарантировал, что с директором это утрясет, надавив на известные ему слабости), и в кармане контракт как минимум на год, по цене, которую сам Старик назовет. Предприятие на госфинансировании, можно списать в расход бюджета, учитывая, что других поставщиков нет. Лишь бы в рамках закона.

Кроме того, Старик сможет на этой же волне еще с кем-то провернуть подобное. И, оставив за бортом конкурентов, которые пока жлобятся на лицензию, у них же скупить топливо по заниженной цене. Потому как с прежними клиентами они уже не смогут сотрудничать. Но топливо же куда-то сбывать надо, чтобы хоть какие-то бабки отбить. А если нормально везде решить, то это можно и на постоянной основе оформить.

Старик сразу мысли свои не озвучивал. Внимательно смотрел на Кузьму, словно пытался через лоб в его мозги проникнуть. Курил, не предлагая ему сигарет. И молчал. Минут десять, наверное. Кузьма сидел и ждал. Так же молча. Он нервничал, наверное. Да. Только последние десять дней у него в жизни и мозгах такой напряг был, что сейчас как отрубило. Ледяное спокойствие. Нерв не бьет. Или пан, или пропал. А волноваться — на это уже мозговых клеток нет. Что робот.

— Твой интерес какой? — в итоге спросил Старик, затушив второй окурок в пепельнице.

— Процент со сделки. С каждой по тендеру. И я хочу в дело. Завод… хорошо это. Но не мое, — так же спокойно и ровно добавил Кузьма.

Старик хмыкнул. Улыбнулся так, словно они об армии снова в коридоре спорткомплекса болтали.

— И какой ты процент хочешь, Кузьма?

— Десять, — понимая, что наглеть не стоит.

Не сейчас, тем более, когда имеет шанс получить куда больше, по итогу. И в новую среду продвинуться.

— Хорошо, — Старик прикурил новую сигарету, в этот раз протянув пачку и ему, угощая. — По рукам. Пока на твоем заводе пробьем, поглядим. Дальше решим. Согласен?

— Да, — прикурил и Кузьма.

На следующей неделе он заработал пять тысяч. Баксов. Еще не за тендер. А за то, что в структуре нашел того человека, который лицензию мог бы провернуть быстрее и дешевле, чем старый контакт Старика. Оформили все равно у проверенного. Зато было чем аргументировать снижение тарифа…

Да, конечно, две тысячи он отдал Дмитрию Олеговичу, без подсказки и помощи которого вряд ли смог бы такое провернуть. Да и именно главбух гарантировал то, что в «тендере» Старик и быстро организованная им фирма победит.

И все же… Все же. Сложно было этому что-то противопоставить из прошлых доходов. Долг Греку сразу закрыл. Купил для тети Томы лекарство, которое врачи советовали с первого дня, а они денег наскрести не могли.

О чем еще говорить?


настоящее

Над ухом что-то пищало. Знакомое вроде. Но противное. Мешало спать. А Кристине совсем не хотелось просыпаться. Так хорошо было — словами не выразить! Тепло, спокойно. И еще что-то неуловимое, непонятное со сна, что дарило ощущение полного и безграничного счастья. Приснилось, может, что…

Только спина почему-то болела и шея затекла. Наверное, неудобно как-то подушку свернула. Зато выспалась хорошо. Не могла проснуться. Вот разморило ее, что ли? Голова тяжелая, мутная, не отпускает, а все равно хорошо. Снотворное она разве выпила на ночь?

Да нет, не помнила такого…

Чуть повернулась, все еще не открыв глаза, и поняла, что лежит не совсем на подушке. Почувствовала на щеке, лбу, ресницах чье-то дыхание. Господи… Медленно и плавно открыла глаза, не до конца понимая: спит еще или уже пришла в себя?

Она лежала на подушке… Частично. Ее голова около головы Кузьмы. Ее губы около его подбородка. Рядом жилка на его шее пульсирует. И он дышит. Она слышит его дыхание, на своей коже чувствует.

А под ее шеей — его рука. Та, которая целая. Когда умудрился поднять? Как? Еще и под ее голову просунуть. Не помнила. Слишком тяжелая ночь. Изматывающая. Все силы из нее выпили, выдавили, сейчас с трудом вспоминала разговор и слова, которые вслух произносила… Потому что помнить — больно. Не хотелось вновь оживлять.

Сама Кристина то ли сидит на подлокотнике, то ли висит между софой и его кроватью. Потому и спина затекла. Только и подниматься не хочется. Век бы так лежала! Не вспоминая ни о чем. Не думая. Просто рядом с ним!

Господи! Сколько лет она была лишена этого?! И как давно мучилась, не в состоянии избавиться от потребности снова получить то, что раньше обыденностью считала?

Его пальцы в ее волосы погружены. Медленно перебирают пряди. Молча. В тишине, хоть и поняла уже, что Кузьма не спит. Где ее шапочка, резинка? Куда дел? Как стащил, что она не почувствовала, не проснулась?

Свое, до каждой клетки родное, до последней капли крови! Потому и не встревожилось сознание. Все позволяло ему. Кузьме можно, что ни пожелает только…

В этот момент еще полусонный взгляд Кристины замер на лице Кузьмы. Только сейчас заметила, что губы сжаты в тонкую полоску. Над верхней — испарина выступила, мелкие капли сливаются с бледной кожей, еще более бесцветной из-за темной щетины, пробившейся за ночь. И писк аппарата, который и разбудил…

Взгляд заметался в поисках часов. Проспала. Наверняка пора вводить препарат. Попыталась встать, дернулась…

— Лежи! — тихо велел Кузьма.

Повернулся чуть больше, прижался губами к ее лбу. Пальцы сильнее в волосы погрузились, будто зарываясь в песок.

— Тебе больно, да? — ясно же по его напряжению, по этой испарине, да и по тону голоса. Что она, не слышит, что ли? — Надо обезболивающее уколоть. Отпустит…

Кузьма улыбнулся. Даже рассмеялся… или захрипел просто, пытаясь это сделать. Снова зубы сжал, переводя дыхание.

— Мавка… Просто полежи еще здесь, — прерывисто дыша, не попросил — распорядился Кузьма, продолжая ее волосы себе на пальцы наматывать. — Больно… Кристина, если бы за то, что ты вот так рядом каждую ночь спишь, надо было бы только болью этой платить… По хр**у. Пусть бы меня каждый день резали. Терпел бы. С радостью.

Снова прикоснулся губами к ее лбу, волосы поцеловал.

Она зажмурилась. Сама к его коже ртом прижалась. Горло перехватило. Не смогла бы и слова сказать. Но все равно заставила себя осторожно отстраниться. Подняла руку, превозмогая боль в плечах и спине, накрыла пальцы Кузьмы, не желающие выпускать ее волосы. Погладила, без слов умоляя выпустить.

— Родной, — тихо позвала, видя, как он упрямо сжал зубы. — Мне твоей боли — не вытерпеть. Тем более что я знаю, как уменьшить. Да и смысла терпеть нет…

Пришел черед Кузьмы зажмуриться. И медленно, по миллиметру, палец за пальцем, он все же высвободил свою руку. Позволил ей выпрямиться.

— И то верно. Как бы я ни терпел и не хотел, ничего же не изменится, — хмыкнул опять, посмотрев мимо нее, в окно.

Кристина ничего не ответила. Несколько раз повела плечами, пытаясь хоть как-то скованность и боль прогнать. Растерла лицо. Подошла к столику, на котором препараты и шприцы на ночь оставила. Быстро набрала раствор, ввела через катетер. И не удержалась, погладила его щеку, губы, которые Кузьма закусил, стараясь как-то поддержать, ослабить боль, пока лекарство подействует.

Он на нее так глянул, таким взглядом, что Кристина замерла, потерявшись в темном и глубоком омуте, полном боли и вины.

— Начало седьмого, — прошептала, просто пытаясь вспомнить, как дышать надо. — Скоро Рус придет проверять состояние. Сто процентов…

Кузьма только кивнул, но так… видно было, что ему это все мало интересно. Своей щекой ее пальцы к подушке придавил. Любую возможность использовал, чтобы коснуться, удержать рядом с собой.

Кристина не вырывалась. Еще голову от сна не прояснила толком. Села на софу, отложив в сторону пустой шприц. И попыталась прийти в себя. Хоть как-то вспомнить, на какой чертовой силе воли держалась все эти годы.

Глава 19

Настоящее


Все выходные она провела в больнице. Они пытались отправить ее домой: сначала Руслан настойчиво выпроваживал, потом и Кузьма что-то говорить пытался. Она их послала. Обоих. Не матом, конечно, но культурно объяснила, что сама взрослый человек и будет находиться там, где она хочет. А если им что-то не нравится — ей «пополам».

— Величко, я тебя уволю! — психанул Рус, то ли забыв, то ли плюнув на то, что охрана стоит под дверью.

Он пришел проверять состояние пациента, остался в принципе доволен и швами, и общим самочувствием Кузьмы. А вот осмотрев ее с ног до головы критичным взглядом, попытался «наехать».