– Да как-то ноги не хочется марать, переступая порог вашего дома, миссис Мелвилл! Полагаю, вы добились чего хотели. Тим теперь полностью в вашем распоряжении. Условности соблюдены, родители устранены!

Мэри побледнела.

– Ты о чем, Дони?

– Вы свели в могилу мою мать, миссис Мелвилл, а следом за ней и отца!

– Неправда!

– Неужели? Теперь, когда родителей больше нет, мой брат для меня тоже умер. Я больше не желаю ни видеть, ни слышать его! Если вам нравится эпатировать общество, демонстрируя на людях свою тошнотворную «любовь», я об этом знать ничего не желаю!

Мэри развернулась и пошла прочь, а когда добралась до дома в Артармоне, то уже немного успокоилась и сумела принять относительно безмятежный вид.

– Папа теперь с мамой? – с волнением спросил, заламывая руки, Тим.

– Да, Тим. Я видела, как его положили в землю рядом с ней. Не нужно больше переживать за них. Они воссоединились и спят вместе в мире и покое.

Поведение Тима показалось Мэри странным. Она внимательно посмотрела на него.

– Тим, что с тобой? Тебе нездоровится?

Он апатично покачал головой.

– Я здоров, Мэри. Просто мне немного не по себе. Не по себе оттого, что мамы с папой больше нет.

– Знаю, знаю… Ты что-нибудь ел?

– Нет, я не голоден.

Мэри подошла к Тиму и, потянув его за руку, заставила встать с кресла.

– Пойдем со мной на кухню. Посидишь там, пока я буду готовить сандвичи. Может, у тебя появится аппетит, когда увидишь, какие они соблазнительные и вкусные.

– Малюсенькие, со срезанной корочкой?

– Да, маленькие треугольнички, тоненькие, как папиросная бумага, без корочки. Обещаю. Пойдем.

Ей хотелось добавить «любовь моя, сердце мое, дорогой мой», но язык не поворачивался произнести эти нежности, которые приходили на ум каждый раз, когда он казался расстроенным или потерянным, как сейчас. Сумеет ли она когда-нибудь воспринимать его как возлюбленного, удастся ли ей избавиться от цепенящего, парализующего ужаса, вызванного осознанием того, что она выставила себя на посмешище? Почему она способна расслабиться с ним, только уединяясь в загородном доме или в супружеской постели? Злобные выпады Дони терзали ее, и до сих пор она испытывала унижение, ловя на себе любопытные пристальные взгляды соседей, когда они с Тимом шли по Уолтон-стрит.

Мэри не отличалась особым мужеством. Да и откуда ему было взяться? Будучи обездоленной от рождения, всю жизнь до встречи с Тимом она стремилась добиться материального успеха, заслужить одобрение тех, кто изначально имел более благоприятные стартовые позиции. И конечно, теперь ей было не так-то просто игнорировать правила приличия, хоть ее союз с Тимом и был освящен законом. Мэри неистово хотелось отдаться страсти, осыпать Тима поцелуями и ласковыми словами всякий раз, когда рождалось такое желание, но он не мог поддержать ее порыв, как взрослый мужчина, и такие ласки были невозможны, если существовала хоть малейшая опасность, что их потревожат. Страшась осмеяния и глумливых шуточек, она даже просила Тима не болтать о своей женитьбе с теми, кто об этом еще не знал, – проявила минутную слабость, о чем потом сожалела. Что и говорить, нелегко ей приходилось.

Тим, как обычно, принялся активно ей помогать. Пока она доставала хлеб и сливочное масло, чтобы сделать сандвичи, он, гремя фарфоровой посудой, искал тарелки.

– Тим, подай, пожалуйста, большой нож для мяса, ладно? Он один такой острый, который хорошо срезает корку.

– А где он лежит, Мэри?

– В верхнем выдвижном ящике, – рассеянно ответила она, намазывая маслом каждый ломтик хлеба.

– Оооооооой! Мэри, Мэри!

Она быстро повернулась. От его душераздирающего крика у нее едва не остановилось сердце.

– Господи боже мой!

На секунду Мэри оцепенела; ей показалось, что вся кухня залита кровью. Тим стоял неподвижно у рабочего стола, с ужасом и изумлением глядя на левую руку, которую от плеча до кончиков пальцев заливала кровь, фонтанировавшая из раны на сгибе локтя. У левой ноги Тима образовалась красная лужа; с левого бока на пол тоже стекала кровь.

На стене у плиты висел моток бечевки, рядом, на шнуре – маленькие ножницы. Мэри тут же метнулась к плите, отрезала кусок бечевки длиной в несколько футов и принялась лихорадочно складывать ее вдвое, затем вчетверо, делая толстый жгут.

– Не бойся, сердце мое, не бойся! Я здесь, я бегу! – пыхтела она, хватая вилку.

Но Тим ее не слышал. Издав пронзительный вой, он принялся бегать по кухне, словно ослепший зверь. Врезался в холодильник, отскочил от стены, размахивая раненой рукой в попытке стряхнуть ее, отшвырнуть, чтобы она больше не была частью его. Ее крики смешались с его воплями. Мэри кинулась к нему, но, не поймав, резко остановилась, снова попыталась его схватить. А он в паническом ужасе продолжал бегать по кухне. Увидев дверь, с визгливым ревом понесся к выходу, отчаянно дергая себя за руку. Босыми ступнями угодил в лужу крови и, поскользнувшись, плашмя грохнулся на пол. Не давая ему опомниться, Мэри тотчас же навалилась на него и придавила к полу. Сама обезумев от страха за Тима, она даже не пыталась его успокоить. Думала только о том, чтобы остановить хлеставшую из руки кровь, пока он не умер от кровопотери. Полусидя-полулежа на груди Тима, она схватила его руку, туго перетянула ее жгутом выше локтя и завязала узел, который зафиксировала вилкой.

– Тим, лежи спокойно! Пожалуйста, Тим, прошу тебя, лежи! Я здесь, рядом. С тобой ничего не случится, я не позволю. Ты только лежи спокойно! Слышишь?

Обессилев от паники и потери крови, он лежал под ней, тяжело дыша и всхлипывая. Мэри прижалась щекой к его щеке, а сама только и думала о том, как запрещала себе лишний раз назвать Тима ласковыми словами и заключить его в объятия и расцеловать.

В заднюю дверь громко постучали, затем раздался голос соседки. Мэри крикнула, чтобы та входила.

– Что у вас тут за странный шум? Аж у меня дома слышно, – забурчала миссис Паркер, но, увидев залитую кровью кухню, охнула: – Господи помилуй!

– Вызовите «скорую»! – выдохнула Мэри, не смея отпустить Тима из страха, что он опять ударится в панику.

Спустя пять минут приехала «скорая». Мэри по-прежнему лежала на полу с Тимом, прижимаясь лицом к его лицу, так что санитарам пришлось ее поднимать.

Эмили Паркер поехала с Мэри в больницу.

– Не волнуйся за него, детка, – увещевала ее старушка, – с ним все будет хорошо. Я слышала, как говорили, что крови вылилось на пинту, а кажется – десять галлонов.

Районная больница находилась недалеко. Мэри еще не успела обрести дар речи, а Тима на носилках уже покатили в травматологическое отделение. После падения на пол он, казалось, впал в ступор, ни на кого не реагируя. Тим ни разу не открыл глаза, словно боялся того, что мог увидеть, боялся взглянуть на ужасное кровавое месиво, которое некогда было его рукой.

Миссис Паркер, болтая без умолку, помогла Мэри дойти до комнаты ожидания и усадила ее на стул.

– Мило здесь, да? – говорила она, пытаясь отвлечь Мэри от мыслей о Тиме. – Я помню, как тут было раньше: всего пара крошечных палат, втиснутых между рентгенкабинетом и регистратурой. А теперь вон какую махину отгрохали. Красота! Всюду горшечные растения, как будто это и не больница вовсе! Не каждый отель может похвастать таким роскошным вестибюлем, ты уж, детка, поверь мне на слово. Так, вы посидите здесь, подождите доктора, а я пойду поищу свою старую приятельницу, сестру Келли. Попробую добыть для вас чашку горячего чая с печеньем.

Вскоре после ухода миссис Паркер к Мэри подошел врач из приемного покоя. Она с трудом поднялась, облизывая пересохшие губы.

– Миссис Мелвилл? Я только что беседовал с одним из работников «скорой», которая доставила вас сюда, и он сообщил мне ваше имя.

– Т… ти… тим? – выдавила Мэри. Ее так трясло, что она снова опустилась на стул.

– С Тимом все будет хорошо, миссис Мелвилл, не волнуйтесь! Его только что отвезли в операционную, где ему зашьют руку. Но уверяю вас, причин для беспокойства нет. Он под капельницей; возможно, сделаем ему переливание одной-двух пинт крови, как только установим его группу. Но в целом ничего страшного. У него просто шок от потери крови. Руку быстро приведут в порядок, я лично ее осматривал: рана неглубокая. Как это случилось?

– Должно быть, он как-то неудачно выронил кухонный нож. Не знаю. В этот момент я не смотрела на него. Просто услышала его крик. – Она жалобно смотрела на врача. – Он в сознании? Прошу вас, скажите ему, что я здесь, что я не уйду и не оставлю его одного. Он ужасно расстраивается, когда думает, что я бросила его.

– Миссис Мелвилл, в настоящий момент он под наркозом, но, когда очнется, я непременно дам ему знать, что вы рядом. Не волнуйтесь, он взрослый парень.

– В том-то и дело, что нет, не взрослый. Тим умственно отсталый, и, кроме меня, у него больше никого нет. Он должен знать, что я здесь, это очень важно! Просто скажите ему, что Мэри в коридоре, совсем рядом.

– Мэри?

– Он всегда зовет меня Мэри, – ответила она совсем по-детски. – Мэри, и никак иначе.

Врач из приемного покоя повернулся, собираясь уйти.

– Миссис Мелвилл, я пришлю к вам одного из наших сотрудников: надо уточнить кое-какие данные, которые необходимо внести в медицинскую карту. Это не займет много времени. Помимо слабоумия у Тима нет других проблем со здоровьем?

– Нет, физически он абсолютно здоров.

Вернулась миссис Паркер. Следом за ней сестра Келли несла чайный поднос.

– Миссис Мелвилл, выпейте чаю, пока горячий, – обратилась к Мэри сестра Келли. – Потом я попрошу вас пройти в ванную – это дальше по коридору, – раздеться и принять горячую ванну. Миссис Паркер вызвалась съездить к вам домой и привезти чистую одежду. А пока побудете в больничном халате. С Тимом все хорошо, и вы после горячей ванны тоже почувствуете себя гораздо лучше. Я пришлю медсестру, она вас проводит.