— Нет, — я испуганно попятилась и уткнулась спиной в секретарскую стойку. — Нет, что вы. Конечно, нет.

Черный усмехнулся и шагнул вперед, практически прижав меня к стойке. Поднял руку и… за цепочку вытянул наружу мой кулон. Провел по нему ладонью — и меня бросило в дрожь.

— Кристина, — сказал почти ласково, но взгляд ласковым не был, — вы кто Жукову? Скажите честно.

Назар Миролюбович все поглаживал кулон, а мне казалось, что он поглаживает мою грудь… Впрочем, до нее там было недалеко.

— Никто, — я сглотнула. — Абсолютно никто. Честно.

— Тогда почему он так настаивал, чтобы вы у нас работали? — Черный сжал кулон в кулаке и чуть потянул за цепочку, заставляя меня подаваться вперед, навстречу. — Если вы ему никто? — Мой дядя… Он знает Жукова. Они вместе в школе учились, кажется… Или в институте, я не помню.

Назар Миролюбович потянул еще, и я практически ткнулась грудью ему в запястье. Вспыхнула и попыталась отстраниться, но не вышло.

— Как зовут вашего дядю? — Сергей Попов.

— Отчество? — Николаевич. Назар Миролюбович, — почти взмолилась я, — ну отпустите, пожалуйста! Он отпустил и даже сделал шаг назад. А потом вдруг сказал: — А вот вы, Кристина, врать совершенно не умеете, — и ушел в свой кабинет.

И что? Плохо это? Или, наоборот, хорошо? Поди пойми этого тирана.

На обеде я напряженно думала о том, что случилось, и о словах Черного. Врать я, значит, не умею… Может, спросить, что он имел в виду? Я же так свихнусь, размышляя и пытаясь уловить смысл сказанного. Не поверил он мне, что ли? Но почему? Или наоборот — поверил и посетовал, что я не соврала ему чего-нибудь? Не знаю, не знаю… Но спросить я не успела — почти сразу после обеда Назар Миролюбович куда-то сорвался, и я осталась без начальника.

Дождалась конца рабочего дня и потопала домой.

А дома у нас в гостях вновь обнаружился дядя Сережа. Сидел на кухне и пытался под шумок скормить Троглодиту кусочек говядины из маминого борща.

Я, увидев это безобразие, сразу вспомнила Назара Миролюбовича и его вегетарианство. Интересно, как он до этого дошел, почему решил перестать есть мясо? Вот бы спросить.

Ага, и получить по макушке.

Напоить его, что ли? Хотя он, наверное, не пьет… — Привет, Тинка, — помахал мне дядя Сережа, широко улыбаясь. — А я вот решил заглянуть к вам, узнать, как у тебя дела с начальником. Вижу, платьица носишь, молодец.

— Почему вы о нем говорите во множественном числе? — хмыкнула я. — Платье на мне все же одно пока.

— А что за начальник? — с любопытством спросила Юлька — она в этот момент прижималась к моей ноге. Я взяла ее на руки и, сразу почувствовав себя счастливой, сказала: — Включи чайник! Дочка засмеялась, да и я хихикнула, вспомнив Назара Миролюбовича. Немного нервно хихикнула, правда. Ох, если бы «включи чайник»… Вот дядя Сережа — отже начальник, но совсем другого типа.

И не «включи чайник», и не как Черный. Он — менеджер ресторана. Работает посменно, поэтому у него иногда бывают выходные в будни, вот как сегодня.

Была у меня мысль устроиться в его ресторан официанткой, была. Однако… быть официанткой я хочу еще меньше, чем юристом.

Я уже давно поняла, кем хочу быть, но… Некоторым мечтам не суждено сбываться.

Разговор про начальника дядя Сережа продолжил уже после ужина, когда я вызвалась мыть посуду, а мама с Юлей ушли в комнату смотреть мультик. Я пообещала, что скоро приду, и схватилась за тарелки.

— Черный-то твой подобрел после того, как ты платья стала надевать? — поинтересовался дядя Сережа, глядя на меня с внимательным прищуром.

— Да что — от не заметила, — проворчала я.

— Неужели? А мама твоя сказала, что ты ему еще и печенье пекла… К щекам прилила кровь.

— Почему ему? Я себе пекла.

Нехорошо врать, Тинка… Вот и дядя Сережа так сказал: — А врать нехорошо! — И пальцем погрозил. — Очень нехорошо, племяшка! — Да и не умею я врать, — я вздохнула. — Он мне сегодня как раз это и сказал.

— Кто — он? — не понял дядя Сережа.

— Начальник мой. Сказал, что я не умею врать, и я теперь все думаю — это хорошо или плохо? Дядя хмыкнул.

— Тинка, это не хорошо и не плохо, это просто факт. Ты у нас действительно всегда была искренней девочкой. Если любила, то беззаветно, а если ненавидела, то до трясучки. И все у тебя на лбу было написано, все мысли твои.

— Мне кажется, это скорее плохо.

— А смотря для чего, Тин. Если для жизни с любимым человеком, то хорошо. А если для того, чтобы народ обманывать, то плохо. Обманщик из тебя никакой. Но! — Дядя Сережа поднял палец вверх. — Лучшая манипуляция: не ложь, а полуправда. И вот с ее помощью люди с твоим лицом могут горы свернуть и полмира завоевать.

— Это как же? — поинтересовалась я, забыв про тарелки.

— Да элементарно. Говоришь своему начальнику, как его там… — Назар Миролюбович.

— Серьезно? Прелесть какая, не повезло человеку. Так вот, говоришь: «Назар Миролюбович, вы такой умный!» И не надо уточнять, что он умная сволочь, ни к чему это.

Я хихикнула.

— Или спрашивает он тебя: «Кристина вы сделали такую — от работу?». А ты ему: «Назар Миролюбович, в самое ближайшее время все будет!» Дядя Сережа так забавно изобразил тонкий женский голос, что я не выдержала и расхохоталась.

— А ближайшее время, как известно, понятие растяжимое.

Вспомнит в следующий раз, скажешь: «Да-да, совсем скоро все будет готово!» — Не думаю, что это сработает в случае с моим начальником, — я покачала головой, все еще смеясь. — Он же… Черный.

— А потому что в комплексе надо, Тинка, в комплексе.

Платья, печеньки… «Презервативы», — вспомнила я мамин совет и вздрогнула.

— … и лесть. Мы, мужики, любим, когда нам льстят. И этот твой — не исключение. Так что — флаг тебе в руки и перец в попу. Смотри на него, как на чудо чудесное, слушай, и говори, какой умный. А еще, — дядя Сережа совсем развеселился, — переключай его, как Юльчонку. Начинает орать — задавай какой-нибудь вопрос или говори что-то отвлеченное.

— Например? — Ну… «Назар Миролюбович, вам так идет этот галстук!» Я крякнула. Боже, если я так скажу, он меня этим галстуком потом сам придушит.

И вообще — почему я все это слушаю?! — Постараюсь, — вздохнула я, вновь поворачиваясь к раковине.

— А сейчас давай вернемся к посуде. Ей вот совершенно не идет быть грязной.

— Давай, — кивнул дядя Сережа, и мы наконец оставили моего начальника в покое. Вместе с его галстуками.

Утром следующего дня я неожиданно осознала, что у меня, как у мамы из Простоквашино, скоро всего одно платье останется. Придется носить по очереди то, что уже носила.

Нет, конечно, в шкафу висят еще платья, но они не осенние.

Хотя… про юбки я совсем забыла.

Так что сегодня я решила остановить свой выбор на юбке и блузке. Юбка черная, блузка кремовая, с маленькими пуговками. Волосы оставила распущенными, часть только закрепила на затылке заколкой, что бы не лезли в глаза. И накрасилась, конечно.

Юля, проснувшаяся чуть раньше, чем обычно, и увидевшая меня в этом наряде, искренне по-детски восхитилась: — Мамуся, какая ты красивая! Мне сразу стало так хорошо, словами не передать. Хоть кто- то меня любит и ценит.

Я поцеловала дочку, попрощалась с мамой, надела сапоги, пальто и перчатки, и вышла в промозглую осень.

А на работе меня ожидал сюрприз, и был он настолько удивительным, что я остолбенела на пороге приемной, не в силах поверить своим глазам.

Назар Миролюбович, одетый в джинсы и простой черный свитер, дико похожий на Стива Джобса в подобном прикиде (только без очков), стоял посреди помещения, раскачиваясь с пятки на мысок, и что-то насвистывал.

Всегда считала выражение «отвалилась челюсть» фигуральным. Но она у меня действительно отвалилась… и упала на грудь.

— Доброе утро, — сказал этот… незнакомый мне Черный, обворожительно улыбнувшись. Нет, погодите! Это не Назар Миролюбович! Мой начальник так не улыбается! Челюсть встала на место, и зубы громко клацнули.

— Доброе, — ответила я сипло. — Прошу прощения, а вы кто? Он улыбнулся шире, и наваждение окончательно рассеялось.

Этот мужчина был моложе, или казался моложе, чуть загорелее, и зубы у него были выбеленные, как у телезвезды. Да и эти ямочки на щеках… как у ребенка. Очень мило, но у Назара Миролюбовича таких нет. Или есть? Он же при мне никогда не улыбался настолько широко.

— Я ваш начальник, — ответил мужчина. Да, и голос совсем другой. Мягче, вкрадчивее. И нет той хриплости, что есть у Черного. — Назар Миролюбович. Не узнаете? — Извините, — возразила я, — но вы не он.

Мужчина рассмеялся.

— Раскусили, значит. Ну да, нас редко путают… Только первые несколько секунд. Я Вячеслав, брат-близнец вашего начальника.

Брат-близнец! Вот это новость. А я и не знала, что у него есть брат, тем более — близнец.

Да что я вообще про него знаю? Ничего, вот именно.

Вячеслав Миролюбович… Даже не знаю, кому из них повезло меньше.

— Приятно познакомиться, — проговорила я, наконец проходя дальше и начиная снимать пальто, — а я Кристина, временный секретарь Назара Миролюбовича.

— Секретарь? Временный? — мужчина удивился. — А где Лера? В отпуске? Черт. Вот фиг знает, можно ли ему рассказывать про то, где Лера? Откуда я знаю, какие у них с моим начальником отношения? Черт бы тебя побрал, Черный, со своими семейными тайнами.

— Нет, не в отпуске. Но вы лучше узнайте об этом у Назара Миролюбовича, — ответила я все же, вешая пальто в шкаф для одежды. Обернулась — и чуть не упала, наткнувшись на изучающий взгляд. И взгляд этот был намного более откровенным, чем у его брата. Назар Миролюбович всегда просто смотрел, любовался, но никогда не раздевал меня взглядом. Этот же… Вячеслав… кажется, мысленно снял с меня блузку.

— У моего брата, оказывается, очень красивый временный секретарь, — заметил мужчина мягко, и мне почудилось, что он хочет подойти ближе, но тут от двери раздалось ледяное: — Неужели? Я аж подпрыгнула.