Джесси Кирби - То, о чем знаешь сердцем

– Угощайся, – улыбается Райан. Она тянется к очередному журналу. – И делиться не забывай.

Не помню, когда мы в последний раз так сидели, но мне очень приятно находиться в ее комнате, лопать вместе мороженое и рассматривать фотографии мест, где мы никогда не были. Будто она и не уезжала.

Украдкой кошусь на сестру, пока она увлеченно вырезает картинки и фразы. Райан выглядит уверенной, как и всегда. Она явно готова к завтрашнему дню и не цепляется за прошлое. В это мгновение мне хочется запечатлеть ее и прикрепить снимок на свою карту желаний, чтобы он вдохновлял меня жить так, как живет сестра.

Я рассеянно перелистываю страницы, не зная, с чего начать. Признаться, я давно не думала о будущем. Если точнее, четыреста два дня. А те вещи, о которых я мечтала когда-то, теперь кажутся незначительными. Если бы я делала карту желаний полтора года назад, то подбирала бы картинки с платьем для выпускного. С колледжем, куда мы с Трентом могли бы подать документы. С кольцом, которое он надел бы мне на палец. С красивым новым домом. Я бы сделала коллаж о нашей будущей совместной жизни. О чем еще мечтать, когда ты нашел настоящую любовь?

И что делать, когда потерял ее…

Я перестала бегать, не пошла на выпускной. Оттолкнула старых друзей. Мама с папой уговорили меня пойти на вручение аттестатов, но я сбежала, когда запустили слайд-шоу в память о Тренте. Я не стала поступать в колледж – мне было на это наплевать. Большую часть последних тринадцати месяцев я провела в одиночестве и ничего не делала. Была восемнадцатилетней вдовой, которая отказалась думать о будущем, как бы ни старались окружающие ее подбодрить.

Я продолжаю листать журнал, но фразы не трогают меня, а фотографии не ассоциируются с моими желаниями и надеждами. Но вдруг мой взгляд падает на одну картинку. Внимательно рассматриваю все детали: прозрачная вода, золотистые солнечные лучи, бархатный песок и одинокая бутылка, которую выбросило волной на берег. Не могу отвести взгляда от того, что находится внутри нее – темно-красное стеклянное сердце. Оно отбрасывает маленькую тень на белый песок. Никогда не видела ничего подобного.

Прекрасное хрупкое сердце, которое надежно защищают стенки бутылки, кажется древним посланием. Оно путешествовало сквозь пространство и время, бури и штиль, чтобы в итоге попасть на сушу, к нужному адресату.

– ВСТАВАЙ.

Мне даже глаза открывать не нужно – и так знаю, что Райан склонилась над кроватью. Она пытается стянуть с меня одеяло, но я крепко держусь за него.

– Ты с ума сошла?! Который час?

– Шесть, – отвечает сестра. – День обещает быть жарким, так что вставай. Мы идем на пробежку.

Щурюсь от проникающего в окно бледного утреннего света и вижу, что она уже успела надеть спортивный костюм.

– Серьезно?

– Абсолютно.

– У меня нормальной обуви нет. – Я снова накрываюсь.

– Рассказывай мне тут! – Райан подходит к шкафу, открывает дверцу и находит там целую кучу кроссовок. Одна пара с шумом приземляется на ковер. – Думаю, вот эти будут в самый раз.

Потом сестра выуживает из комода шорты, безрукавку и спортивный бюстгальтер. Они падают на кровать. Райан поднимает шторы, и в комнату проникает прохладный воздух. Делает глубокий вдох, а после широко улыбается мне.

– Давай-давай, поднимайся. Будет здорово. Папа уже ждет.

Она просто выходит из комнаты. Это ее любимая манера заканчивать разговор.

Папа уже ждет?

Он же давно не бегает. Куда дольше четырехсот трех дней, чем этого не делаю я. Число все так же невольно появляется в голове, но сегодня я чувствую себя иначе. Видимо, из-за того, что вчера был день, не похожий на все предыдущие.

Я потягиваюсь, слегка морщусь от неожиданной боли в плечах и сразу вспоминаю Колтона, байдарку, солнце, воду, прощальный жест в окне автобуса. Ощущение пустоты, которое возникло, когда Колтон уехал. И последующий ужин, на котором мы с семьей решили, что сегодня я должна вернуться.

На тумбочке жужжит мобильный, и я вздрагиваю. Тянусь к нему, надеясь, что это Колтон, и в то же время ругая себя за это. На экране отображается сообщение от уже известного мне номера. Замираю и таращусь на телефон, пока он не пищит снова, и только тогда открываю.

Я тут подумал: вчера был отличный день, но сегодняшний может оказаться еще лучше. Что скажешь?

Улыбаюсь и понимаю, что этот день уже лучше предыдущего, а затем читаю второе сообщение:

Утром я работаю. Может, увидимся позже?

Снова и снова перечитываю сообщения, пытаясь придумать ответ.

– Куинн. – Райан просовывает голову в дверь, и я вздрагиваю, но на сей раз оттого, что не понимаю, куда деть мобильный. – Что ты там возишься? Пойдем!

Кладу телефон обратно на тумбочку.

– Я просто будильник отключала.

– Ладно-ладно. Давай вставай. Мы тебя ждем.

Знаю, что она никуда не уйдет, пока я не выберусь из кровати, поэтому поднимаюсь. Ответ для Колтона может подождать. В отличие от моей сестры.

Спускаюсь на кухню и вижу маму, которая собирается на работу.

– Доброе утро, – весело говорит она, ставит сок на стол и жестом подзывает меня к себе.

– Доброе, – отвечаю я.

Подхожу к маме и обнимаю, а она целует меня в макушку.

– Как здорово, что ты на ногах. И одета. Папа так счастлив! Он уже много лет не бегал.

Маму обуревают эмоции. Она по натуре не спорт сменка, а болельщица, так что сияет, возвращась к любимой роли.

– Они уже на улице, – объясняет мама. – А я сегодня пораньше еду на работу. Вернусь около пяти. Хорошего дня! Отлично побегать и поплавать!

Она еще раз целует меня, сжимает мою ладонь, и я чувствую, сколько надежды в этом жесте.

– Куинн! – слышу я вопль Райан. – Ты идешь или нет?

Не отвечаю, просто выхожу на крыльцо, где меня давно ждут. Сестра забросила ногу на перила и растягивается, она с легкостью достает до носка.

Папа смеется, завидев меня.

– Доброе утро, солнышко. Что, и на тебя подействовал дар убеждения сестры? – Он дергает меня за хвостик.

– Ага, вроде того. – Я переминаюсь с ноги на ногу и потягиваюсь.

Папа смотрит то на меня, то на Райан, потом берет нас за плечи, и мы, позабыв о зарядке, заключаем его в коллективные объятия, как в детстве. Такое крепкое, что мы прижимаемся друг к другу щеками.

– Какое же удовольствие, девчонки! Все как в старые времена. Только теперь не мне вас придется ждать, а наоборот – вам меня. Мы, конечно, много гуляли с мамой, но я не могу вспомнить, когда бегал последний раз.

В отличие от папы, я хорошо помню свой последний раз, но думать об этом не хочу. Вместо этого вспоминаю, как мы с ним и сестрой завели традицию бегать по утрам.

Это случилось еще до того, как я познакомилась с Трентом. Сестре было пятнадцать, мне – тринадцать, и затея казалась невероятной. Когда у папы еще было свободное время, летом мы бегали каждый день, а зимой, весной и осенью – по выходным… Он будил нас с утра пораньше и никогда не предупреждал, куда именно мы сегодня отправимся и сколько времени это займет, но пункт назначения всегда был необыкновенно красив. Папа показал нам холм с потрясающим видом на океан и тоннель из дубов, с ветвей которых свисал испанский мох. Наши маршруты пролегали через виноградники, растянувшиеся на много километров. И иногда по пути мы собирали маленькие горькие ягоды. Мы бегали по лесным тропинкам, где видели оленей, диких индеек и кроликов. Мы с Райан всегда возмущались, когда приходилось рано вставать, но на самом деле обожали эти путешествия и места, которые открывал нам папа.

– Слушай, Куинн-то уже давно не в форме, – обращается к отцу Райан и с вызовом смотрит на меня. – Так что мы с тобой наверняка надерем ей задницу.

Чувствую, как в груди разгорается былой огонь – дух соперничества. Мы с Райан обе неплохо бегали, причем и на стадионе, и по пересеченной местности, но именно меня взяли в школьную команду легкоатлетов – я быстрее. И это сводило сестру с ума. Мне нравился бег, он был моей стихией. Во всем остальном блистала Райан.

Папа качает головой.

– Давайте без соревнований. Пускай утро пройдет спокойно, как раньше. – Он ловит мой взгляд. – С такими вещами нельзя спешить.

Я понимаю, о чем он. После смерти Трента папа много раз звал меня на пробежку, хотя сам уже давно не занимался спортом. Очевидно, для него это было способом пообщаться со мной, потому что мы толком и не разговаривали о случившемся. А ведь именно он забрал меня и отвез в больницу в тот день. Но потом я погрузилась в себя настолько, что не могла ни беседовать, ни тем более бегать.

– Ладно, пусть так, – соглашается Райан. – Но маршрут выбираю я.

– Договорились, – отвечает папа.

– Класс! Есть у меня одна идея, – усмехается она. – Будет сложновато, но вы справитесь.

Делаю глубокий вдох. Хотелось бы с достоинством выдержать это испытание.