Джесси Кирби - То, о чем знаешь сердцем

Неторопливо одеваюсь, аккуратно складываю купальник и заворачиваю его в полотенце. Делаю еще один глубокий вдох, закрываю глаза и еще раз вспоминаю наш поцелуй, а затем тянусь к ручке дверцы. Когда я захожу внутрь, Колтон бросает на меня взгляд, затем заводит машину и включает печку.

– Прости, нужно было заранее прогреть салон. Замерзла?

Я киваю и подношу ладони ко рту, будто причина моей дрожи – холод, а вовсе не то, что я собираюсь сказать. Потом закрываю за собой дверь и сглатываю.

Возьми и скажи. Давай.

– Колтон, мне нужно…

– Хочешь в спа?

Мы говорим одновременно, и наши слова перекрывают друг друга.

Он смеется:

– Ты первая.

– Я… – После недолгих колебаний все мое едва появившееся мужество куда-то улетучивается. Я вижу, что он вот-вот улыбнется. – Куда?

– В спа, – отвечает Колтон, и его глаза блестят в свете огоньков приборной панели. – В «Сандкасл-Инн» на крыше отличное спа. И у меня есть код, так что можем наведаться ненадолго. Согреемся. – В его голосе столько надежды.

На секунду я представляю, как хорошо, наверное, сидеть с ним в спа на крыше, наблюдать за клубами пара, поднимающимися над теплой водой, и…

– Не могу, – быстро отвечаю я. – Мне нужно домой.

Тянусь за ремнем безопасности и защелкиваю его так, будто сказала свое последнее слово.

– Не понимаю, – без улыбки произносит Колтон.

Он изучает меня внимательно, пытается понять, почему я секунду назад была так близко, а теперь отдалилась, исчезла в темноте. Опускаю глаза и ничего не говорю. Не могу ничего сказать.

У Колтона пищит будильник, и он выключает звук на телефоне, даже не посмотрев на него.

Бросаю взгляд на мобильный. Ему не стоит игнорировать сигнал. Все-таки это напоминание о приеме таблеток.

Колтон прочищает горло, выпрямляет спину.

– Там, на воде… Это было…

Смотрю на него, всей душой желая, чтобы он закончил предложение. Хочу узнать, о чем он думает. Но Колтон опускает глаза и начинает нервно барабанить пальцами по рулю и несколько секунд просто смотрит на них.

– Прости, – говорит он. – Мне казалось, ты тоже почувствовала… – Он трясет головой, дергает рычаг коробки передач. – Ладно, не важно. Я довезу тебя до машины.

Колтон поворачивает руль, и мы медленно выезжаем вперед, на дорогу, которая ведет к его дому – и уводит от правды. От Трента, его сердца и того, что я чувствовала в байдарке.

– Остановись, – мягко произношу я.

Колтон нажимает на педаль тормоза, глядит на меня, и я вижу в его глазах неподдельную надежду.

– Я тоже это почувствовала.

На его лице написано облегчение, и я пытаюсь быть такой же смелой и честной, как и он секунду назад.

– На воде… – Я делаю паузу, набираясь храбрости, чтобы продолжить. – Мне давно не было так хорошо, как сегодня. С тех пор как…

Как же близко я подобралась к правде! Она прямо-таки выплывает на поверхность.

– С тех пор как я потеряла очень близкого человека, – продолжаю я. – Человека, которого любила.

На мгновение чувствую облегчение оттого, что выдала хоть какую-то часть правды, но это быстро проходит.

– Я знаю, – говорит Колтон и опускает глаза на руль.

Кажется, будто все во мне обрывается – пульс, дыхание, мысли.

– Знаешь?

Его лицо не меняет выражения. Ни боли, ни гнева, ничего. Он только сочувствует мне.

– Догадался, – тихо отвечает Колтон. – Ты ведешь себя очень сдержанно. Так бывает, когда люди теряют кого-то. – Он ненадолго замолкает. – Или когда думают, что потеряют. У меня пару лет назад была девушка, которая тоже стала вести себя так, когда… – Колтон откашливается. – Она стала очень сдержанной. Как ты.

Мое сердце вновь начинает учащенно биться. Меня преследует чувство вины, тревоги и одновременно облегчения. Он не знает, что я говорю о Тренте, но понимает куда больше, чем я думала.

– Мне очень жаль, – произношу я. – Нужно было сказать раньше, но я…

Я сдерживалась не только потому, что ощущала себя виноватой перед Трентом. Я боялась того, что случится, если ты узнаешь правду. Боялась тебя потерять.

К горлу подступает комок, а к глазам – слезы, которые готовы политься, когда я скажу следующую фразу.

– Не надо жалеть. – Колтон наклоняется ближе и с нежностью целует меня в лоб.

Я закрываю глаза и наслаждаюсь этим ощущением. Вот бы все на самом деле было так просто. Он касается губами виска, спускается к шее, а потом замирает, когда его лицо оказывается совсем рядом с моим.

– Ты сама мне это сказала, – шепчет Колтон. – Не стоит жалеть о том, над чем у тебя нет власти.

Наши губы соприкасаются, и я чувствую, что больше не хочу сдерживаться. Я тону в его ласке. Я готова целовать его снова и снова, но он слегка отстраняется и добавляет:

– Пожалуйста, не жалей ни о чем. Особенно об этом.

Я ЕДУ ДОМОЙ В ТИШИНЕ. В темной, тяжелой тишине, которая лишь изредка нарушается светом фар. В голове мелькают события прошедшего вечера: закат, сияние в воде, салют, тот поцелуй. И воспоминания о другом вечере и другом поцелуе.

Однажды ночью мы с Трентом плавали в нашем бассейне. Было поздно, и мои домашние уже спали. Я погрузилась под воду, и волосы окутали меня, словно облако. Тогда я надеялась, что мой силуэт кажется Тренту таким же красивым. А когда я вынырнула, Трент был прямо передо мной. Он едва касался пальцами моей талии, и на мгновение мы просто замерли на поверхности. Оставалось только догадываться о том, что сейчас произойдет.

Наш первый поцелуй был мягким и сладким, имел вкус любимой арбузной жвачки Трента и летней ночи. Я думаю об этом и чувствую ноющую боль в груди, неуловимую тоску по прошлому.

Однако прикосновения Трента лишь тень из глубин сознания, а вечер с Колтоном – яркое и живое воспоминание. Поцелуй Трента был осторожным, робким, вопросительным. А с Колтоном я будто заранее знала ответ. Знала, что ответ – это мы.

Но между нами столько всего недосказанного. Боль потери и чувство вины, секреты и ложь – Колтон о многом не знает, и мне ужасно стыдно, потому что я знаю больше, чем он. До вчерашнего дня мне казалось, будто я контролирую ситуацию. Так и было, пока я не ощутила давно забытое чувство, которое и не думала испытать снова.

Когда я останавливаюсь у нашего дома, внутри уже темно, и я какое-то время просто сижу в машине и смотрю на невозможно красивое звездное небо – такие прекрасные и хрупкие звезды просто не могут быть реальными. А потом в комнате Райан загорается свет, и я начинаю надеяться, что она убедит меня в обратном.

Я врываюсь к ней без стука. Сестра вздрагивает от неожиданности.

– Привет, как твой… – Она видит мое лицо и перестает улыбаться. – Что случилось?

Я не выдерживаю. Делаю пару неуверенных шагов, а потом бросаюсь к ногам сестры и начинаю плакать.

– Эй, ну ты чего? – Она обнимает меня. – Как ты? Что такое?

Крепко зажмуриваюсь и прижимаю голову к коленям, пока сестра гладит меня по трясущимся плечам.

– Куинн. – Она чуть отстраняется, чтобы взглянуть мне в глаза. – Что с тобой случилось?

Снова вспоминаю наш поцелуй.

– Я… Он…

Слышу его слова: «Пожалуйста, не жалей ни о чем. Особенно об этом». Закусываю нижнюю губу, прячу в ладонях мокрое от слез лицо.

– Что «он»? – все больше беспокоится Райан.

Мотаю головой.

– Мы целовались, в лодке, это было… Я… – Фразу прерывает очередной всхлип.

Опять чувствую мягкость в ее голосе:

– Мы уже говорили об этом. Тебе можно снова быть…

– Нет, – поднимаю я голову.

– Можно, Куинн. Ты должна мне поверить. Вы с Трентом…

– Да не в этом дело!

Резкость моего ответа удивляет нас обеих. Какое-то время Райан молча смотрит на мои опухшие глаза и дрожащий подбородок.

– Ну тогда в чем же? – медленно спрашивает она, будто боится узнать ответ.

Проглатываю подступивший к горлу ком и пытаюсь справиться со страхом. Что она подумает?

– Я сделала нечто ужасное, – шепчу я. Прячу глаза, а пальцы крепко сжимаются на коленях. – То, что не должна была делать, и теперь…

Зажимаю рот ладонью, словно стараюсь сдержать не только рыдания, но и слова.

Чувствую, что Райан смотрит на меня, но не встречаюсь с ней взглядом.

– Что ты сделала? Просто скажи. Что бы там ни было.

Еще мгновение я сомневаюсь, а затем так и поступаю.

Я рассказываю обо всем, начиная с письма. О том, как целыми неделями ждала ответа. Как потом искала реципиента в сети. О блоге Шелби. О том, что я не собиралась знакомиться с Колтоном, но, когда это произошло, захотела узнать его поближе. И что теперь, когда мы так тесно общаемся, мне совсем не хочется причинять ему боль. А затем я говорю о нашем поцелуе. О том, как мне было хорошо рядом с ним. О его словах насчет сдержанности и сожалений. И лишь в самом конце моего рассказа я набираюсь смелости и смотрю сестре в глаза.

Райан очень долго молчит. Я сижу на краешке кровати, стискивая в руке салфетки, и жду, что она вот-вот скажет: «Все будет хорошо! Он тебя поймет!» Скажет, что не все так плохо. Но она ничего не говорит, только делает глубокий вдох и смотрит на меня с таким видом, словно заранее извиняется.