«Вот и повеселилась, – мрачные мысли опять заползают в голову, – и если бы не Антон…»

Сердце замирает в предчувствии, и в тишине, что заполняет комнату, раздается щелчок замка. Я отскакиваю от двери в тот момент, когда она открывается. Во все глаза сморю на того, кто стоит за ней. Сердце подпрыгивает где-то в горле.

– Антон, – дыхание сбивается, – ты меня так напугал.

Кладу ладонь на грудь, пытаюсь восстановить дыхание, потому что чувствую, как от перевозбуждения подкашиваются ноги.

– И тебе доброе утро, – спокойным голосом говорит парень, но чувствую, что не все так просто, как мне кажется. – Давай позавтракаем, и я тебя отвезу домой, а то бабушка уже вся извелась, наверное, – он вопросительно поднимает бровь.

А что я ему могу ответить? Я ей так и не позвонила. Поэтому, пожимая плечами, прохожу мимо, а сама, как токсикоман, нуждающийся в дозе долгожданного запаха, втягиваю его аромат в себя и задерживаю в легких. Нет, вот все-таки правы ученые. Запах играет очень важную роль, и для меня эта роль решающая. Я понимаю, что готова даже на то, чтобы стащить у Антона его футболку, которую он мне давал вчера, и оставить ее себе на память, потому что наши с ним дороги навряд ли когда-либо сойдутся в одну.

– Я не знаю, что ей говорить, – сокрушенно качаю головой.

– Ну, ты же вчера сказала, что останешься на дне рождения у подруги? – изумляется парень.

Я? Я это говорила? А потом в голове проносится вечерний разговор с бабушкой, и я резко останавливаюсь. От радости, что все так хорошо складывается, крепко-крепко обнимаю Антона, и тот в шоке замирает на месте.

– Спасибо, спасибо, – шепчу я и отступаю на шаг, – ты меня снова спас. Я уже и забыла про это, – объясняю ему свой поступок, а у самой щеки снова пылают, когда в голове, в воспоминаниях всплывает тот момент, что парень видел меня голой и не только там, в амбаре, но и когда вытаскивал из ванны. Опускаю голову вниз.

– Мне нужно позвонить, – тихо говорю ему, и Антон наконец-то двигается с места, проходит мимо.

Молчит. Почему он молчит? Хотя бы слово сказал. Прислоняюсь спиной к стене. Она холодит не только кожу, но и мысли. Достаю телефон и в этот раз смело набираю телефон бабушки.

– Вика! – кричит она в трубку.

– Баб, ты че шумишь? – нападаю в ответ, хотя знаю, что не права.

– Да я до тебя не могу дозвониться, что там у тебя происходит? И родители звонят, а я им не знаю, что сказать, они же меня распнут, – жалуется она, а у самой голос дрожит.

– Ба, все хорошо. Сейчас уже будем выдвигаться. Ритка со своим парнем привезут меня, – на миг задерживаю дыхание, молюсь, чтобы она поверила в эту ложь.

– Ой, как хорошо, тогда я тебя жду.

Нервно выдыхаю и отключаю телефон. Родителям позвоню позднее.

***

Я стоял спиной к дверному проему, когда почувствовал жгучий взгляд в спину. Сколько сил мне стоило удержаться и не повернуться к Вике, не могу даже передать. Эта девушка сводит меня с ума. И это я осознал еще вчера вечером, когда принял решение привезти ее к себе домой. Все сложилось так чертовски правильно, что я понял – это знак от вселенной.

Всю дорогу, пока мы ехали вчера до дома, я поглядывал на девчонку искоса и все дивился тому, как ей удается так стойко держаться. Никакой истерики, никаких слез. Это разве не удивительно? Сколько же надо иметь силы воли и мужества, чтобы все это дерьмо, что произошло с ней, перенести так вот тихо? Я хотел попытаться вызвать ее на разговор, когда мы уже приехали домой, но она отказалась, предпочла остаться одна. Я понимал, что это ее внутренняя защита сейчас прорывается наружу, даже подумал о том, что она хочет отгородиться от меня, уйти подальше, и не стал ей в этом мешать.

Просидев за столом добрых полчаса, я так и не услышал, как девушка вышла из ванной. Забеспокоился. Хер ее знает, что она могла учудить. Вроде с виду спокойна, но я же не могу залезть к ней в голову. Но вот то, что мгновенно вырисовалось в моей голове, заставило тут же встать из-за стола. Спустя несколько секунд я уже стоял перед дверью в ванную. Стучу, а мне никто не отвечает. Паника обуяла меня быстрее, чем я смог хоть что-то проанализировать. Запасные ключи от всех дверей в доме находятся в холле. Не прошло и минуты, как я уже нашел в связке тот, что мне нужен, и вставил его в замочную скважину. Распахиваю дверь. Вика вся в пене лежит в ванне. Лицо бледное, губы синюшные. Это повергло меня в ступор. Сделал нерешительный шаг в ее сторону, и тут ее голова качнулась, и она, высунув из-под воды руки, ухватилась за края. Господи, да я в тот момент чуть не разрыдался от осознания того, что девушка жива. Вика, мирно посапывая, повернула голову в другую сторону и продолжала спать. Подхожу вплотную к ванне, присаживаюсь на корточки и опускаю руку в воду. Прохладная. Я себя чувствовал как гребаный заботливый отец. Вот у каждого нормального мужика какие мысли при виде голой бабы, тем более, той, которую, ты вот уже несколько ночей подряд трахаешь во сне во всех существующих и не только позах? Так что со мной не так? Почему чувствую к ней заботу и нежность?

Мои руки, не дожидаясь действия и осознания со стороны мозга, уже снимают мягкое полотенце. Прижимая его подбородком к себе, я поднимаю из ванны Вику. Та улыбается и тянет свои мокрые тонкие руки ко мне. Я позволяю девушке обнять себя за шею, а сам подхватываю ее под ноги и несу в гостевую комнату. Ее бархатистая кожа рук трется о кожу моей шеи, и я, словно большой мартовский кот, готов замурлыкать от ощущения блаженства, что сейчас разливается по моему телу. Вика такая легкая и невесомая, что готов ее держать на руках всю ночь, но вместо этого захожу в темную комнату, откидываю край одеяла и укладываю ее в кровать. Укрываю одеялом под самый подбородок и, больше не задерживаясь ни на минуту, выхожу из комнаты. Не позволяю даже самой невинной мысли о ней забраться в голову. На кухню не захожу. Поворачиваю на лестницу и сразу в спальню. Голову, да и не только, хочется окунуть в ледяную воду, но я это уже проходил, не поможет.


Утро наступило так быстро, что, выключая будильник, я так и не понял, спал или нет. Только отдохнувшее тело говорило о том, что да, спал. Суета с самого раннего часа. Мальчишки прибежали домой, как только начало светать. Гвалт детских голосов разносился по дому, и я только и успевал, что следить за тем, чтобы они не заглянули ненароком в гостевую комнату. Потом быстрый разговор с тетей Валей по поводу того, чтобы она еще уделила немного времени пацанам. Про себя скрестил пальцы, надеясь на то, что женщина согласится, и она оказалась совсем не против. Я, конечно же, видел по ней, что заниматься с детьми ей в удовольствие, и если бы не ее собственная семья, то и няню Маргариту не пришлось бы нанимать, я бы отдал предпочтение тете Вале.

Сейчас передышка мне была необходима для того, чтобы отвезти Вику домой. Когда все стихло, решил посмотреть, не проснулась ли она.

И вот теперь, немного сбитый с толку ее поведением, стою и напрягаюсь от того, что не знаю, как правильно вести себя с девушкой.

– Ты вчера говорил про горячий шоколад, – тихий голос доносится до меня, и занесенный над киви нож замирает в воздухе. – А можно мне его сегодня?

Можно ли ей сегодня. Поворачиваюсь к Вике и, ухмыляясь, приподнимаю бровь.

– Конечно, а почему нет? Насколько любишь горячий? – интересуюсь у нее, а сам тяну к холодильнику руку.

– Хочется очень горячий, – улыбаясь, говорит она, и я слышу, как босые ноги топают по полу. Отодвигается стул.

– Оk, будет сделано, – отвечаю девушке, выискивая в ее ответе двойной смысл сказанного ею «очень».

Глянул на нее через плечо. Девчонка, подложив под себя ноги, уселась на стул и без задней мысли разглядывала все вокруг.

– Уютно у тебя, – заключила она, пока я колдовал над плитой. – Даже и не скажешь, что здесь не принимает участие женщина.

Мне почудились в ее голосе практически неуловимые резкие нотки недовольства.

– Почему не принимает? – с удивлением спросил ее. – Очень даже принимает. У нас есть и няня, и тетя Валя, которая активно помогает с детьми.

«Боже, заткнись, парень. Нахер ты ей рассказываешь? Ей это и в жизни не надо».

А где-то глубоко внутри искра надежды тлела и грела душу. Если она замечает такие мелочи, значит, не совсем безразлично ей.

– О-о-о, а я и не подозревала… – начала было она, – хотя, вы же с Пашкой братья.

Она что-то хотела сказать еще, но остановилась на полуслове. Я налил шоколад в большую кружку и поставил перед ней еще и тарелку с фруктами.

– Спасибо, – она залилась румянцем.

А во мне словно все перевернулось. Чувства будто слили в один сосуд и перемешали, и теперь что к чему, и не разберешь. Только вот смотрю на нее и не могу оторвать взгляд. Все ее угловатые движения, ее вот этот румянец и то, как она, стесняясь, опускает взгляд – это так близко и необходимо мне, будто глоток свежего воздуха в душную погоду.

– Очень вкусно, – лепечет она и облизывает остатки шоколада с губ. В краешке с одной стороны остается капля, и какой черт меня дернул поднять руку и коснуться пальцем ее губ?

Вика замерла на секунду, потом поставила кружку на стол, а дальше все как при замедленной съемке.

Девушка поднимает на меня свои серые глаза, на дне которых плещется желание. Это желание настолько очевидно, что я готов сорваться, нарушив данное себе обещание не трогать девчонку до того момента, пока она сама не захочет этого. Проходит всего лишь миг, и ее холодные пальчики ложатся поверх моих. Я опускаюсь перед ней на колени и обхватываю ее лицо ладонями, начинаю целовать. Сначала нежно, боясь спугнуть, разрушить ту тонкую нить доверия и желания, что сейчас натянута между нами. Кажется, что стоит только нажать сильнее, и она лопнет, разорвется на части. А потом, когда руки девушки смыкаются в кольцо на моем затылке, и она прижимает меня сильнее, я будто с обрыва лечу в черную бездну, где пламя желания туманит мой разум.