Мда, папа. А когда он подарил тебе удочку, именно ты заставил меня дать ему пару «уроков» — закончившихся, кстати, сексом на моем компьютерном столе.

— Поверь, я это знаю, — вздохнула я в отцовскую спину, провожая его к выходу на улицу.

— Если он заявится, сразу звони мне, — предостерег Чарли, уча свою скромную невинную дочку правильному поведению. — А вообще: лучше даже не открывай ему дверь. Знаю я этих парней, у них только одно на уме!

Я улыбнулась:

— Буду сидеть как мышка! Притворюсь, что никого нет дома.

Я подсматривала в «глазок» за отцом, идущим к машине: по пути он остановился несколько раз, заглянув в кусты. Потом прошел налево и некоторое время оценивал вид за углом: там стояло то самое дерево, которым воспользовался Эдвард. И только после этого сел, наконец, в полицейский крузер и уехал.

— Значит, я для тебя — самовлюбленный индюк? — раздавшийся за спиной голос Эдварда совсем меня не порадовал. Я была отнюдь не в шутливом настроении.

Набрав полную грудь воздуха, я сердито обернулась, радуясь тому, что Каллен, на его счастье, одет.

— Эдвард, на этом все, — сурово развела я руками, готовясь на любые жертвы, лишь бы отвадить парня от этого дома. — Не приходи больше.

Он с недоверчивой улыбкой смотрел на меня, зеленые озорные глаза поблескивали от смеха.

Сделав еще один глоток воздуха, я постаралась выглядеть настолько серьезно, насколько вообще возможно, — а я была почти взбешена.

— Я не шучу. Уходи. Навсегда.

Каллен склонил голову, мрачно оценивая мою решимость. Но я больше не собиралась поддаваться на его дьявольское обаяние.

— Пожалуйста, — воззвала я к его благородной стороне, если она у него, конечно, есть. Вчера он мне доказывал, что кое-что имеется. — Ты мучаешь меня! Это становится все более неправильным и опасным. Надо прекращать.

— Вчера ты сказала, что обожаешь секс со мной…

Наглый шантаж. И моя фраза звучала совершенно иначе. Даже если его слова недалеки от истины, я не произносила вслух последнюю часть.

— Это уже не смешно, Эдвард, — вопреки злости, на мои глаза пожелали навернуться отчаянные слезы. — Прошу тебя, уходи. Уходи совсем. Серьезно.

Эдвард вздохнул, наконец-то соизволив перестать паясничать: он кивнул, вроде как уступая моему решению.

— Значит, встретимся уже в Стэнфорде? — остановившись возле меня и нежно коснувшись кожи руки костяшками пальцев, уточнил он. В мерцающей зелени не было намека на веселье, отчего вдоль моего позвоночника прокатилась волна слабости, ударив в колени.

Но как бы мне ни хотелось ответить «да», я твердо сказала «только на перемене».

— То есть, ты реально не хочешь даже попробовать? — Эдвард выглядел уязвленным, словно до сих пор даже мысли не допускал, что я отшиваю его всерьез. Наверное, считал, что я просто ломаюсь. Как те десятки девчонок, что были до меня.

— Эдвард, ну это же бесполезно! — воскликнула я, покачивая головой. Не желая выяснять отношения и предметно копаться в нашей несовместимости, я ограничилась кратким резюме: — Где я, и где ты? Мы слишком разные — ты сам это прекрасно понимаешь. Ты не настолько дурак, как хочешь казаться.

Он долго и проницательно смотрел на меня — искал в моих эмоциях сомнение. Я мужественно выдержала его испытующий взгляд, не дрогнув и не изменившись в лице. Наконец, он убедился в том, что я настаиваю на расставании: зелень его глаз как будто бы застыла, на скулах проявились желваки.

Я думала, он вспылит, разозлится. Или обидится, выругавшись вслух. Но он лишь задумчиво кивнул, напряженно нахмурив брови и криво приподняв один уголок рта.

— Ответь на один вопрос, — кончики его длинных музыкалных пальцев скользнули вдоль моей скулы, и я задрожала, внутренне похвалив себя, что слезы так и остались в глазах, а не потекли по щекам. — Тебе было со мной хорошо?

Мои руки, как плети, висели по швам. Все силы я сосредоточила на том, чтобы не поддаться слабости, мимолетному и бессмысленному соблазну поверить в серьезность Каллена — его кажущаяся добродетель была всего лишь маской опытного ловеласа, чтобы победить мое упрямство и заполучить неподатливый приз. Даже если бы я согласилась попробовать, горько бы об этом пожалела, когда б он нашел мне более симпатичную замену спустя месяц или два… Это оставило бы позорное клеймо на всей моей дальнейшей жизни, разрушив самоуважение…

— Ты же сам знаешь, — пыталась отмазаться я от прямого ответа.

— Хочу услышать, как ты произносишь это вслух, — зеленые глаза смотрели в упор, пронзали насквозь. Зачем ему доказательство собственного превосходства от такой обычной девчонки, как я? Мало ему красавиц, падавших к его ногам до меня? Или это любимое хобби всех мужчин — тешить свое необъятное самолюбие каждым успешным завоеванием?

— Да, — признала я, хотя это и так было очевиднее некуда. Он же считал из спортивного интереса все мои оргазмы! Или уже забыл об этих своих словах?

Он улыбнулся, шагнув так, что оказался чересчур близко — мне приходилось смотреть в его красивые глаза снизу вверх. Здравомыслящая часть меня — не та, что растаяла под пытливым взглядом коварного соблазнителя — отметила, что улыбка была не торжествующей, а благодарной, почти грустной. Ну нет, не вздумай сдаться, Белла! Или он так и будет бомбардировать твои защитные барьеры, пока не растопчет их и не уничтожит тебя.

— Мне тоже, Свон, — Эдвард наклонился и коротко, но очень сладко чмокнул меня в сжатые губы. — Ну, прощай.

Ах, как больно резануло это простое слово. Еще больнее ударил поцелуй. Я смотрела Эдварду в спину, и мне хотелось кричать ему, чтобы он не слушал меня и остался. Но я так ничего и не произнесла. Просто стояла, как деревянный столб, и ждала, пока парень уйдет. Оставит меня в покое, на этот раз действительно навсегда.

Точка соприкосновения. Глава 8

Глава 8

Стэнфорд. Пару недель спустя

— Привет, я Элис, мы вместе записаны на лекции по истории, — поздоровалась со мной миниатюрная симпатичная брюнетка с короткой модной стрижкой. Мы уже подходили к аудитории, когда она меня внезапно настигла. — Хочешь сесть со мной?

— Я Белла, — не то чтобы я мечтала болтать на уроке вместо того, чтоб учиться, но и быть невежливой не хотелось. А девушка вроде казалась милой. Я заглянула в ее табель: — У нас с тобой совпадают еще математика и физкультура.

— Здорово! — воскликнула Элис, а затем добавила полушепотом, косясь куда-то назад: — Я уже прошла все муки ада на вводном курсе латыни. Тот мальчик, Уиллон, — многозначительно кивнула она в сторону долговязого и худого студента с чахлым каре из светлых волос, тут же воспринявшего взгляд Элис как призыв и радостно припустившего к нам. Моя новая подруга поспешно, испуганно отвернулась. — О нет, он опять идет ко мне! — застонала она с отчаянием, сильно сжимая мой локоть. — Спаси меня, Белла!

Я подхватила Элис под руку и мы юркнули в большой лекционный зал, тут же заняв места с краю, чтобы рядом с несчастной Элис не было стула.

Увы, моя благородная попытка помочь девушке обернулась боком мне самой: Уиллон, сверкая широкой белозубой улыбкой с признаками пародонтоза, бухнул рюкзак на стул, стоявший слева от меня. Элис упорно его не замечала, копаясь в своей сумочке.

— Познакомишь меня со своей подругой, Элис? — не растерялся парень, глядя на меня в восхищении, отчего мне стало неудобно — я смогла оценить муки Элис, о которых она говорила.

— Это Белла, — девушка выдавила любезную улыбку. — Белла, это Уилл.

— Очень приятно, — протянул мне парень прохладную влажноватую ладонь.

— Прости, — очень тихо, одними губами извинилась передо мной Элис, когда на десятой минуте лекции я начала уставать от чрезмерного, приторно воодушевленного внимания Уилла.

Нет, все оказалось не так уж плохо — просто мальчик пытался произвести впечатление, многовато улыбаясь и комментируя лекцию, преподавателя и студентов. Что несколько мешало. Но зато он отдал мне свою ручку, когда моя перестала писать, а затем нашел в своем необъятном рюкзаке салфетку, когда у Элис потекла тушь из-за постоянного зевания. Выходили из аудитории мы уже друзьями.

— Встретимся за ланчем? — предложила Элис оптимистично, прощаясь со мной перед тем как бежать на урок английского.

— О, я тоже приду, — не потерял оптимизма Уилл, заставив меня хихикнуть от выражения лица подруги: словно она укусила лимон.

— Отлично, — выдавила она, тщетно стараясь скрыть истинные эмоции.

***

За суетой переезда и первыми шагами в студенческую жизнь я как-то даже подзабыла об Эдварде. Нет, он не выветрился из моей головы, просто новые впечатления и вернувшаяся жажда знаний несколько поистерли мою тоску.

Уилл и Элис подошли к нашему столику одновременно: в руках красовались подносы с едой, причем парень нес оба — и свой, и Элис, — показывая чудеса ловкости.

— Это Розали, — познакомила я новых друзей с девушкой, с которой мы делили комнату в кампусе. Роуз была ослепительной блондинкой, очень красивой, длинноногой, стройной, модной, поначалу она напомнила мне Лорен. Но оказалась вовсе не заносчивой, что удивительно — при ее-то данных. Так что, спустя пару часов в одной комнате я поняла: мы вполне сможем ужиться. Роуз была самодостаточной и меланхоличной, большую часть времени проводя в наушниках перед ноутом и не мешая мне заниматься своими делами.

Уже спустя пять минут мы с Розали вовсю посмеивались над Элис, вынужденной терпеть явные ухаживания долговязого Уилла, не замолкающего ни на минуту и считавшего себя, по всей видимости, неотразимым. Мы узнали кучу сплетен про половину студентов, собравшихся в столовой, и про большинство преподавателей — когда парень сумел раздобыть эти сведения и, главное, у кого, история умолчала.

Как только Уилл отлучился за новой порцией, Элис закатила глаза и вздохнула с облегчением, а мы с Рози весело рассмеялись.