Ноги парня дрогнули, он попытался схватиться за стену, ударив по кафельной плитке с громким шлепком, захлебываясь своим наслаждением. Его орган подрагивал внутри меня, увеличивая силу моего сумасшедшего экстаза. Неустойчиво прижав меня плечами к стене, Эдвард испустил восхищенный стон, опустив меня так, чтобы войти еще как можно глубже. Рука со стены упала вниз и жадно обхватила мою грудь, обтянутую мокрой прозрачной футболкой, царапнула торчащий сосок, и я взвилась от невыносимо острых ощущений, кончив снова…

— Ты меня с ума сведешь, — пробормотал парень обалдевшим голосом, продолжая щекотать напряженную вершину, пока я, постанывая, корчилась в приятных головокружительных волнах.

Звон в ушах постепенно смолкал, я усиленно прислушивалась к звукам: но вокруг было спокойно, мы все еще находились здесь одни, никто в дверь не стучал с требованием выйти отсюда. Даже голосов с поля за шумом воды не было слышно — только одинокие редкие тренерские свистки.

— Черт меня подери, так ведь недалеко и до отчисления… — ужаснулась я, представив себе этот кошмарный позор.

— Поэтому нам лучше встречаться в заранее продуманных, безопасных местах, — хохотнул Эдвард, окончательно приведя меня в чувства.

— А точнее — не встречаться вообще, — оттолкнула я его от себя, опуская ноги и пытаясь вырваться.

Эдвард разозлился: я видела, как по его красивому лицу прошла тень. Но он взял себя в руки прежде, чем я успела обдумать это.

— Да ты же сама, первая не выдержишь, — фыркнул он с видом самоуверенного нахального знатока, указав пальцем на мою жалко жмущуюся у стены фигуру. — Ты же течешь, едва меня увидев!

Это было грубо. Очень грубо, и он сразу понял по моей реакции, что перегнул палку. Я зашипела, всерьез намереваясь выцарапать ему зеленые глаза.

— Прости, — прошептал он, побледнев так сильно, что на секунду это стало похоже на настоящий, не наигранный страх.

— Не слишком ли много на себя берешь, Каллен? — поборов резанувшую сердце боль, я перенаправила ярость в защиту — я тоже умела быть грубой, особенно если неосторожно задевали мое достоинство, как было сейчас. — Мне наплевать на секс! Парочка оргазмов не делают меня конченой шлюхой! Найди себе более доступную девицу для развлечений, ты, псих!

— Оу, — Эдвард посторонился, когда я выскочила из душа, точно ошпаренная драная кошка с голым задом — но мне было наплевать. Я была так бесконечно зла. — Невинная овечка превратилась в тигрицу.

Ярость застила мне разум. Развернувшись, я сделала пару шагов и с размаху, вложив всю свою женскую силу, толкнула Эдварда в грудь.

— Отстань от меня! — заорала я как настоящая бешеная истеричка. — Ненавижу тебя!

Точка соприкосновения. Глава 9

Жизнь шла своим чередом. Даже если иногда она ставит подножки, не стоит отчаиваться — все в наших руках.

Я, наконец, смогла занять голову учебой и (почти) выбросить оттуда Эдварда Каллена. Обида — вот, оказывается, что мне требовалось, чтобы излечиться от пагубной зависимости. И она прекрасно работала: теперь я делала то, что и всегда — слушала лекции и читала книги. С Калленом я не разговаривала.

Мы все еще сидели за общим столом в университетском кафетерии, но я делала вид, что Эдварда с нами нет. Да и он перестал упражняться на мне, повышая свои юмористические умения, слава богу. На общем предмете — анатомии — он теперь сидел с Элис. Я же выбрала себе новое место, в противоположном конце зала, у окна.

— Что за кошка между вами пробежала? — попробовала было Элис узнать подробности поначалу, но ни я, ни Эдвард не сознались.

— Ни в чем, — холодно отрезала я.

— Ни в чем, — вяло подтвердил Эдвард, когда Элис посмотрела на него в упор.

Они с Розали удивленно переглянулись, но не стали давить. Думаю, Элис бы замучила меня расспросами, если бы мы жили вместе. К счастью, я жила с самодостаточной и тактичной Розали, которая сказала вечером только одно: «Если захочешь поговорить, я всегда здесь» и, улыбнувшись, надела незаменимые наушники, оставив меня тем самым в покое.

Постепенно все привыкли к тому, что мы с Эдвардом друг для друга не существуем, перестав обращать на наши странности какое-либо внимание.

В первый день после ссоры Каллен пытался наладить контакт… довольно глупым способом. На лекции по анатомии мне в бок что-то стукнуло. Удивленно обернувшись, я поняла, что этот скатанный в шарик клочок бумаги — по всей видимости, записка. Что за детский сад!

Я проигнорировала ее, а также еще штук двадцать, прилетевших следом. Когда мне надоело, я демонстративно раскрыла одну, прочитала «прости», смяла и бросила обратно к остальным (мысленно оценив их количество, но не подав никакого виду, что меня это впечатлило). Я в упор смотрела на Каллена несколько секунд — может, он зарубит себе на носу, что так просто наша проблема не решается?!

И да, он все понял. Я отвернулась, но периферийным зрением наблюдала, как он бросил ручку на стол и откинулся назад. До самого конца лекции он больше ни слова не записал.

Я не знала, как плохи его дела, до сегодняшнего дня. Я совершенно не интересовалась его успехами или неудачами, целиком погрузившись — наконец-то — в свою учебу. Поэтому меня ждал неприятный сюрприз.

Мы с Элис направлялись в административный корпус за расписанием на следующий семестр, договорившись встретиться там с Розали. Уиллон нашел себе новых друзей, и в нашей компании теперь тусил реже. Эдвард несколько дней не появлялся в университете, но мы привыкли — он и до этого регулярно пропускал занятия.

Роуз стояла перед стендом и внимательно просматривала списки учеников — кандидатов на отчисление. Элис присвистнула, когда Роуз ткнула пальцем в имя и фамилию. «Эдвард Каллен», — прочитала я. Словно сотня кошек разом выпустила когти в мое сердце — такая была боль. Я сглотнула, почему-то уверенная, что в неуспеваемости Эдварда виновата я.

Глупости, — строго одернула я себя, — ты ни при чем, Свон. Он сам виноват.

Но эта мысль засела в голове и больше не отпускала.

— Надо помочь парню, — задумчиво проговорила Розали, покачивая головой.

— Я бы отнесла ему конспекты, но сегодня не могу — у меня гостит мама.

— Белла, может, это сделаешь ты? — не растерялась Роуз, и обе девушки взглянули на меня в тревожном ожидании.

В любой другой момент я бы сказала «нет», но не сегодня, когда фамилия Эдварда оказалась в списке отстающих, и я вдруг представила, какой станет моя жизнь здесь без него… Мне бы порадоваться — я же всегда это предсказывала и даже хотела — но почему тогда в груди разливалась такая ужасная горечь расставания? Словно не его будущее, а мое сейчас висело на волоске от крушения надежд, и мне позарез нужно было держать его рядом с собой, — даже если мы с ним не разговариваем. Свон, ну ты же форменная собака на сене.

— Ладно, — взяла я протянутые Элис конспекты, мысленно приплюсовав к ним свои, лежавшие в рюкзаке — все они понадобятся, если парень долго бездельничал.

Элис аккуратно записала мне на запястье номер кампуса и комнаты, чтобы я не забыла. И, просмотрев, не вывесили ли новое расписание, я начала свое новое путешествие в ад, всю дорогу споря с собой, правильно ли поступаю. С точки зрения дружеской поддержки — разумеется! Как ни крути, мы все были друзьями, а друзья обязаны друг другу помогать. С обратной стороны — я ничего не должна была Каллену, особенно после того что он мне наговорил. А эти противные и необъяснимые муки совести — чистейшая нелепость! Не моя вина, что он такой безнадежный лентяй!

Я простояла перед неприметной, самой обычной дверью комнаты в мужском кампусе несколько минут, прежде чем решилась постучать. Днем вход в это здание был свободным, так что кроме меня, по коридору сновало немало девушек — некоторые за ручку с парнями. Никто не обращал на меня внимания, однако меня не оставляло чувство, будто вокруг не хватает воздуха. Что я скажу? Да ничего — отдам конспекты и слиняю. Я не обязывалась с ним болтать.

Шаги в ответ на стук были какими-то неохотными, словно Каллен был недоволен, что его разбудили или отвлекли от какого-то важного занятия. Он открыл дверь, и его скучающее лицо вытянулось от удивления.

— Ты? — широко распахнул он глаза и приоткрыл рот.

На нем не было ничего, кроме трусов, и этот вид пробудил во мне воспоминания, о которых думать совершенно не следовало.

— Вот, — протянула я ему гору тетрадей, пытаясь не быть грубой и одновременно желая выглядеть как можно холоднее — чертово противоречие, вечно живущее во мне. — Элис передала.

Потрясение в лице Эдварда сменилось безразличной маской. Он молча забрал тетради и пошел прочь, бросив на ходу:

— Будешь уходить, закрой дверь.

По какой-то необъяснимой причине я медлила. Тупо стояла на пороге, следя за тем, как двигается в серых боксерах упругий зад, как идеально расположены на спине мышцы, и какие стройные и ровные у Эдварда ноги. Проходя мимо заваленного хламом стола, Эдвард швырнул туда тетради и упал спиной на мятую кровать, не глядя на меня. Локоть прикрыл лицо, будто парня мучил яркий дневной свет.

Черт возьми, откуда во мне это болезненно скребущее чувство беспомощности и сострадания? Ты не виновата, Свон, в том, что он разгильдяй. Ну и что, если твои тетради затеряются, никому не нужные, среди горы пакетов с чипсами и пустых бутылок кока-колы — наплюй, развернись и уходи. Убирайся, пока не сделала ситуацию еще хуже.

Но я уже сломалась. Тихо, украдкой, как смущенный вор, шагнула вперед и закрыла дверь за спиной, кусая губу. Не зная даже, что собираюсь сказать. И тем более — сделать.

— Черррт, — выругался Эдвард, сдавив пальцами лоб, как будто у него болит голова. Он простонал с досадой слово еще более матерное, словно бросал негодование самому небу. И только потом заметил меня. — Ты что, не ушла? — смотрел он на меня из-под приподнятой ладони.