Валерия Иванова - Токсичная любовь

– Двадцать минут? – едва не взревела Вольская, – я не могу. Мне плохо. Нечем дышать.

Девушка с искаженным страданием лицом съехала по стене лифта на пол и села на корточки, начала делать медленные вдохи и выдохи. Папки и сумки, которые она держала в руках, выпустила, и теперь все лежало на полу кабинки. Я прислонился плечом к противоположной стене лифта и стал ждать.

Дыхание Регины сделалось рванным, каким-то неправильным. Я нахмурился и бросил взгляд в сторону девушки. Она сидела все в той же позе, только теперь прислонилась затылком к стене, и ее глаза были закрыты.

– Что с тобой? – поинтересовался я.

– У меня клаустрофобия, – через время приглушенным голосом ответила Регина.

Я удивленно посмотрел на нее. С виду нормальная.

– А чего на лифте катаешься? – где-то я слышал, что с такими людьми нужно говорить.

– Смотрю своим страхам в лицо, – все так же с закрытыми глазами ответила Вольская и печально улыбнулась. Сейчас ее голос звучал непривычно опустошенным, будто мертвым. Я секунду размышлял, а потом прошел и стал перед ней.

– Так, смотри на меня.

Регина медленно открыла глаза и посмотрела мне в лицо.

– Я не боюсь тебя, – храбро ответила та, но голос все такой же, предательски севший. Меня развеселили храбрость девчонки и патологическое желание выглядеть сильной в моих глазах.

Я улыбнулся ей, глядя сверху вниз.

– Попробуй еще раз, только, желательно, стоя на ногах.

Девушка смерила меня недовольным взглядом, но все же поднялась на ноги.

– Доволен? У тебя есть мобильный? Позвони кому-нибудь! – в ее глазах снова пылал огонь. Гнев, раздражение. Но это лучше, чем паника.

– Он разряжен, – соврал, пожал плечами.

Регина застонала от досады.

– Ты избегаешь меня? – снова начал выводить девушку на разговор. Она посмотрела на меня, и по тому, как заострились черты ее лица, я понимал, что она не была готова к такому вопросу.

– Не говори глупостей. Просто… Просто я была занята, – ответила та и посмотрела на меня так, словно я сказал только что, будто Земля квадратная.

– Ага, занятая. Пустилась во все тяжкие, пока Стаса нет в городе? Развлекаешься, как можешь? – поинтересовался издевательским тоном. Девушка возмущено засопела и, уперев руки в боки, ответила:

– Чем я занимаюсь в свое свободное время, никак тебя не касается.

– Мне просто любопытно, как принцесски проводят свое время, – тут же парировал я с насмешкой в голосе.

– Я не принцесска, хватит меня так называть, – обида в ее голосе стала еще заметней.

– А кто ты? – я осмотрел ее с головы до ног. – На тебе шмоток – на пару тысяч баксов, при зарплате в двадцать пять тысяч. Что это означает? Правильно, ты – папина принцесска. Красивая куколка-аксессуар.

Девушка сжала ладони в кулаки и подошла ко мне вплотную, нас разделяло всего несколько сантиметров. Черт возьми, похоже, я начинаю получать истинный кайф от подобных схваток с ней. То, с какой ненавистью ее глаза смотрели в мои, возбуждало меня, будило фантазии, которые тут же хотелось воплотить в жизнь.

– Ты. Ничего. Обо мне. Не. Знаешь, – чеканя каждое слово, произнесла Вольская. – Кто ты такой, чтобы судить меня? Сам на себя посмотри. Сидишь на месте, которое подогрел папочка, и в ус не дуешь. Что ты сделал, чтобы добиться такого положения? Ты никто! Ты просто находишься в тени отца!

Каждое ее слово, словно пощечина. Я понимал, что это просто провокация, я зацепил ее. Глубоко зацепил, там теперь кровоточит. Но и она достала меня. На этот раз перегнула палку, переступила черту дозволенного, выпущенная стрела попала точно в цель. Я всегда страшился стать тенью отца. Старался делать все, чтобы не стать ею. И слышать отголоски своих страхов из уст какой-то сучки… Это неприятно, как минимум.

Жестоко улыбнулся и холодным тоном сказал ей в лицо:

– В тени водятся всякие монстры. И поверь, девочка, я самый страшный из них.

Видел, как глаза девушки расширились от страха, но она не отступила. Нервно облизала губы, а я, как загипнотизированный, проследил за этим движением. Мне самому захотелось облизать эти искушающие губки. Тело отреагировало моментально. По венам тут же пронеслось безудержное желание обладать ею. Стал надвигаться, а она – отступать, пока не прижалась спиной к стене, отходить больше некуда.

Поставил руки около ее головы, беря в своеобразный замок.

– Скажи-ка мне, Регина. Сколько раз ты кончала, думая, что это я прикасаюсь к тебе? – интимно прошептал около ее уха, замечая, как углубилось ее дыхание.

– Я о тебе вообще не думала, – прошептала та в ответ.

Я накрутил прядь ее волос на пальцы и дернул, сильно, чтоб она почувствовала.

– Не ври мне, – жестко сказал я.

Вольская вскрикнула, но продолжила хранить молчание, делая рваные поверхностные вдохи. Я уже думал закончить игру и оставить девушку в покое, когда услышал ее шепот.

– Представляла.

Твою мать, мне чуть башню не снесло! От желания попробовать ее на вкус начало потряхивать.

– И что ты представляла?– так же тихо спросил.

– Как ты трах*ешь меня, – последовала короткая пауза. Я замер от этих слов. Умом понимал, что стоит немного остыть, отойти от нее. Но не мог. Все мои ощущения сконцентрировались на ней. На ее до чертиков возбуждающем аромате, на шелке ее волос, словно песок просачивающемся сквозь мои пальцы. Дикая, едкая, до раздражения наглая, но, сука, красивая до одури.

– Как ты имеешь меня на столе прямо в зале заседаний. Нагло задираешь юбку и входишь, – продолжала шептать Регина, смотря на меня из-под полуопущенных ресниц. Черт, я не мог поверить собственным глазам и ушам. Все стало настолько запредельно откровенно, настолько чересчур. Маленькая железная коробка – и в ней только она и я. Воздух пропитан взаимной ненавистью и нашим желанием.

Я смотрел сквозь пелену дурмана. На то, как она медленно, дразнящими движениями поднимала подол своего платья руками, демонстрируя мне резинку чулок. Мать твою! Мне дико захотелось упасть на колени и попробовать ее. Нежно, грубо – все равно. Главное, утолить этот внезапный голод.

Словно издеваясь, девушка задрала платье еще выше, показывая кружевные трусики, и дотронулась до сладкого местечка между ног. Ее спина выгнулась дугой, а грудь прижалась ко мне. Ее глаза ни разу не оставили мои. Я чувствовал, как член готов вырваться из штанов, изнывая по ласке. Чтобы не сорваться, я сцепил челюсть. Она прекрасно знает, каких слов я от нее жду.

– Представляла, – продолжила Регина, не переставая одной рукой ласкать себя между ножек, а вторую положила на грудь, – как ты ставишь меня на колени, заставляя сделать минет. Не обращая внимания на мое сопротивление, проталкиваешься все глубже, пока я не начинаю задыхаться.

Ее дыхание участилось, а ласкающая рука начала двигаться все хаотичней. Регина была на грани. С ее губ слетали тихие стоны. А я с ума сходил от желания, хотел плюнуть на все и наброситься на нее. Схватить девушку за волосы, наклонить раком и взять ее так, чтобы поняла, с кем затеяла свою игру, чтобы ноги не могла свести еще пару дней, вспоминая обо мне. Я привык брать то, что хочу. А сейчас я хочу ее. Руки сжались в кулаки, и когда я уже был готов отпустить себя, и взять ее прямо около стенки лифта, Вольская запрокинула голову и простонала:

– Да, Стас, да.

Черт побери! Меня словно в прорубь окунули. Маленькая дрянь! Сучка!

Ее тело все еще сотрясали волны оргазма, пока она нагло смотрела мне в глаза, на ее губах расцвела победная улыбка. Регина ухитрилась успеть поправить свое платье аккурат к тому моменту, как створки лифта раскрылись. Стоял, как умалишенный, и молча смотрел на то, как, виляя соблазнительными бедрами, она вышла из кабинки. А потом, словно рой пчел ужалил в задницу – выскочил из лифта и я. Пришел в себя.

Окей, Регина, игра началась.

Этот вечер я провела с телефоном в руках, мы никак не могли наговориться со Стасом. Нынешняя разлука далась мне по-особенному тяжело.

Рядом с ним я всегда чувствую себя уверенно и спокойно. Стас делает для моего счастья все возможное. Любая прихоть, любое желание исполняются в ту же минуту, стоит мне только намекнуть. Отчего-то подобные вещи со временем становятся чем-то обыденным, самим собой разумеющимся. И только в разлуке понимаешь, насколько не ценились забота и внимание.

До нашей встречи осталась какая-то неделя, а я волком готова выть от одиночества и тоски. Дикая усталость в один миг охватила меня. От нашей разлуки, от вынужденного противостояния его братцу. Я хотела бы стать сильной. Хотела, чтобы в моей душе Захар не мог вызывать ни малейшего волнения. Но все – в точности до наоборот. Я знаю, чего добивается эта самоуверенная сволочь, какую игру затеял. И, несмотря ни на что, не дам ему победить.

Стас будто чувствовал мою тревогу. Во время нашего разговора без конца спрашивал, в порядке ли я, и не стоит ли ему бросить все и приехать. Я глупо хихикала, убеждая своего жениха в том, что ему показалось. Знаю, я должна была рассказать ему обо всем. О Захаре. О его постоянных нападках на меня. Ведь, вернувшись в город, Стас в любом случае узнает о том, что теперь я часто пересекаюсь с его братом по работе. Я предполагаю, что Захар, в свою очередь, может преподнести брату всю правду в искаженном виде, выгодном для него. Но я упорно молчала. Скрывала этот факт, убеждая себя в том, что, поступая так из благих намерений, забочусь о благополучии Стаса. Но в глубине души понимала, что все – лишь пустые отговорки. Как бы ни было стыдно это признавать, но, кажется, я завелась. Я получала удовольствие от наших стычек, от наглости, грубости и близости этого негодяя. Там, в лифте, я практически отдалась ему. Если бы он не повел себя, как последний мудак, возможно, снова совершила бы ошибку. Но его наглые приставания разожгли во мне неутихающий огонь. Ненависть, злость, желание. Это такая гремучая смесь, и совладать с ней у меня не получилось. Я словно с ума сошла. Да, я смогла снова выйти из ситуации с высоко поднятой головой. Но я не дура и понимаю, что этим действием разожгла еще больший интерес со стороны Захара. Я знаю его, он охотник. Он будет преследовать меня, доводя до изнеможения. И когда я потеряю последние силы на сопротивление, он нападет. А уж когда попаду в его лапы, пощады не будет.