А я смотрю в окно. Хочу выглянуть и снова убедиться, что на скамейке никого нет. Или наоборот, пусть Дмитрий будет там, и тогда я закричу во весь голос: — Вот видишь?! Ты не прав! Таль заботливый, он возит меня на работу по ночам. Это начало новой жизни! Мы со всем справимся!

А потом лягу рядом с Талем и позволю ему получить удовольствие, потому что это максимум, на что я способна.


Повернувшись к Талю, я поджала пальчики на ногах. От волнения и прохлады паркета.

Он ждал разрешения, поэтому я улыбнулась.

— Гера… — одним сильным, ловким движением Таль сгрёб меня и повалил на постель. Подмял под себя, водя носом по коже. — Скажи, чего ты хочешь? Мне быть нежным? Осторожным? Как тебе нравится? — подкупающая искренность светится улыбкой в его глазах. — Я не стану тебя торопить!

Противореча самому себе, он распахнул халат, оставляя меня в одних трусиках.

— Я буду целовать тебя здесь… и здесь… и везде… — помечает губами моё тело. — Из-за твоей хозяйки придётся быть тихими, но это не значит, что тебе не будет хорошо. А у меня дома ты будешь кричать от удовольствия.

Шершавая ладонь прошлась по бедру, оттягивая кружевную ткань трусиков.

— У тебя нежная кожа, как у ребёнка. Светлая, тонкая. — Таль хмуро посмотрел на свою грубую ладонь, покрытую мозолями. — Я тебя не царапаю?

— Всё хорошо.

Провела ладонями по его плечам, притянула ближе, но Таль отстранился. Слишком очевидно его возбуждение, он боится сорваться, как в прошлый раз, и напугать меня.

Я протянула руку к молнии на его джинсах, но он остановил.

— Подожди, иначе всё закончится очень быстро. Я слишком сильно тебя хочу. Гера, до чего же ты красивая, светлая… Я не понимаю… я…

Таль колеблется на границе чего-то важного. Того, что не следует говорить сейчас, что надо оставить на потом, намного позже, когда мы узнаем друг друга и положим чувства на фундамент доверия. Но нет, Таль не может сдержаться. Перекатывает меня на бок и со свистом выдыхает, глядя на шрамы на спине.

— У тебя были ожоги до самой поясницы… бля… я не понимаю, как он мог причинить тебе вред! За что? Он садист? Он изменял тебе, и ты его застала? Этого недостаточно… Гера, я не понимаю, как он мог…


Мы оба знаем, кто такой «он». Мой муж. Он незримо присутствует между нами привкусом прошлого и оттенком моих кошмаров. Таль не спрашивает напрямую, замужем ли я, хотя и высказал свои подозрения, но я вижу эту уверенность в его глазах, когда перекатываюсь обратно на спину. Я прижимаю шрамы к постели, не морщась от неприятных ощущений. При взгляде на шрамы похоть Таля остыла, но сейчас, лицом к лицу, он снова распаляется.

Он хочет меня, несмотря на шрамы. Даже если я замужем.

Это хороший знак.

Мне нужен мужчина, которому плевать на моё прошлое, на любое прошлое.


Терпение Таля на исходе, я вижу это по игре желваков на его щеках, по биению пульса на шее.

— Ты кончишь первой! Скажи, как тебе нравится?

Его пальцы касаются клитора, начиная отсчёт. Раз, два, я сухая. Сильнее, ритмичнее, эффекта нет. Пять, шесть, Таль сжимает губами сосок. Я изгибаюсь, отвечаю тихим «ах». Не от возбуждения, а в знак благодарности за старания. Не объяснишь же Талю, что моё тело неживое? Что сознание отслоилось, ушло, оставив на постели мёртвую плоть. Поруганную.

Таль царапает ширинкой моё бедро, трётся о меня, вибрируя сдавленными стонами на моей груди. Я комкаю футболку на его спине, стягиваю через голову, и он отбрасывает её на пол. Растрёпанный, жадный, ласкает мою грудь, свободной рукой расстёгивая джинсы.

Секунда — и я чувствую трение влажной твёрдой плоти на моём бедре.

Это будет быстро.


Таль стягивает с меня трусики, разводит мои ноги. Сам так и остаётся в расстёгнутых джинсах и спущенных боксерах.

Укладывается на меня, взгляд горячий, почти невменяемый. Пальцем теребит клитор, проверяет меня, но ожидаемого эффекта нет. Я стараюсь, но, чтобы зажечься, надо найти фитиль, а во мне его нет. Сгорел.

Таль рваными движениями бьётся о моё бедро, он уже близок, а я отстаю. Забросив борьбу с моим неживым телом, он надрывает фольгу презерватива, но не успевает натянуть. Стон ломает его надвое. Таль сгибается надо мной, вдавливает губы в мои рёбра, заглушая звуки.

По моему бедру течёт тёплая сперма.

Отдышавшись, Таль обнимает моё лицо ладонями.

— Я никогда так быстро не кончал, это какое-то наваждение… — кашляет, хрипит сухим горлом. — При одном взгляде на тебя я, как мальчишка, спускаю за две минуты. Это пройдёт, обещаю. Дай мне отдышаться, и мы начнём сначала. Я сделаю тебе хорошо!

Таль берёт салфетки с прикроватной тумбочки и стирает сперму с моей ноги. Нависнув надо мной, улыбается. Я отвечаю тем же.

В его взгляде столько искренности и тепла, что хочется плакать. Хочется, но слёз нет. Их никогда нет.

— Ты… совсем не возбудилась? — Таль знает ответ, но не откажется от дозы приятной лжи.

— Мне было приятно, — отвечаю честно.

Таль поджимает губы, впервые задаваясь вопросом, справится ли он со мной. Со странной женщиной, окатившей льдом его несдержанную, мальчишескую похоть. Он думает о причинах моей фригидности, и его лицо темнеет от гнева.

— Если муж причинил тебе боль, я убью его, Гера. Клянусь, я убью его! — обещает в пылу момента.

Я улыбаюсь в ответ. Таль хороший человек, мне повезло.

— Не надо его убивать.

— Не надо?! — Не то, чтобы Таль всерьёз планировал убийство, но мой ответ задел болезненную струну. Хорошие, честные мужчины не спят с замужними женщинами, и даже если Таль сделал для меня исключение, сейчас он предъявит ультиматум. — Ты развелась с ним? — спрашивает с надеждой.

Я ищу у Таля тепла, поддержки, силы, но в этот момент, укутанная его телом, спелёнатая его руками, я дрожу от холода. Потому что до правды осталось два шага.

Таль принимает моё молчание за отрицательный ответ, хмурится, но потом, решившись, целует меня, разжимая дрожащие губы языком.

— Не молчи, — шепчет, проводя влажными губами до уха, — скажи правду! Я всё пойму. Чем он тебя обидел? Почему ты от него прячешься? Он причинил тебе боль? Поэтому ты не возбудилась со мной? Ты боишься? Не молчи, Гера! Просто скажи правду, и я тебе помогу.

Я ищу у Таля тепла, поддержки, силы, но в этот момент, укутанная его телом, спелёнатая его руками, я дрожу от холода. Потому что до правды осталось два шага.

Таль принимает моё молчание за отрицательный ответ, хмурится, но потом, решившись, целует меня, разжимая дрожащие губы языком.

— Не молчи, — шепчет, проводя влажными губами до уха, — скажи правду! Я всё пойму. Чем он тебя обидел? Почему ты от него прячешься? Он причинил тебе боль? Поэтому ты не возбудилась со мной? Ты боишься? Не молчи, Гера! Просто скажи правду, и я тебе помогу.

Таль снова целует меня, в этот раз жадно, с напором. Это обещание того, что последует дальше, после того, как он поможет мне решить все проблемы. Он снова твёрд, готов к следующей попытке разбудить моё сухое, непослушное тело.

Я отвечаю ему всем своим существом. Целоваться я умею, не маленькая. Таль задыхается от возбуждения, но силой воли заставляет себя остановиться.

— Нет… — откашливается. — Так дело не пойдёт! — Таль нависает надо мной, его улыбка складывается в добрые морщинки. — Я больше не притронусь к тебе, пока не узнаю правду. Если мы вместе, то я имею право знать. — Он трётся о моё бедро твёрдым членом, подтверждая права любовника на доступ к моим секретам. — Где сейчас твой муж? Что он тебе сделал? Он не любил тебя? Бил? Изменял?..

Под его заботливым взглядом я раскрываюсь цветком Лотоса. Волнение щекочет кожу, застилает зрение.

Мой голос звенит. Слова вылетают кувырком и удивлённо щурятся, увидев свет.

— Нет, муж меня не бил. Наоборот, очень заботился, пылинки с меня сдувал. Подвозил с работы на машине, дарил подарки, удивлял, радовал. Он был нежным и предусмотрительным. Интересовался мной, радовался моим успехам, часами слушал мою болтовню о любимых книгах. Нанял домработницу, чтобы у меня было больше свободного времени. Делал приятные сюрпризы…

С каждым словом Таль выглядит всё мрачнее.

— Тогда что не так? — непонимающе хмурится.

— К сожалению, он любил не только меня.

Слова упираются, не хотят выходить наружу. Они, как и я, знают, что через несколько секунд мир перевернётся.

— Кого? — не выдерживает Таль, встревоженный ожиданием. — Любовниц? Секретарш? Соседок? Мужчин?

— Детей.

* * *

Пространство между нами превращается в толщу воды. Лицо Таля расплывается, теряет фокус. Чёрные точки закрывают обзор, зрение сужается в тоннель. Я заставляю себя дышать, иначе потеряю сознание.

Уже долгие месяцы я никому не доверяю, жизнь научила меня этому самым жёстким из способов. И вот я спрыгнула с обрыва, сказала правду, и свободное падение на вкус, как паника.

Таль продолжает обнимать меня, гладит по волосам, но делает это по инерции, механически. Он ожидал чего угодно, только не этого. Никто такого не ожидает. Большинство людей согласятся на многое, только бы не… Только бы не такое.

Мозг Таля пытается справиться с неудобоваримой информацией, с тем, что женщина, лежащая рядом в постели, связана с таким кошмаром… Он силится, но нет, синапсы бьют отбой. Талю никак не охватить масштаб моей тайны.

— А… детей… в таком смысле… понятно… — почти теряет голос, и сам теряется. — Я никогда не сталкивался… с таким… — говорит срывающимся шёпотом. Таль думает о себе, о своих чувствах. Трудно винить его за это, но как же хочется! Он смотрит на меня в ожидании… чего? Мужчина, обещавший мне защиту, ищет у меня поддержки.

Не находит и хмурится.