— Я уже доверилась и рассказала тебе всё, что знаю.

— Доверься мне до конца.

Странное, непонятное предложение. Что значит довериться «до конца»? Да и «всё, что у меня есть» тоже сомнительно.

— В чём именно довериться?

— В том, что будет дальше.

По плечам пробежал холод. Пусть я и смягчилась в отношении Дмитрия, но до доверия мне, как до Луны. Он поймал момент, когда я слабая, в полудрёме, и пытается установить свой контроль над моей жизнью. Нет.

— Нет. Я скажу тебе, что будет дальше. Я просто буду жить. Здесь. Так, как сейчас. Я никому не позволю диктовать правила моей жизни!

— Шшш… расслабься! — Дмитрий снова уложил меня к себе на грудь и погладил по голове, как ребёнка. — Я ни к чему тебя не принуждаю. Я просто… забудь!

Всколыхнувшееся внутри волнение никак не успокаивалось.

— Ты сказал, что отдашь мне всё, что у тебя есть? Что это значит?

— То и значит, — пожал плечами.

— Что у тебя есть?

— Не так уж и много.

— Ты станешь контролировать мою жизнь, а за это отдашь всё, что у тебя есть. Тебе не кажется, что это неравноценный обмен?

— Ты права, неравноценный, — кивнул, скользя взглядом по моему лицу. — Я выиграю.

— В чём ты можешь выиграть? Я не понимаю, что ты имеешь в виду…

— Не спорь! Спи! Забудь, что я сказал, это не имеет значения! — Дмитрий сжал меня в сильных руках, прижимая ближе.

Каждый раз, когда я пыталась заговорить, он сжимал сильнее и ворчал.

Объятия убийцы моего мужа пахнут теплом и ромашковым чаем. Из них в меня перетекает сила.

— Мне трудно довериться тебе до конца, — призналась, падая в сон. — Не уверена, что смогу.


Я противоречу сама себе.

Сон на груди чужого мужчины — это полная беззащитность. Признак абсолютного доверия.

Я проснулась от того, что затекла нога. Вынырнула из глубокого сна и обнаружила себя лежащей на коленях Дмитрия. Он смотрит на меня сверху вниз, его ладонь покоится на моей спине. Я держусь за его предплечье обеими руками.

И тогда я вспоминаю: нас сблизило убийство. Звучит безумно, но от правды не спрячешься. Не тогда, когда я лежу на коленях Дмитрия, и во мне нет ни капли неприязни.

Мне это не нравится.

— Который час? — потребовала слишком резким тоном. Дмитрий повернул экран включённого телефона. Пока я спала, он работал. — Прошло два часа! Почему ты ещё здесь?

— Сначала проснись, а потом ругайся. — Отбросив телефон, Дмитрий помог мне сесть, словно я младенец, не способный держать голову.

— Что с Ари?

— Всё в порядке, они играют.

— Почему ты остался со мной?

Дмитрий засунул телефон в карман брюк и поднялся. Второй день подряд он в брюках и рубашке, без остальной официальной брони.

— Потому что ты спала, — сказал таким тоном, словно это что-то объясняет.

— Мы уже попрощались.

Дмитрий стоит передо мной, руки в карманах. Строгий, подтянутый.

— Виктория, обещай мне, что ты прекратишь свою обсессию прошлым.

— Обещаю! — сказала легко. Пусть скорее уезжает, он и так растормошил меня донельзя.

— Ты лжёшь!

— Я стараюсь забыть, но это не так просто.

— Если тебе нужны деньги на психолога…

— Нет.

— А стоит.

— Это моё решение. Я не хочу никому рассказывать о прошлом.

— Ты рассказала мне.

— Не заставляй меня об этом сожалеть. Уходи, Дмитрий!

— Прошлого нет. Твой муж мёртв.

— Да, но… я жила с ним два года. Я с ним жила два года. Жила. Он везде. На мне, во мне… он проник везде, от этого не так легко избавиться.

Дмитрий встретился со мной взглядом. Собранный, напряжённый, как хищник перед прыжком. Шагнул ближе, провёл большим пальцем по моей щеке. Если я позволю, если допущу, его уже ничто не остановит. Смесь его нужды и моей слабости породит нечто чудовищное, порыв взрывной силы.

Поэтому я отталкиваю его пальцы.

— Жду вас с Ари завтра утром. Я должна убедиться, что он в порядке. А потом… будет лучше, если мы больше не увидимся.

— Кому будет лучше? — потребовал зло.

— Всем.

* * *

Они пришли на следующее утро, минута в минуту. Ари, весёлый, но немного смущённый, начал с робкого вопроса.

— Можно я вернусь домой с папой? Он не отправит меня в летнюю школу, мы поедем в парк развлечений, а потом я буду жить дома.

— Отличная идея! — заверила я, упиваясь облегчением на детском лице.

— Вы не обидитесь, если я с вами не останусь? Вам же одиноко!

— Не обижусь, что ты!

— Папа сказал, что я ему очень нужен, ему без меня плохо.

— С тобой ему будет хорошо.

— А вы справитесь без меня? — взгляд серьёзный, проникающий внутрь, как рентгеновские лучи.

— Справлюсь! С тобой было весело, ты чудо-мальчик.

Несколько секунд Ари оценивал искренность моей улыбки, потом кивнул.

— Хорошо. Можно мы с вами будем друзьями?

— Конечно!

— Тогда я буду называть вас по имени, — заявил хитро. — И пришлю вам фотографии. А потом я приеду вас навестить. Папа, можно мы навестим Викторию? — обернулся к отцу. Тот похлопал сына по плечу, ничего не обещая.

Дмитрий не вмешивался в наш разговор, подал голос, только когда настало время уходить.

— У нас такси, мы подбросим тебя до работы, — предложил.

— Нет, спасибо, я сама.

— Я буду скучать! — Ари протянул ко мне руки. — Не бойтесь, я не сделаю больно, я вас обниму за шею, а шрамы не трону!

Сквозь слёзы я посмотрела на Дмитрия, скорее по привычке, чем с подтекстом. Он демонстративно отвернулся, и я присела, позволяя тонким детским рукам обвить шею.

— Папа теперь называет меня «Ари», — прошептал мальчик и, отклонившись, хитро подмигнул.

Я улыбнулась, слов не было. Ари снова обнял меня, с двойной силой.

— Вы лучшая! — прошептал, останавливая моё сердцебиение.

Буря внутри смяла всё, что готово было возродиться. Я не хочу отпускать Ари, но и рядом с ним тяжело. Я до дикой боли внутри хочу вернуть мой прошлый счастливый мир — любимых первоклашек, работу, жизнь. Я хочу всё как было, только выцарапать из прошлого мужа, вырезать всё с ним связанное. И тогда останется чистое счастье.

Как научиться не любить то, что ты потеряла?


Дмитрий кивнул на прощание.

Они уехали, оставляя внутри меня незаживающую рану.

Глава 6

Я долго приходила в себя после встречи с Ари. Скучала. Даже обрадовалась, когда со мной связались, чтобы поговорить насчёт его побега. Я хотела говорить об Ари, думать о нём.

По ночам мне снился Дмитрий Волинский. Он приказывал забыть прошлое. Взглядом, требующим подчинения. Голосом, отточенным сотнями выступлений. Он заставлял меня забыть, сдаться его приказу и прижаться к его груди. Груди безупречного мэра-убийцы.

И тогда я проваливалась в глубокий сон.

Я ждала этих снов, жаждала их. Неудивительно, что именно Дмитрий имеет на меня такое влияние. Он — власть и сила. Он голос города, который меня проклял, а теперь может разрешить забвение. И простить.

За эти дни я получила три письма от Ари, отправленных с почты Дмитрия, с фотографиями каникул. На каждой — Ари вместе с отцом. Дмитрий, как обычно, не улыбается и смотрит так серьёзно, словно пытается что-то мне сказать.

Постепенно, медленно, я приходила в себя.


А потом наступил вторник. Всем вторникам вторник — годовщина прошлогодних событий. Я заранее её боялась, но не успела подготовиться и нарастить защитный кокон из-за приезда недавних гостей.

И вот день настал, и воспоминания полились ручьём. Не заткнуть, не заглушить. Моргаю, с силой зажмуриваюсь, а перед глазами прошлое страшным спектаклем. Вижу себя, как встала с утра, счастливая, гадая, какой сюрприз приготовил муж и куда мы поедем в отпуск. Как ждала его, сидя в кресле. Как любовалась на себя в зеркало перед тем, как открыть дверь и увидеть полицию.

Матвей Борисович волновался, назвал меня смурной и больной и отправил домой пораньше. Лучше бы наоборот, нагрузил работой допоздна, чтобы я отвлеклась. А так вернулась домой и включила музыку на полную громкость. Дышу в ритме с нею, ровно, глубоко. Рисую мокрые прямоугольники на стекле и смотрю на небо сухими глазами.

Еле расслышала дверной звонок. Не иначе как соседи пришли жаловаться на шум.

Когда увидела на пороге Дмитрия, не знала, выгнать его или броситься на шею. Хоть что-то, хоть кто-то разобьёт этот день на части.

— Что ты здесь делаешь?

— Матвей сказал, что ты уже который день сама не своя. А сегодня… сама знаешь, что за день. Я хотел убедиться, что ты в порядке.

— Ты приехал в такую даль, чтобы в этом убедиться?

Дмитрий подошёл ближе, холодной ладонью обнял мой затылок. В его дыхании нотки кофе и мяты, и я подаюсь вперёд, пытаясь уловить на его коже запах Ари. Мне нужно немного тепла.

Дмитрий смотрит мне в глаза, считывает всполохи отчаяния.

— Вижу, что приехал не зря. Тебе плохо?

Пожала плечами. Дмитрий заглянул в комнату, заметил скомканные салфетки на подоконнике.

— Не помогает? — догадался.

— Не помогает.

Очень трудно не сдаться Дмитрию, не показать мою слабость, потому что сейчас он кажется каменной стеной. Если я прижмусь к нему, спрячусь в его руках, то меня отпустит. Все печали разобьются о Дмитрия и разлетятся брызгами.

Он проводит ладонью по моей щеке и качает головой.

— Всё в порядке! — бормочу, потому что сдаваться не хочется.

— Безусловно. Лучше не бывает! — он кривит рот.


Скинув пиджак, Дмитрий остался в жилете и белой рубашке с галстуком. Вынул запонки, закатал рукава и направился в ванную.