«Я сказала им, что вы в отпуске, но не исключаю, что они выйдут на вас напрямую».

Дмитрий взял отпуск, чтобы смотреть со мной телевизор и делать макароны по-флотски?


Ещё пара писем, а потом я увидела имя адресата — Кристина Малинина. Опять же, Дмитрий не отодвинул планшет, не выключил экран.

Я могла закрыть глаза, мне следовало это сделать.

К письму Кристины приложены фотографии свадебного торта. Изысканного, круглого, с карамельным декором и сахарными розами.

«Как тебе? Мне кажется, слишком много карамели», — пишет Кристина.


— Вам больше подойдёт прямоугольный торт.

— Ты так считаешь? — отозвался Дмитрий задумчиво.

— Да. Ты и сам как прямоугольник. Правильный.

Скинув плед, я потянулась к планшету и открыла поиск в интернете. Через несколько секунд мы уже листали подборку прямоугольных свадебных тортов. Дмитрий остановил меня, положив ладонь поверх моей. На экране безупречно белый торт без единого украшения. Прямоугольный. Это просто незаконченная основа, но я не могу отвести взгляда. Такой торт может понравиться только двум людям — Дмитрию и мне.


Не говоря ни слова, Дмитрий свернул окно поиска, открыл почту и углубился в текст контракта.

Рядом с ним на удивление спокойно. В Дмитрии нет тепла, лишних эмоций, флирта, провокации. Между нами вообще ничего нет, и эта пустота окружает меня защитным коконом.

Через месяц в июле город отпразднует свадьбу любимца мэра и талантливой, красивой женщины, диктора телевидения. Рядом с ними будет замечательный мальчик в костюме-тройке, настоящий маленький джентльмен.

А я к тому времени вернусь к нормальной жизни.

Все мы выиграем.

Хорошо, что сегодняшний день закончился. Я пережила годовщину, я научусь забывать, я смогу.

Хорошо, что Дмитрий мне помог. Всё честно: я помогла ему с Ари, и он вернулся, когда почувствовал, что я в беде. Это ничего не меняет, не связывает нас, однако сегодняшний день был на удивление правильным, несмотря ни на что.

Мы просто знакомые, сплетённые прошлым и несовместимые в будущем.

* * *

Проснулась я в своей кровати под звон посуды и запах свежего кофе. Дмитрий разговаривает по телефону, требует у кого-то протокол заседания. С утра он выглядит почти домашним в измятых со сна пижамных брюках и футболке.

До начала рабочего дня полтора часа, но у Дмитрия есть ключи. Пусть остаётся в квартире, если хочет, пусть даже будет здесь, когда я вернусь.

Или лучше пусть уедет как можно скорее. Я пережила вчерашний день, мне намного лучше, и пришло время расстаться. Меня ждёт работа и новая жизнь, а Дмитрия — Ари и круглый свадебный торт.

Заметив моё появление, он быстро закончил разговор и отложил телефон.

— Тебе сделать французские гренки? — я достала хлеб и яйца.

— Сделай.

— Особые правила будут? Сначала надо вырастить пшеницу, чтобы мука была свежей, а потом спечь хлеб? — поинтересовалась с улыбкой, в попытке растрясти неизменное спокойствие Дмитрия.

— Я люблю свежий хлеб, — ответил серьёзно. Дмитрия не растрясёшь.

— Извини, но мне скоро на работу, так что если хочешь свежий хлеб, пеки сам.

— У тебя выходной.

— С каких это пор?! — я сжимаюсь, отстраняюсь от него, всем телом реагируя на нежеланное вмешательство в мою жизнь. Дмитрий нашёл мне работу, но давать выходной не в его полномочиях.

— С тех, когда секретарь Матвея вышла на работу.

— Она вернётся только в пятницу.

— Представь себе, она вернулась сегодня. Произошла путаница с датами, Матвей ошибся, но если хочешь, позвони ему. У тебя пара выходных, пока начальство решает, в какое место тебя определить на постоянную должность.

Я проверила почту и получила подтверждение словам Дмитрия. Но честный мэр явно не сказал всю правду до конца, потому что Матвей Борисович закончил письмо словами: «Поскорее выздоравливай».

Но я не успела возмутиться, Дмитрий заговорил первым.

— Я хочу тебе кое-что показать.

Его голос серьёзен, как всегда, и рядом с ним я инстинктивно готовлюсь к худшему. В прошлый раз после этих слов он показал мне дом для содержанок.

— Это далеко?

— Минут двадцать. Надень кроссовки. — Пресекая мои вопросы, Дмитрий отмахнулся. — Это нельзя объяснить, надо увидеть.


Пока он расплачивался с таксистом, я озадаченно смотрела по сторонам. Река, пересечённая бетонными ограждениями, поля вокруг, одиночные деревья. Если Дмитрий собирается меня топить, то зря вчера успокаивал.

Он, казалось, не замечал моего удивления и неотрывно смотрел на реку.

— Ты была здесь раньше? — спросил ревниво.

— Нет.

— Ты знаешь, что это?

— Дамба?

— Это — гидротехническое чудо, подарившее жизнь городу. Пятьдесят лет назад здесь были сплошные болота. — Дмитрий повёл меня вдоль берега. — Без контурных сооружений здесь бы давно всё затопило, а так, посмотри, все поля вокруг в работе. И в городе не было ни одного наводнения за сорок лет. В детстве мы с друзьями сбегали сюда и на спор забирались на бетонные стены. Чудом никто не пострадал!

Дмитрий родился в этом городе? Признаюсь, я никогда не интересовалась биографией мэра.


Дмитрий рассказывал, как контролируется ширина русла, как меняется напор воды. Я кивала, втайне думая, что мы оба сошли с ума, хорошо хоть по-разному. Я законсервировала себя в прошлом, а Дмитрий притворяется, что мы друзья. Что мы ходим на экскурсии и болтаем о самых невинных вещах.

Мы поравнялись с кромкой леса, и Дмитрий свернул с дороги.

— Для черники ещё рано, но в июле здесь её целые поля. Мы сможем набрать полную банку, не сходя с места.

Дмитрий заговорил о будущем, которого у нас нет.

Он заметил мой взгляд. Заметил и осёкся.


Полуденное июньское солнце стягивает кожу сухим жаром. Я сделала несколько глотков воды, и Дмитрий повернулся, следя за движениями моего горла, за каплями на моих губах. Потом взял бутылку из моих рук и тоже сделал глоток. Опустил голову, не выпуская горлышко из губ. Сощурился от солнца, скрывая зелёные блики в карих глазах.

Сегодня Дмитрий в джинсах, и я почти не узнаю его, и не только из-за одежды.

— Ты любишь чернику? — спрашивает.

— Очень, — отвечаю честно.

Но до июля ещё долго, а это — наша последняя встреча, хотя она и становится насыщенней с каждой минутой. Мы проживаем маленькую жизнь друг с другом на границе возможного. Возможного для нас.

Мужчина, который помог мне пережить годовщину, и я, которая не справилась в одиночку.

— Что ещё ты любишь? — вроде невинный вопрос, но глубина взгляда Дмитрия намекает на очень многое.

— Больше всего я люблю детей. Играть с ними, учить их, растить.

Следующий вопрос лёг морщиной между его бровей, но Дмитрий не решился его задать. Почему у меня нет своих детей. Ответ прост: хоть в чём-то судьба смилостивилась, и я благодарна ей за это всей душой.

— Ты сама, как ребёнок, непосредственная, ранимая, слишком эмоциональная. Когда ты учила Аристарха, я не мог тебя понять и привыкнуть к тебе тоже не мог. Ты придумывала для детей странные задания и конкурсы, играла с ними, обучая. Они это обожали, а я не понимал.

— Ты со мной спорил.

— Я привык совсем к другим учительницам.

— Строгим, пожилым, смотрящим поверх очков?

— И с длинной деревянной указкой в руке.

— Извини, что разочаровала.

Дмитрий хмыкнул.

— Чем больше я с тобой спорил, тем больше…

Он посмотрел вдаль, на изящный поворот реки, на островок с плакучими ивами, полощущими в воде тяжёлые ветви.

— Ты проголодалась? — спросил требовательно и, не дожидаясь ответа, пошёл вперёд. Воспоминания вывели Дмитрия из равновесия. Что ж, я понимаю, со мной тоже такое случается.


Мы пообедали в городе, потом вернулись домой. Дмитрий устроился в гостиной, он работал, а я пила чай и читала книгу. Смотрела поверх страниц на профиль Дмитрия, на быстрые движения пальцев по клавиатуре планшета. Слушала его голос, привычно официальный, лишённый эмоций.

Самый непонятный мужчина из всех мною встреченных. Проницательный холод его взгляда может означать всё, что угодно, — презрение или умиротворение. Его не прочитать. Дмитрий сделал мне унизительное предложение, а потом мыл меня, водя самодельной мочалкой по телу и обещая полное очищение. Убийца и спаситель.

Мужчина ярких поступков, плохих и хороших, и невидимой души.

В нём только огонь и лёд, ничего другого.

Вернее, огонь был, а теперь остался только лёд.


Через пару часов Дмитрий поднял на меня внимательный взгляд.

— Как у тебя с математикой? Тебя могут определить в финансовый отдел.

— Я секретарь.

— Тебя устраивает эта должность? Ты талантлива и можешь выбрать другую карьеру.

— Ты серьёзно?! Я еле справляюсь с тем, чтобы спать по ночам и не шарахаться от людей, а ты предлагаешь строить карьерные планы?!

Дмитрий посмотрел на дверь ванной, наверняка вспоминал вчерашний день.

Он помог мне вчера, да и сегодня тоже. Его холодная и странная поддержка действеннее сочувствия.

Я не должна к этому привыкать.

— Меня устраивает должность секретаря. Прошу тебя, не вмешивайся в мою жизнь.

Дмитрий вскинул бровь. Опять же, не поймёшь, то ли он возмущён, то ли доволен моим ответом.

Его слишком много в моей жизни. Он диктует, где я живу, где работаю, а вчера подарил мне новую кожу. Осталась только душа, пусть и её заменит заодно.


Вечером мы ужинали перед телевизором. Глядя на экран, я задала вопрос, который больше не могла откладывать.

— Когда ты уедешь?