Я раздеваюсь и голая ложусь на ещё тёплую простынь. Заснуть невозможно, поэтому я лежу с закрытыми глазами и думаю о том, что делать дальше. Ещё вчера я была невидимкой, замотанным чучелом на краю леса, но инстинкты подсказывают, что байкер по прозвищу Таль вернётся. Он из любопытных, не привыкших получать отказ.

Чтобы устроиться на легальную работу, требуются паспорт, трудовая книжка, резюме, настоящее имя и настоящая жизнь. Всё то, чего у меня нет. Зато есть сердобольная хозяйка квартиры, она помогает найти источники дохода. По сравнению с её прошлыми жильцами, я — подарок. Не пью, не курю, мужиков не вожу, а в свободное время компульсивно убираю квартиру.


В девять утра Зинаида Степановна начинает возиться на кухне, и я слышу треск разбитого яйца и ворчание. Меня подбрасывает на постели. Несколько секунд — и я уже на коленях на кухонном линолеуме.

— Ох, Герочка, напугала ты меня! Бросилась под ноги, как собачонка.

— Зинаида Степановна, снимите тапки, вы наступили на желток. — Застёгиваю наспех наброшенный халат и тянусь за бумажными полотенцами.

Хозяйка садится на стул и поднимает над полом ноги с синюшным переплетением варикозных вен.

— Что ж тебе не спится, детка, ведь ночью работала! Случилось что?

— Вашим знакомым случайно не нужна уборщица?

У хозяйки связи, как у крёстного отца мафии. «Бабе Зине» в этом городке доверяют.

— Денюжка нужна? Так я не спешу, Герочка, до вторника с оплатой подожду.

— Деньги за комнату у меня есть, не волнуйтесь. Но с работой проблемы, трудно ходить на стоянку ночью.

— Так ведь ходишь два месяца… Испугал тебя кто?

— Встречаю там всяких…

— Мужиков, да? Это понятное дело, к тебе и святой пристанет. Личико светлое, волосы — загляденье, и вся ты ладная, как куколка. Заявила бы ты в полицию насчёт украденных документов. Тебе новые выпишут, тогда и найдёшь приличную работу…

Над толстыми щеками хозяйки горят любопытные глазёнки. Она уже не раз подбиралась ко мне с вопросами о прошлом, и моё ответное молчание её только раззадоривает.

— Потом как-нибудь… — протираю пол в очередной раз, потом ещё, ещё. Остановиться трудно.

— Чисто уже! — ворчит хозяйка. — Все салфетки переведёшь! Ладно, будет тебе работа. Жена Наума ложится на операцию, поможешь им с внуками. Одному мальчонке три года, второму семь. Проверишь у старшего уроки, потом посадишь обоих перед телевизором, вот и все дела. В первом классе задания простые, да и конец года почти.

Я комкаю мокрые полотенца с такой силой, что они превращаются в крохотный холодный комок. Между пальцами струится вода с примесью крови от впившегося в ладонь ногтя.

Вслепую нащупываю рулон на столе. Рука дрожит, поэтому скидываю его на пол. Полотенца расстилаются на мокром полу ковровой дорожкой.

— Мне это не подойдёт, — отвечаю, проглотив огненный ком в горле. — Я уборщица.

— И что? Не вечно ж тебе грязь по полу размазывать. Тебе с детишками понравится. Ты и сама добрая, светлая, как ребёнок, несчастная только. Но кто сейчас счастлив? Роскошь это и блажь сплошная. Я зайду к Науму после завтрака, он меня послушает, — решительно говорит Зинаида Степановна, почёсывая голень потрескавшейся пяткой.

Мир пульсирует, то расплывается, то снова поражает чёткостью. Яростно тру чистый и уже сухой пол.

— Нет!!

Я не хотела кричать, так получилось. Аргументов нет, остался только крик.

Зинаида Степановна удивлённо хлопает глазами, и я с усилием беру себя в руки.

— Простите… Я с детьми не работаю… и с людьми тоже. Только убираю, больше ничего не могу. Я отскребу так, что квартира засияет, хозяева останутся довольны… — лепечу, борясь с позывом тошноты.

Испуганная хозяйка наклоняется, растрёпанные волосы седым нимбом окружают лицо. В её глазах теплится догадка. Она с самого начала подозревала, что моя история про украденные документы имеет двойное дно.

— Ох, девочка моя хорошая, что ж ты раньше не сказала? Ты маленького потеряла, да? — Зинаида Степановна щурится, изымая правду из моего взгляда. — У тебя дитятка была? Расскажи мне, Герочка! Как поделишься, будет покой твоей душе, — обещает, сверкая любопытными глазами.

Она лжёт. Моей душе никогда не будет покоя.

Хочу ударить хозяйку, наброситься на неё разъярённой фурией. Ей наплевать на меня, она всего лишь кормит своё любопытство.

— Зинаида Степановна, если кому понадобится уборщица, скажите мне, пожалуйста! — Мой голос звучит непреклонно.

Хозяйка недовольно цокает языком и встаёт у плиты.

Сначала байкер, теперь Зинаида Степановна… один камешек, второй. Грядёт лавина. Я уже чувствую, как подо мной вибрирует земля.

Что ж… я продержалась в этом месте дольше обычного, целых два месяца. Своего рода рекорд, но всему хорошему приходит конец. Хозяйка давно пытается вмешаться в мою жизнь, она уже копалась в моих вещах, меня не обманешь. Скоро начнёт обсуждать меня со знакомыми. Найдутся люди, раскопают моё прошлое, и тогда мне конец.

Мне нужны деньги на побег и на то, чтобы освоиться на новом месте. Без денег никак. Тепличный цветок, на улице я не протяну и дня.

Мне срочно нужна работа.


— Зинаида Степановна, не обижайтесь! — с хозяйкой ссориться нельзя, это точно.

— Тебе не станет легче, пока не поделишься горем. А ведь я чего только для тебя не делаю! Не раз за тебя поручалась, работу нахожу, плату не повышаю! — хозяйка сердито ворчит, наполовину скрывшись в недрах холодильника.

Я не хотела врать, а придётся, иначе никак, раз уж моей прошлой лжи про украденные документы недостаточно. Если хозяйка меня выгонит, я останусь на улице без средств к существованию.

— Вы угадали.

— Я так и знала! — хозяйка жадно пожирает мою тайну. — Сразу увидела твою тоску, такую сильную, что навылет, как пуля. О мужчине так не убиваются, только о малютке. — Захлопнув холодильник, хозяйка замерла посреди кухни, унеслась в свои фантазии. — Ты безмужняя была, а мужик, что тебя обрюхатил, сбежал, небось. Они все бегут от беременных, так, что пятки сверкают. Или бил тебя, ещё хуже… а теперь ты без ребёнка, и он ищет тебя поди…

Хозяйка переводит на меня горящий взгляд, и я слабо киваю, заранее соглашаясь с любым сценарием прошлого, который она придумает.

Мне нужна работа. Деньги. А потом бежать.

Насытившись моей тайной, хозяйка встала передо мной руки в боки.

— Значит, так… Мы, женщины, народ зависимый. Знай это, Гера! Всё в руках мужчин.

Кто-то поспорит с хозяйкой, но не я. В моём случае она права. Моя жизнь, сказочная, интересная, не была моей, только я, наивная, этого не знала. А потом эта жизнь взорвалась, сгорела синим пламенем в руках мужчины.

— Мужика тебе надо хорошего, да побыстрее, пока ты в самом соку!

Я с трудом поднимаюсь на ноги и, не отвечая, бреду в комнату. В спину летят вопросы, много вопросов. И советы, что в стократ хуже.

Не в силах проявить вежливость, я закрываю дверь комнаты перед носом хозяйки.

— У тебя платье есть? — кричит из коридора. — Я поговорю с Любой, она возьмёт тебя в «Орхидею» в эту пятницу. Ты будь поразборчивей, на один раз желающих-то много, а чтобы завести отношения, надо проявить смекалку. Люба покажет, кто там перспективный. По лицам не суди, от красавчиков толку нет. Главное, чтобы мужик с деньгами был и руки не распускал…


Я сажусь на пол у окна и затыкаю уши, выпадаю из реальности, отключаюсь.

Соседка Люба женщина неплохая, только отчаявшаяся. Из тех, кому всегда нужен мужчина рядом, иначе не чувствует себя живой. Жаль, не там ищет, совсем не там. В «Орхидее» приличного мужика не найдёшь. Хотя… мне ли судить!

Когда я наконец опускаю руки, кажется, что я оглохла. В квартире тишина, пахнет подгоревшим молоком и какао. Смотрю на хлипкий дверной замок, как на последнюю баррикаду, на которой зиждется вся моя надежда.

«Орхидея». Это не клуб, а людской рынок, где покупаются и продаются те, кто пал ниже некуда.

Я хочу верить, что эти люди пали ниже меня. Мне необходимо в это верить.

Я скорее умру, чем пойду в «Орхидею».

* * *

Я подозревала, что Таль найдёт меня на работе, но он оказался проворнее. Когда в половину второго ночи я спустилась вниз, он ждал меня у подъезда. В свете дальнего фонаря мужское лицо казалось потусторонним, зловещим. Светлая половина смотрит на меня, а тёмная пугает до колик.

Вскрикнув, я закрыла между нами дверь, изо всех сил вцепившись в ручку.

— Это ты так спряталась, что ли? — усмехнулся Таль. — Я вижу тебя через стекло.

— Что ты здесь делаешь?

— Жду, чтобы отвезти тебя на работу. В магазине сказали, что ты не уволилась. Поверить не могу! Так испугалась, что голос сорвала, но нет же, прёшься обратно. Жизнь тебя ничему не научила, что ли?

— Пошёл ты, знаешь куда? — пинаю дверь с такой силой, что сталкиваю Таля с крыльца, и спешу к автобусной остановке.

— Эй, подожди, Гера! Прости, я не с того начал! — Хватает меня за плечо и тут же отдёргивает руку, увидев мой яростный оскал.

— Оставь меня, иначе обращусь в полицию! — угрожаю сквозь зубы. Никуда я не обращусь, это пустая угроза, но ему не обязательно об этом знать.

— Гера! — орёт. Руки нацелены на мои плечи, он хочет тряхнуть меня, как куклу, но сдерживается. — Послушай! Я не трону тебя, если не захочешь, и другим не позволю. Не знаю, что с тобой не так, но ты явно на всю голову больн… прости! Я идиот, бля.

— Как ты меня нашёл?

— Обзвонил все квартиры в том доме и понял, что ты меня провела. В забегаловке сказали, что ты работаешь с двух ночи, а живёшь у бабы Зины.

Глупо было думать, что место моего проживания осталось тайной. Спасибо «бабе Зине», местной знаменитости.