Дмитрий приезжал каждые выходные. Сколько я ни уговаривала его поберечься, он не слушался. Каждое субботнее утро я просыпалась в его руках. Он ехал всю ночь, чтобы добраться к нам к утру и разбудить меня неотложной страстью. Потом он засыпал, обхватив меня, его ладони на моём животе, и только тогда на его лице разглаживались морщины и виднелась тень улыбки. Он спал до полудня, а я нежилась в его руках и мечтала.

Мы ещё плохо знали друг друга, постепенно узнавали привычки, натыкались на подводные камни. Но семьёй мы стали с первого дня. Неумелой, молодой семьёй, но с такой сильной привязанностью друг к другу, что остальное казалось фоном.


Мы не скрывали от Ари проблем, ведь он знал о том, как несправедливо со мной поступили. Мы честно объяснили ему, что и в этот раз злые языки могут болтать гадости.

Вопреки ожиданиям, его это не обеспокоило.

— Но ты же не виновата, что твой муж оказался плохим? Не волнуйся, если кто-то об этом не знает, я им объясню! — пообещал мой маленький защитник. — А папа разберётся с плохими людьми.

Я знала, что Дмитрий нас защитит, и вдруг поняла, что во мне не осталось желания что-то доказывать. В какой-то момент долгого мучительного пути мне вдруг стало наплевать на ложь и злые языки. Не только потому, что Дмитрий бескомпромиссно обещал их выдернуть, а ещё и потому, что… мне просто стало всё равно. Мои мужчины вернули мне веру в себя.


Мы с Ари приехали в город в середине августа, когда нельзя уже было откладывать решение о его школе.

К нашему приезду были готовы. Фотографы, репортёры, куда же без них. Они приготовили десятки вопросов в поисках зацепки, из которой можно вытянуть сочный скандал.

Нас с Ари окружала охрана, Дмитрий не отходил ни на шаг. Казалось, малейшего недовольства или испуга будет достаточно, чтобы он послал всё и всех к чертям и увёз нас с Ари из города навсегда.

Тогда же я впервые задумалась: может, он действительно хотел уехать? Может, сжигая символ города, Дмитрий избавлял себя от разочаровавшей его ноши?


Ари с любопытством смотрел по сторонам. Его не пугало внимание и порой грубые крики незнакомцев и натиск репортёров. Как и его отец, он следил за мной и держал меня за руку. Мой маленький мужчина волновался за меня.

А я не узнавала родной город, отвыкла от него за прошедший год. Просто город, просто люди. Оценив прошлое заново, они не знали, что обо мне сказать. Официальных обвинений против меня не было, доказательств моей причастности тоже. Год назад из шокированной толпы выбились одиночки, свершившие слепую месть. А сейчас осталась только болезненная ассоциация, неприятный привкус, в том числе и от того, как поступили со мной.

Мало кто захочет признавать свои грехи и несправедливые поступки, надеяться на это глупо. Некоторые игнорировали слух о моём возвращении, другие по привычке возмущались, а остальные покорно ждали, когда кто-то решительнее и сильнее подаст пример толпе. Они ждали команды, громких голосов, за которыми слепо поплетётся большинство.

Дмитрий тоже ждал, напряжённый, как пружина.

— Ты ведь скажешь мне, если что-то случится? — спрашивал постоянно.

Мы с Ари гуляли, ходили в магазины, покупая всё необходимое для учебного года. Если ищешь недобрые взгляды, то найдёшь, мнительность сыграет с тобой жестокую игру. Я ничего не искала и старалась не замечать охрану. Со мной никто не заговаривал, хотя в первые дни выкрикивали гадости на улице. Но это не случайные прохожие, а те, кто ошивался около дома Дмитрия специально с этой целью.

«Уезжай отсюда!»

«Зачем ты вернулась, тебе здесь не место!»


Дмитрий предупредил, что его противники станут нарочно подогревать скандал, и да, они пытались. Упражнялись в сарказме насчёт великого мэра, вернувшего в город «сокровище». Реакция Дмитрия была моментальной и острой. Он был готов к борьбе, к тому, чтобы задавить клевету. Защищая меня, он превратился в зверя.

Дмитрий похудел, осунулся. Он переживал больше, чем я. Звонил по нескольку раз в день, чтобы убедиться, что я не сбежала. Возвращаясь вечером, почти вбегал в детскую, где мы играли с Ари и, скинув пиджак и галстук, садился рядом. Мы прижимались к нему с двух сторон. Ари закатывал левый рукав рубашки отца, а я правый. Болтали, рассказывали о нашем дне, потом в обнимку шли ужинать. И так каждый день.

Несмотря ни на что, мы были счастливы.

Я волновалась только о Дмитрии. Он заключил меня в кокон тёплого счастья, и никакой внешний шум не мог пробиться в мою душу. У меня был ребёнок, который напоминал о себе каждое утро, и Ари, с которым мы играли целыми днями. А ещё был Дмитрий, страсть которого, неотложная, не знающая штампов, захватывала дух. Каждую ночь после того, как Ари уходил спать, мы измеряли её глубину и так и не находили дна.

Но счастье Дмитрия не было безмятежным. Он пытался создать для нас идеальный мир, и у него это не получалось. Это мучило его, угнетало, и я предчувствовала, что вскоре он сорвётся и увезёт нас из города навсегда.


Начало школьного года стало для нас поворотным во всех отношениях.

Первого сентября мы приехали в школу. Дмитрий предлагал мне остаться дома, но я ни за что не пропустила бы этот день. Первое сентября вместе с Ари. В школе, где я преподавала.

Чувство, с которым я приехала в школу, не передать. Чёрно-белая палитра со вспышками воспоминаний, плохих и хороших. Дмитрий специально запарковался в самом конце стоянки, подальше от того места, где мы прощались перед прошлым летом. Мы вышли из машины, и он взял меня за руку. Ари тут же подошёл с другой стороны. Мой идеальный джентльмен, вылитый маленький Дмитрий.

Ари определили в его бывший класс, и на стоянке к нам сразу стали подбегать дети.

— …Аристарх, ты вернулся в школу!

— …Тебе не понравился интернат?

— … Ты так вырос!

Ари посмотрел на нас с Дмитрием сияющими глазами.

— Я правда вырос?!

Улыбаясь, мы кивнули. Ари примерился взглядом к росту отца и вздохнул. Расти ещё долго.


— Виктория Михайловна! А почему вы пришли с Аристархом? — к нам подбежала Анфиса Леонтьева. Её мать топталась поодаль, упорно глядя в сторону. Интересно, это из-за неприязни или от стыда?

Ари выступил вперёд, пытаясь закрыть меня маленьким телом.

— Виктория — моя мама!

— Неправда, он не может быть твоей мамой! — насупилась Анфиса. — Она была нашей учительницей!

— Была учительницей, а теперь моя мама.

Мы с Дмитрием не обсуждали оформление наших отношений, но для Ари всё, как всегда, просто. Я принята на должность мамы, и штампы его не интересуют.

— Правда, что ли? — Анфиса с сомнением посмотрела на меня.

— Правда.

Девочка поразмыслила, хмыкнула и побежала сообщать новость подружкам.


На подходе к школе вокруг нас образовалось подобие вакуумной подушки. Никто не подходил слишком близко. На меня смотрели исподтишка, а когда я поворачивалась, натянуто улыбались и сразу глядели в другую сторону. Дмитрий сжимал мою руку с такой силой, что трещали кости.

— Надо было перевести Аристарха в другую школу! — пробурчал он.

Мы обсуждали это много раз. Ари очень хотел вернуться в любимую школу, и мы решили попробовать. Здесь его поддержат друзья и знакомые учителя.

— Дай людям время. Мы даже не знаем, с чего они так реагируют, из-за неприязни или из-за стыда.

Как так случилось, что я успокаиваю Дмитрия, а не он меня?

— Я не буду долго ждать! — отрезал он. — Если кто-то скажет хоть слово против тебя…

— Шшш! — я обняла его за пояс. — Не горячись! Дело не во мне, а в Ари. Главное, чтобы у него не возникло проблем.


Стояла хорошая погода, поэтому утреннюю линейку провели в школьном дворе. Я ловила на себе взгляды учителей и директора школы и улыбалась в ответ на их любопытство. Спокойствие — вот, что я ощущала. Дмитрий и Ари вытравили из меня болезненное и гнетущее чувство вины, я даже казалась себе выше ростом. Было легче дышать, видеть, слышать.

Я снова стала собой — это главное. Остальное решится само. Если не сразу, то подождём. Если не в этом городе, найдём другое место. Легко не будет, но… как же я счастлива!


Дмитрий вернулся с работы пораньше и по пути домой забрал Ари из школы.

— Всё хорошо. Меня спрашивали про Викторию, но не говорили ничего плохого. Все знают, что она лучшая! — сказал Ари.

— Чем вы занимались в школе?

— Писали сочинение. «Как ты провёл лето»!

— И о чём ты написал? — мы с Дмитрием переглянулись.

Ари игриво подмигнул.

— Увидите!

Он принёс сочинение домой через пару дней.

— Раиса Максимовна сказала, что сочинение не совсем по теме, но всё равно поставила мне пять, потому что я написал о главном, что случилось этим летом.

Мы с Дмитрием склонились над страницей, исписанной ровным почерком с парой красных учительских поправок.


Этим летом у меня появилась мама. Это Виктория Михайловна, вы её знаете. Она была нашей учительницей, а теперь стала моей мамой.

Она самая лучшая. Помните, она обещала построить крепость из мороженого? Мы построили её летом. Было здорово. Мы сделали три башни — ванильную, клубничную и шоколадную. Папа тоже помогал, потому что он инженер.

Мы с папой любим Викторию и защищаем её, потому что мы мужчины. Виктория хорошая и добрая. Ей сделали очень больно, и это несправедливо. Она желала всем добра. Виктория помогла, когда мне было плохо. Мы дружим, хотя она моя мама.

Весной у меня будет брат или сестра. Если сестра, мы с папой хотим назвать её Ариадна. Тогда она тоже будет Ари, как я.

Я хорошо провёл лето, потому что теперь у меня есть лучшая мама на свете.