Юлия Рябинина - Только не я

Девушка, не задерживаясь ни на миг, будто Халк, расталкивает узкими плечами человеческие массы, пробирается к доске, а я смотрю ей в спину и удивляюсь такой пугающей напористости такой маленькой и шустрой девчонки.

– О, вот, смотри, смотри, – слышу ее звонкий голос, – наше крыло.

Я подхожу ближе, и изо рта вырывается судорожный выдох.

– Нет! – почти кричит она.

– Да, – слышу на ухо голос Димы, и он, обхватывая меня за плечи, притягивает к себе спиной.

– Ясь, я не хочу без тебя, – в голосе подруги слышу слезы.

Она поворачивается ко мне, и ее лицо в миг меняется, в глазах разгорается огонь ненависти. Я смотрю на подругу и поднимаю брови вверх в умоляющем жесте. Вера смотрит то на меня, то на парня, поджимает губы и, проходя мимо нас, сухо кидает:

– Я попрошу Тамару Игнатьевну оставить нас вместе.

Чувствую, как она толкает плечом Диму, и тот тихо смеется, от чего волосы на макушки шевелятся.

– Мелкая фурия, – он отпускает меня и берет за руку. – Ты рада?

Вглядываюсь парню в лицо. Правильные черты лица, прямой нос и чуть пухлые губы, родинка над верхней губой и добрые голубые глаза, на которые спадает непослушная челка.

«Да, ну врет все Верка, – думаю про себя, отметая все домыслы подруги, – Димка идеальный парень, и я его люблю».

– Конечно, рада, – отвечаю ему, – а в какой детдом мы едем? – спрашиваю его, потому что не успела прочитать, а только увидела, что с Верой мы в разных группах.

– Это интернат, Яся, – слышу в голосе Димы скрытую тревогу.

– Странно, а почему интернат? – не поняла я.

– Ну, видимо, мест не хватило, – поясняет Дима, хотя и без его объяснений все понятно.

– Жаль, что Вера с нами не поедет, – качаю я головой. – Может, действительно сходить к директрисе и попросить нас отправить вместе?

Дима дергает меня за руку, и я резко останавливаюсь.

– Нет, – короткое слово холодной сталью режет слух.

– Почему? – растерянно хлопаю глазами.

Я, конечно же, понимаю их неприязнь друг к другу, но все-таки это не значит, что я должна жертвовать отношениями с подругой ради прихоти Димы.

– Потому что нет, – отвечает он, – я не хочу, чтобы ты просила за нее, не хочу делить тебя с ней, – он притягивает меня к себе и, обхватив мое лицо руками, смотрит в глаза. – Мне надоело делить тебя с ней, ее слишком много в твоей жизни. Давай хотя бы новый год встретим без нее, а?

Его голос становится тише, и этот взгляд умоляющий, который действительно лишает меня воли, и я поддаюсь ему. Сдаюсь внутренне.

– Дим, ну, как же… – опускаю взгляд ниже и натыкаюсь на его губы. – Мы с Верой каждый новый год вместе отмечаем, – пытаюсь противостоять его напору, – я так не могу.

– Ладно, – сдается парень, что становится для меня удивительным. Он отпускает меня и отходит на шаг. – Что стоишь, иди, Верка твоя уже, наверное, под дверью директора отирается.

Он, разворачиваясь, уходит, даже не оглядывается на меня. Не ожидала я такого поворота. На душе вдруг становится тоскливо, печально или нет, обидно как-то. Сжимаю пальцы в кулаки и закусываю нижнюю губу. И развернувшись на сто восемьдесят градусов вокруг своей оси, уверенно шагаю в направлении кабинета директора. Даже про боль в ноге забыла от обиды.

Автобус плавно тронулся с места, оставляя позади ворота детского дома. В груди вдруг неожиданно защемило, и я, схватившись за левую строну, ударила легонько над грудью ладошкой, словно пытаясь этим сделать лишний толчок сердца. Делаю вдох. Вот так-то лучше.

– Есения, с тобой все в порядке? – слышу с соседнего кресла голос Димы.

Кидаю на парня короткий взгляд и так же коротко киваю.

– Да, все хорошо, – отвечаю ему, но лишь для того, что бы у парня не возникло желания снова приставать.

Уж очень не хотелось мне сейчас с ним разговаривать. Какая-то внутренняя обида поселилась в груди. Ведь поставил же меня перед выбором, и в этот раз я его сделала не в пользу Веры.

Я тяжело вздохнула и уперлась лбом в холодное стекло.

Гул голосов в салоне автобуса нарастал. Я оглянулась по сторонам. Дима, как и следовало ожидать, вперил взгляд в экран телефона и ритмично покачивал головой в такт музыке, которую он слушал. Я взглянула туда, где сидела Вера, и грустно опустила взгляд, отвернулась к окну. Вера так же сидела, повернувшись к окну с наушниками в ушах. А чего я ожидала от подруги, когда вместо нее на соседнее кресло опустился Дима и по-свойски приобнял меня за плечи? Верка замерла перед нами с раскрытым ртом. Ее взгляд тут же полыхнул ненавистью, которую она даже не старалась погасить. Вера в упор посмотрела на парня.

– Здесь сижу я, – прошипела она.

Дима только выгнул светлую бровь в удивлении.

– Ой, извини, Вера, но тут не было таблички с твоим именем. Есения, может, ты видела? – он повернулся ко мне, а я только глазами хлопнула от удивления. – Ну, и вот, так что, Вера, будь любезна, займи свободное место и уже пропусти людей, а то создала пробку, – он мило ей улыбнулся и, взяв за локоть, чуть протолкнул вперед.

Девушка зло дернула руку.

– Урод, – сквозь зубы процедила она.

– Дима, зачем ты так? Я вообще-то с Верой хотела ехать, – я смотрю в спину подруги, которая, расталкивая ребят, пролезает на кресло возле окна в соседнем ряду.

– Ясь, давай только не надо говорить, что я плохо поступил, – он глядит мне в глаза, – я хочу поехать с тобой.

Громко сглатываю и откидываюсь на кресло. Выбор. Он меня заставляет сделать его.

Шесть часов спустя автобус делает первую остановку.

– Так, первая десятка ребят приготовилась на выход! Я называю фамилии, и вы, не толпясь, забираете свои вещи и выходите из салона, – слышу сквозь дремоту голос куратора, которая сопровождала нас.

Я прилипла к стеклу, пытаясь рассмотреть очертания здания за плотной пеленой белых снежинок, что сыпались с неба непрерывно.

– …Олег Доронин, Вера Дашина…

Меня как водой холодной облили, сердце дрогнуло и пустилось вскачь. Оглядываюсь на подругу, но она и не смотрит на меня.

– Вер, – я упираюсь ладонью в подголовник Диминого сиденья, – Вер, я позвоню.

Сглатываю комок, что застрял в горле, когда она увернулась от моей попытки схватить её за рукав.

– Вер, не обижайся, – уже громче говорю в спину девушки, но она так и не обернулась.

Зря я позволила Диме сесть рядом, ведь Верка мне как сестра. А парню какая была разница, где сидеть и слушать свои песни? От злости на него я поджала губы и, откинувшись на кресло, уставилась перед собой. Ведь специально это сделал.

Через пять минут автобус тронулся дальше, а я снова прилипла к стеклу, выглядывая в снежном покрове стайку ребят, что сгрудились в кучку и слушали какого-то мужика, а потом дружно последовали за ним. Вера так и не обернулась. Я закрыла глаза. Глубоко вдохнула. Достала телефон и, быстро открыв смс, настрочила ей сообщение.

Ответ даже не надеялась получить, поэтому сунула телефон обратно в карман куртки.

Через час автобус снова остановился.

– На выход Аврора Афонова, Лизовета Афанасьева, Дима Волков, Есения Елисеева…

Дима, как только услышал наши фамилии, сразу встал с кресла и стал собираться. Продев руки в рукава куртки, застегнул ее, достал сумки и, натянув капюшон, мазнул по мне взглядом.

– Ясь, я тебя жду на выходе, – кинул он, когда понял, что я еще не готова.

Я кивнула парню.

Как-то странно вел себя Дима, я не могла понять, что в нем изменилось. За этими раздумьями не вспомнила, что в стареньком икарусе есть подъем, на котором установлены все кресла. Нога соскользнула, и я повторно подвернула ту конечность, которая, казалась бы, уже совсем перестала болеть.

Громкий «ой» никого не привлек, потому что в автобусе и без того было слишком шумно. Прихрамывая, прохожу к выходу.

– Есения, что случилось? – удивленно спрашивает Алла Сергеевна.

– Да, все нормально, – через силу растягиваю губы в улыбке и спускаюсь с высоких ступеней автобуса, – ногу подвернула.

– Если будет продолжать болеть, обязательно сходи в медпункт, – напутствовала она, а потом помолчала. – Лев Владимирович! – пронеслось над моей головой.

Все, кто уже успел выйти, дружно повернулись в нашу сторону. Дима, увидев, что я иду к ним, прихрамывая, тут же бросился на встречу.

– Да все нормально, – прокряхтела я, хотя с каждым новым шагом нога начинала болеть все ощутимее.

Снег сыпал с неба так сильно, что уже через несколько минут меня всю облепили мокрые снежинки.

– Лев Владимирович, – голос Анны Сергеевны послышался рядом с парнем. – Присмотрите, пожалуйста, за Елесиевой, а то она ногу подвернула, боюсь, постесняется обратиться за помощью, – учительница яркой птичкой вспорхнула и улетела в автобус. – Всем приятных праздников! – крикнула, прежде чем двери автобуса закрылись, и он тронулся с места.

Я глянула из-под опущенного на глаза капюшона на мужчину, которого женщина попросила присмотреть за мной.

– Здрасьте, – для начала решила поздороваться, потому что мужик смотрел, не отрываясь, мне показалось, даже Дима как-то попытался закрыть меня собой немного. – Да все нормально, не обращайте внимания, – я сквозь зубы улыбнулась мужику.

Он коротко кивнул и, отвернувшись, громко сказал:

– Так, меня зовут, как вы уже слышали, Лев Владимирович. Я руководитель по воспитательной работе в интернате номер двадцать четыре, – он снова посмотрел на меня. – Все вопросы, которые могут возникнуть у вас, решать со мной. Если вдруг случатся конфликты с учениками – решать со мной в обязательном порядке.

Я смотрела на мужчину и не понимала, о чем он говорит. Да и вообще, почему мы оказались в интернате, а не в детском доме?

Мужчине, конечно же, этих вопросов я задавать не стала. Оперлась на руку парня и, когда Лев Владимирович, отвернувшись, пошел по направлению к серевшему за пеленой снежинок зданию, практически повисла на Диме. Уже сильно прихрамывая, я шла за ними.