— Бать, говори. — остановившись сам, остановил и рядом идущего папу.

— Я не думаю…

— Не думай, бать. Просто скажи мне.

— Не смей говорить Аде.

— Что с Викторией?

— У нее рак, — тихо, боясь сказать эти слова вслух громче, произнес отец.


- Стадия? — стараясь быть собранным, я сжал рукой плечо отца, подавив дрожь в этой самой руке.

— Так сразу сказать нельзя, нужны обследования. Но предположительно не меньше… третей. — тихо, на грани слышимости, произнес папа.

— Бл*ть! — я не сдержался и, отвернувшись от отца, закрыл ладонями лицо, несколько секунд постоял не двигаясь, а потом с силой начал растирать кожу. Да, что же это… — Она знает?

Я имел ввиду Викторию и отец это, конечно, понял.

— Да, она попросила не скрывать от нее результаты. Но Адель говорить пока не хочет, пока не будут точные результаты.

— Она предполагала свою болезнь, ведь так? — догадался я.

— Да…

— Говори. Что еще?

— Она… Вика, сказала, что не будет никаких процедур. Не хочет.

— Но почему, это же поможет, хотя бы немного продлить свою жизнь. Как же Ада? Как она без нее? Что с ней будет, когда… когда…

— Дань, Дань. Вика все понимает, и если бы… у Вики врожденный порог сердца. Она не выдержит. То же самое мне сказал и Валера. Шансов почти нет. — говорил, почти тараторил батя. — Дань, понимаешь, нет шансов, никаких. Умрет все равно, умрет, — Он уже кричал, отца начала бить крупная дрожь и, испугавшись за него, я махнул рукой медсестре, что проходила мимо. — Умрет она. Не станет, не будет. И что тогда? Что я буду без нее делать. Не станет ее, как и твоей мамы. Все женщины, что со мной умирают. Бросают меня одного.

— Тихо, пап. Тихо. Адель услышит.

Будто это имя вывело его из той горячки, в которой он находился и Шторминский зашептал.

— О, Господи, что же я скажу дочери? Что я скажу этой девочке? Как же она без мамы? Тихо, тихо, она не должна сейчас узнать. А вдруг, Дань, вдруг и Ада уйдет за мамой. Бросит тебя и меня и уйдет. Ладно, я, дурак старый. А ты без нее как? Как я буду смотреть на то, как ты мучаешься без нее, с ума сходишь?

Распахнув глаза, я смотрел на отца и сжимал пальцы на его плечах. Просить успокоиться я уже просто не мог, понимая, что похоже его накрыло и сильно накрыло известие о том, что Виктория смертельно больна. Для меня это тоже было ударом, сильным и болезненным. Но отец…

Подбежала медсестра и дядя Валера.

— Сань, ты чего? Сань, не надо так. Сына пугаешь. Пойдем со мной, брат, пойдем. — Он махнул рукой медсестре и они завели в палату батю не далеко от того места, где мы только что стояли. Буквально через минуту из соседней вышла Ада и подбежала ко мне.

— Дань, ты что здесь стоишь? Дядю Сашу не нашел?

— Нашел, — потеряно произнес я, смотря и не видя девушку перед собой.

В голове до сих пор кружились слова отца. «Уйдет за мамой», «бросит тебя», «мучаешься без нее, с ума сходишь». Черт. Нет, нет. Не уйдет. Никогда не уйдет. Даже если захочет, не пущу. Нет.

Не соображая, что делаю я прижал к себе мелкую и сдавил в объятиях. Нет, не пущу. Моя она.

— Дань, ты чего? — рассмеялась мелкая, не поняв моего порыва. — Где твой отец-то?

— Мелочь, ты же никогда от нас не уйдешь? Не бросишь… меня? — тихо спросил я у нее, шевеля прядки у ушка.

— Ну, ты чего? Большой дядя. Что случилось-то, какие-то странные у тебя вопросы.

— Пообещай мне, что не оставишь меня? Ну же. Чего тебе стоит. Я тебя никогда не обижу, Ада. Никогда, слышишь меня. Не предам. Не смогу просто, Бэмби. — я говорил еще что-то, чего сам не понимал, но остановиться не мог, не мог перестать просить ее остаться со мной. Не бросать, как мама бросила отца, как в скором времени это сделает Виктория с ним.

— Господи, Дань. Да что случилось то?

— Я прошу тебя, — хватая ее за предплечья и немного встряхивая, говорю уже на полном серьезе. Мне, кажется, тоже нужно успокоительное.

— Да куда я денусь, успокойся. Не уйду и не брошу. Обещаю. — чуть ли не по слогам, как для пациента психбольнички, произнесла девушка.

— Хорошо. Тогда хорошо все. Как… как Виктория? — взяв себя в руки, откашлялся и продолжил. — Отец сейчас с дядей Валерой. Разговаривают. Пойдем в палату. Скоро домой нужно уже ехать. Время позднее.

Через минут двадцать в палату вошел бледный отец. Сказал, что Виктории нужно остаться, поправить здоровье, пройти еще несколько процедур, сдать какой-то анализ, да и вообще отдохнуть от работы.

— А вы езжайте, дети. Я останусь с Викой. Дань, прошу, поживи дома, побудь с Адой. А завтра после учебы приедете. — проговорил отец, и мы отправились домой.

Но этот день никак не хотел заканчиваться. И продолжал выбивать из меня последние нервные клетки.


Адель


Что-то странное происходило вокруг. Мама уверила меня, что все хорошо. Просто понизился гемоглобин, и такое действительно было уже с ней. У нее анемия, это я знала. Но ее кашель меня все же беспокоил. Дядя Саша ходил темнее тучи, про Даню и говорить нечего.

Мы в тишине ехали домой в Даниной машине. Я смотрела через лобовое стекло на дорогу впереди и размышляла, что могло случиться с мамой. Неожиданно, дорогу перебежал маленький котенок. Я не соображая, что делаю, закричала и схватилась за ручку на двери, открывая ее.

— Даня, тормози. — Молодой человек резко нажал на тормоза, от чего послышался визг, и машину немного занесло в сторону кювета. Хорошо позади автомобиль ехал по соседней дороге. Вот только он и мог не заметить котенка и проехать по нему. Еще до того, как окончательно машина остановилась, я выкатилась из нее и полетела по дороге, протягивая руки к белому комку.

Даня что-то кричал и я услышала, как хлопнула его дверца, но мне было все равно…

Неожиданный резкий сигнал и ослепляющий свет фар заставили меня зажмурится и сжаться вместе с котенком на руках. Крепкие руки подхватили меня и оттащили в сторону, после чего ощутимо встряхнули за плечи.

— Сумасшедшая, ты что делаешь? С ума сошла? Ада, да посмотри на меня. — кричал мне в лицо Шторминский-младший. А я прижимала к себе дрожащий комок шерсти и пыталась успокоить сердечко, которое билось у меня где-то в горле.

— Прости, — прошептала.

— Ты… Ада, ты издеваешься? Я чуть с ума не сошел, когда ты выкатилась из машины, а если бы…Твою же мать… Бл*ть! Ада, — рычал Даниил, не прекращая трясти меня за плечи.

Мне было больно, и я уверена, что на коже уже появились синяки от его сжимающих меня пальцев, но я лишь губу закусила и промолчала.

— Ты вообще головой думаешь, когда что-то делаешь? Да провались пропадом этот кот вшивый. Ты могла пострадать. Ты… ты… ты же пообещала мне, что не бросишь, Ада. — он кричал, выплескивая страх и злость на меня. А я не выдержала и всхлипнула, не в силах терпеть боль.

— Ада? — тихо спросил он, обнимая ладонями мое лицо. — Ада, что ты? Прости, — прижимая к себе, заговорил, — Прости дурака. Я очень испугался за тебя. Прости, Ада, слышишь?

— Все хорошо, — вытирая слезы, подняла лицо к парню и улыбнулась. — Сама испугалась, просто… котенок.

Я оторвала белый комок шерсти от себя и продемонстрировала его Даниилу.

— Сама ты… котенок. — он обнял меня за плечи и повел к машине. Усадил в кресло, погрозил пальцем и… пристегнул ремнем безопасности. — Чтоб не убежала.

Я усмехнулась и погладила кошака. Посмотрев, оказался стеснительным, но мальчиком.

— Оставишь? — спросил мой сегодняшний спаситель.

— У дяди Саши нет аллергии на шерсть?

— Нет. Да не переживай, даже если и будет аллергия, он по любому разрешит тебе оставить этого блохастика.

— Он не блохастый, — обиделась я за кота.

— Да ну, конечно, завтра поедим в зоомагазин и к ветеринару. А то обчешемся все.

Даня уже все решил, хотя я даже еще не сказала, что собираюсь оставить котика.

— Мне кажется, что он тебе приглянулся! А? Признайся, Дань, ты этого котенка полюбил с первого мгновения. Так заботиться о нем…

Даня посмотрел сначала на кота, затем перевел взгляд на меня. Странно серьезно посмотрел в глаза и, улыбнувшись одним уголком губ, произнес, глядя прямо перед собой на дорогу.

— Ты права. Я полюбил с первого мгновения.

— Я так и знала, — самодовольно улыбнулась я, и оставшееся время в дороге развлекала парня тем, что сюсюкалась с новым питомцем.

— Я думаю, надо дяде Саше позвонить и спросить про Малыша. — сказала я Дане, когда уже дома распаковывала ему новую тарелочку и насыпала корм, купленный в супермаркете парнем по дороге домой.

— Про кого? — удивился тот, сидя за столом на кухне и глотая горячее кофе, даже не морщась.

— Я так котенка назвала.

— Ааа! Да, успокойся. Оставляй этот комок какашек. Будем воспитывать его.

— Да, Дань, блин. Тебя надо начать воспитывать. Мальчишка, — махнула на него рукой и попросила. — Посидишь с ним, я пойду в душ схожу быстро и спущусь.

— Конечно, — кивнул Даниил и, когда я уже переступила порог кухни, буркнул себе под нос, но я услышала. — Могла бы не говорить и так ели держусь.

— Почему? — спросила я и вернулась в кухню.

Парень не ожидавший, что я услышу, напрягся и, отвернувшись, буркнул.

— Иди, мелкая, я потом тоже приму ванну.

— Дань? — я не унималась. — Я тебе мешаю, да? Я слышала, что когда ты сорвался сегодня ко мне, я отвлекла тебя от чего-то. Или от кого-то. — при последнем моем предположении мне и самой тошно стало.

— Не придумывай. Моя семья всегда для меня важна, где бы или с кем бы, я не был. А ты моя семья в любом случае и всегда ей будешь. — Даниил поднялся и подошел ко мне вплотную. Почти соприкасаясь своим носом с моим. — Тебя никто не заменит, Ада. Слышишь? — меня хватило лишь на то, чтоб кивнуть. — А теперь, если ты не пойдешь в душ сейчас, то чуть позже мы пойдем вместе и мне, кажется, я не смогу выполнить обещание данное отцу, — склоняя ко мне голову прошептал Даниил.