Евгения Перова - Только ты одна

– С ума сойти…

– Но я же не знал, что отец так отреагирует! Думал, увидит, какая она сука, и одумается.

– И вернется обратно? Федя, но ты же должен понимать, что прошлое не вернуть?

– Да я понимаю. Я дико разозлился, когда он нас предал. Хотел ему так же больно сделать. И вот что вышло. Вы только маме не говорите. Пожалуйста!

– Да-а… Беда с вами. Конечно, не скажу. Это наш с тобой мужской разговор.

Саша встал и немножко походил по кухне в задумчивости – Федя взволнованно следил за ним.

– Нет, ты не прав! – решительно произнес Александр, снова садясь рядом с Федором. – Затея, конечно, идиотская. Но раз эта, как ее – Алина? – так быстро повелась и бросила твоего отца, значит, все к лучшему. Не Влад, так кто-то другой обязательно попался бы на пути, помоложе и побогаче. Понимаешь? Волков сам ее выбрал, ты тут ни при чем. Это было его решение, его полная воля. Вот за свой выбор он теперь и расплачивается. А болезнь есть болезнь. Значит, тут у него было, что называется, тонкое место. Вот и порвалось. Ты не виноват.

– Когда вы так говорите, то все по-другому выглядит.

– А ты и попробуй взглянуть с другой стороны. Сколько твоему отцу, сорок пять? Критический возраст. В это время у мужиков крышу сносит, потому что страшно стареть, понимаешь? Оглядываешься и думаешь: и что, это все? Жизнь кончилась? Только старость впереди? Сам-то себя еще таким молодцом чувствуешь, а того гляди дедом станешь.

Федя невольно усмехнулся:

– А чего ж у вас крышу не снесло?

– Как же? Именно что снесло! Я из дома с одной сумкой ушел. Тоже всю прежнюю жизнь поломал.

– Но вы же не выбрали какую-нибудь малолетнюю девицу!

– Не выбрал, это правда.

– Я рад за вас, честно. Мама никогда такой счастливой не была. Я из-за отца переживаю.

– И правильно. Кому еще за него переживать, как не тебе?

– Я так его любил! Обожал просто. Он веселый был, на гитаре классно играл! «Блюз бродячих собак» – знаете? Мы с ним вместе пели. Вернее, орали! Мама уши зажимала и хохотала. Он всего Толкиена прочел, даже «Сильмариллион», а его обычно никто не читает! Я страшно переживал, когда у них с мамой разладилось. Это давно было. После того, как…

– Когда Валечка умерла, да?

– Вы знаете!

– Да, мама рассказала.

– Потом вроде наладилось, но прежнего все равно не было. Или я вырос, не знаю. Только я понял, что отец… Он слабый, понимаете? Вечно сомневается, соображает медленно, одно и то же по сто раз пережевывает. Я задолбался ему объяснять про компьютер: только отвернешься, бац – опять на те же грабли! Мама сама все освоила, я только пару раз показал ей, что к чему. И с работой мама ему помогала. Я же помню, как это началось. Они тогда эти вип-туры придумали, и отец чуть не неделю бился, все какие-то таблицы дурацкие составлял, психовал страшно. Наконец, мама отобрала у него все и за день сделала. Я сколько раз говорил: «Пусть он тебя в штат оформит», а она: «Да ладно!» И ведь как выпендривался: «Я заместитель генерального директора!» Там их три штуки, заместителей этих. Да он без мамы вообще… ничего не добился бы…

Федя замолчал, прикусив губу. Саша горестно вздохнул:

– Ты хотел им гордиться, это понятно. А теперь тебе за него стыдно.

– Да.

– Не повезло, что делать. Родителей не выбирают. Мой отец тоже не был, мягко говоря, образцом для подражания. Я его плохо помню: что-то отвратительное, страшное, воняющее перегаром. Мама вовремя унесла ноги. Он ее раз только ударил, и она тут же ушла, беременная. Он прощенья просил, каялся. Она ни в какую. Развелись, а потом он в тюрьму сел. Уж и не знаю, отец ли был виноват, но повесили на него. Когда вышел, приходил к нам, но мама уже замуж вышла, и отчим его с лестницы спустил. С отчимом мне повезло. Я отцом его звал. Все на себе тянул – у меня ж еще двое братьев и сестра, вот он и старался семью обеспечить. И надорвался, видно. Мне четырнадцать было, когда остался за старшего. А у тебя отец вполне приличный человек. Ну, оступился. Чего не бывает. Теперь расплачивается по-крупному. Только пожалеть можно.

– Мне его жалко. Но я не понимаю, как он мог променять нас на какую-то дрянь.

– Влюбился, похоже.

– Влюбился! – фыркнул Федор. – Нашел в кого! Это ж не человек, а кукла с глазами! И ноги от ушей.

– Ты сам-то влюблялся?

– Я? Ну-у… Вроде того…

Федя отвернулся, а Саша с сочувствием на него смотрел. Федор ему нравился: умный парень, крепкий, самостоятельный, да и красивый. И хороший сын. Лера правильно его воспитала. Стрижка, конечно, странная, но теперь так модно. Ладно, хоть серьгу перестал носить – надоела. Тут Федя поднял голову, увидел, как Александр на него смотрит, и страшно покраснел:

– Вы все знаете, да? Она рассказала?

– Поделилась. Но я и сам заметил. Ты же глаз с нее не сводил. Любовь с первого взгляда?

– Наверное, – вздохнул Федор. – Она смеялась надо мной?

– С какой стати? Над чем тут смеяться?

Федя пожал плечами.

– И что? Ты сразу сдался?

– А что мне делать, если она замуж собралась за другого?

– Как… замуж собралась?!

– Она что, не говорила вам?

– Нет. Вот это да! А я-то, дурак, еще уговаривал, чтобы она присмотрелась к тебе получше!

– Правда?!

– Эх, я так надеялся, что вы с Янкой… Да-а, не вышло. И кто он?

– Она не сказала. Скоро поженимся – и все. Вы меня не выдавайте, ладно? Что проболтался.

– Не выдам. Да, жалко, что у вас не совпало. Но это вообще редко бывает.

– А у вас с мамой? Совпало?

– Похоже на то. Мы бы поженились, но она пока не хочет. Надеюсь, постепенно уломаю. Знаешь что? Давай-ка мы чаю попьем. Чай при житейских неурядицах самое милое дело! У нас и торт есть.

– Торт тоже сами пекли?

– Это ты обо мне слишком хорошо думаешь! Борщ, мясо, картошка, яичница – это да. Даже блинчики. Но торт – высший пилотаж. Ты какой чай пьешь? Черный, зеленый?

– Черный! Спасибо вам.

– Да не за что.

Саша достал начатый торт из холодильника, и Федя слегка скривился: «У, покупной».

– А что, мама совсем перестала готовить? Она так мясо запекает классно. Нет, у вас тоже вкусно получилось, честно. А какие торты она печет! Я даже подбивал на продажу делать, хотел видео снимать для YouTube. Отбою бы от покупателей не было, но она не решилась.

– Лера сейчас очень занята, а мне не трудно. Ты же знаешь, что она на курсах занимается?

– Мне кажется, из нее хороший психолог получится.

– Согласен.

Уже уходя, Федя попросил:

– Не говорите маме про то, что я сделал, ладно? И про Яну тоже.

– Хорошо. Но про отца нужно. Хочешь, я расскажу?

– Да, пожалуйста. Она плакать станет, а я не могу ее слез выносить.

Но Лера не заплакала. Она выслушала Сашу с каменным лицом, а потом встала и вышла из комнаты. Саша прислушался: сначала было тихо, а потом вдруг раздался грохот и звон – Лера била тарелки. Саша прибежал, когда она уже расколотила штуки три. Он схватил ее и крепко обнял. Лера тяжело дышала и бормотала:

– Я не хочу, не хочу, не хочу! И не буду!

– Успокойся! Чего ты не хочешь?

– Почему? Почему я должна переживать из-за него?! Он сам меня бросил! Он никогда, никогда! Никогда ничего толком сделать не мог. Всю жизнь я его на себе тащила, как куль с мукой. А он только хвост распускал. Даже нормальную бабу не смог найти. И что теперь? Мне так и нянчиться с ним до конца моих дней?

– Шшш… Ну что ты… Не надо тебе с ним нянчиться.

– А кому? Федьке? Отказаться ради своей жизни ради отца, который его вообще-то предал? Волкову даже жить негде, когда выпишут! Квартиру и ту снимал.

– Лера, послушай! Мы с Федей все обсудили: жить Волков будет с Федей, квартира огромная, ничего страшного. Мы наймем сиделку, чтобы присматривала. Ну, видишь? Все решаемо.

Лера долго молчала, потом сказала, не глядя на Сашу:

– Спасибо. Ты настоящий друг. Но вообще-то надо Павлу позвонить, его брату. Пусть поможет деньгами. Раз Волков теперь на инвалидности. Федя не звонил, не знаешь?

– Думаю, нет. Ты уж его не ругай, что сразу не сказал, ладно?

– Не буду. Прости, что тебе приходится…

– Лер, мы это уже обсуждали. Вы теперь моя семья.

– Мы, но не Волков же!

– Перестань! Ты с ним двадцать лет прожила, это так просто на помойку не выкинешь. Так что я тебя со всем твоим приданым принял.

– Сашка, ты просто ангел какой-то!

– Нашла тоже ангела. Ты ужинать-то будешь или как?

– Буду. Только поплачу немножко, ладно?

– Поплачь. – Саша погладил Леру по голове и поцеловал в макушку.

– Мне так Юрку жа-алко…

Время шло, но Лера так и не смогла заставить себя повидаться с бывшим мужем – просто боялась после Фединых рассказов. Но в один прекрасный вечер Федя приехал прямо к ней на работу. Лера всполошилась:

– Что-то случилось?

– Все нормально. Просто… Мам, отец просил, чтобы ты приехала. Пожалуйста, он очень хочет тебя видеть.

– Просил? Ты говорил, у него проблемы с речью?

– Да. Но сейчас уже лучше. Он с логопедом занимается. Понимаешь, дело не в том, что он выговорить не может, – он справляется. Но у него нарушена связь между мышлением и говорением. Он знает, что хочет сказать, а не получается. Это как в автозамене, понимаешь? Начинаешь набирать одно слово, а автозамена тебе подставляет совсем другое. Иногда даже смешно выходит. Но чаще он расстраивается, конечно. И с памятью у него плохо. С кратковременной. То, что раньше было, еще помнит, а вот сегодняшнее хуже. Людей путает. Нет, он помнит, что я его сын, но… В общем, я должен сказать: «Папа, это я, Федя», а то он волнуется.

Лера на секунду закрыла глаза, потом обняла сына и сказала, сглотнув ком в горле: