Евгения Перова - Только ты одна

– Но ты вернешься?

Александр не ответил.

Лера пошла на кухню, доела остывший суп, вымыла тарелку, вытерла ее и рассеянно сунула в холодильник, но тут же опомнилась и убрала в шкаф. Потом присела у стола с полотенцем в руке и задумалась. Стемнело, а Лера все сидела в раздумьях. Потом она посмотрела на часы и решительно встала. Быстро собрала сумку и вышла из квартиры. В лифте она достала мобильник, снова открыла сообщение от Андрея, перечитала короткий текст: «Мед твоих поцелуев!» Покачала головой, подумала. И решительно выбрала функцию «Вызвать отправителя».

Лера поднималась на эскалаторе к выходу из метро, как вдруг веселый голос у нее за спиной произнес:

– Лера Зайцева, второй отряд!

– А?

Лера обернулась – парень был очень высокий, но поскольку стоял двумя ступеньками ниже, они оказались вровень. Совершенно незнакомый парень! Лера растерялась, а он засмеялся:

– У тебя на рюкзаке бирка пришита: «Лера Зайцева, второй отряд»!

– Ой, правда! Я забыла. Все никак не отпорю. С пионерлагеря рюкзак.

– Ну, здравствуй, Лера Зайцева. А я Юра Волков.

– Да ладно! Правда, что ли, Волков?

Юрка еще долго дразнил ее «вторым отрядом». В тот день она ехала к родителям на дачу. Семнадцатилетняя Лера Зайцева только что поступила в педагогический институт, впереди ее ждало три недели дачной свободы, а потом новая студенческая жизнь – здорово! Леру переполняло счастье, она словно искрилась от радости и улыбалась всем подряд. Юра заметил ее с соседнего эскалатора – побежал вниз по ступенькам, потом вверх и быстро догнал забавную девушку с рюкзаком, поразившую его своей улыбкой. Он прицепился к Лере как репей и доехал вместе с ней до дачи. Всю дорогу они проговорили, не обращая внимания на окружающих, которые развлекались, наблюдая зарождающуюся у них на глазах симпатию. В дом Лера его не пустила:

– У меня строгие родители. Мама учительница, а папа бывший военный. Они не поймут – мы ж только познакомились!

– Но ты-то понимаешь? – спросил Юра, очень серьезно глядя Лере в глаза.

– Я понимаю, – ответила она и покраснела. – А давай теперь я тебя провожу? Только рюкзак в дом занесу.

Так они и провожали друг друга до ночи – Юра еле успел на последнюю электричку. На самом деле Лера не очень понимала. Она еще ни разу не влюблялась, хотя друзей среди мальчишек было много. Они воспринимали Леру скорее как хорошего товарища, «своего парня», а гуляли с ее подругами, более женственными и сообразительными. Да, надо признать, что Лера в то время была созданием инфантильным и еще не проснувшимся для любви. Доброжелательная, непосредственная, открытая, умеющая радоваться жизни, свято верящая в дружбу, искренняя, честная и прямая, она легко сходилась с людьми и мгновенно обрастала друзьями, которые порой сравнивали ее со щеночком: прыгает, виляет хвостиком и звонко лает – невозможно не любить! А Лере часто приходилось заводить новых друзей: дочь военного, она привыкла переезжать с места на место и менять школы.

Юра был первым, кто сумел затронуть ее душу, – Лера не спала ночь, вспоминая их встречу, явно предопределенную судьбой. Роман развивался стремительно: назавтра Юра снова приехал, и они полдня гуляли в соседнем лесочке, целуясь под каждой сосной. А через неделю родители уехали в Москву по делам – тут-то все и случилось. Потом они с некоторым даже умилением вспоминали первую близость: Юра был так же неопытен, как и Лера. Оба стеснялись и трусили, но все-таки справились. С первого раза Лера и залетела. Что было дальше, она не очень любила вспоминать, потому что скандал вышел нешуточный, хотя Юра все сделал честь по чести, приехав просить ее руки с букетом цветов, тортом «Прага» и золотым колечком, которое ему выдала мать. Будущая свекровь сразу приняла сторону Леры, но это только ухудшило положение, потому что родителям она не понравилась.

Родители у Леры действительно были строгие, особенно мама, которую отец, подполковник в отставке, именовал генералом, а то и фельдмаршалом. Евгения Аркадьевна преподавала историю и была завучем – школа отнимала у нее столько душевных и физических сил, что на дочь их почти не оставалось. Лера училась в другой школе – никакой семейственности! То, что отец преподавал там же гражданскую оборону, семейственностью не считалось. Михаил Степанович обладал более мягким и легким характером, чем жена, а в молодости вообще имел репутацию рубахи-парня: любил погулять, лихо ездил на мотоцикле и виртуозно играл на баяне. Он был мастер рассказывать анекдоты и имел прибаутки на все случаи жизни, а стихи неизменно перевирал, приводя Леру в восторг, а жену в раздражение: почти все стихотворения у него заканчивались пушкинским «И братья меч вам отдадут!». Лерины друзья знали наизусть эти шедевры:

Встаёт заря во мгле холодной, На нивах шум работ умолк. С своей волчицею голоднойвыходит на работу волк. Пойдёт направо – песнь заводит, налево – сказку говорит. Увы, он счастия не ищет, и не от счастия бежит!

А один из приятелей так и прочел на уроке литературы, вызвав в классе истерику: «Печальный Демон, дух изгнанья, когда не в шутку занемог…» – даже учительница не выдержала и засмеялась. Но, несмотря на некоторое легкомыслие, Михаил Степанович по армейской привычке тоже выступал за порядок и дисциплину. Лере волей-неволей приходилось следовать суровым родительским установкам, и она, разозлившись, порой называла свой дом «казармой», завидуя подругам, у которых семейный уклад был проще и свободней. Но случалось это редко, потому что с возрастом Лера научилась лавировать между «параграфами устава», ловко скрывая это от родителей. Впрочем, отец всегда принимал сторону дочери и покрывал ее шалости, сам иной раз втайне от жены срываясь «в самоволку», вполне безобидную: играл с друзьями в домино и пил пиво. На самом деле никакой казармы, конечно, не было: Лере многое позволялось, тем более что она с малых лет была весьма самостоятельна и разумна. Врать она не любила, да и не умела. Конечно, мама уставала в школе и сердилась, когда дома толклись шумные друзья дочери, но Лера умела приспособиться, а отцу даже нравилось общаться с молодежью.

Родители Юры были совсем другими людьми: Всеволод Афанасьевич – крупный экономист, министерский чиновник, а Роза Петровна… Нет, она тоже где-то работала, но в основном вела светскую жизнь: театры, концерты, выставки, санатории и дома отдыха. Молчаливый и вечно занятый муж не особенно вникал в ее занятия и развлечения, относясь к своей резвой и кокетливой жене с нежным обожанием – Роза была на пятнадцать лет моложе. Их старший сын Павел окончил экономический институт с красным дипломом, защитил кандидатскую, получил хорошую должность в том же, что и отец, министерстве и уже успел жениться. Жили они в огромной квартире недалеко от гостиницы «Минск». Зайцевых поразило наличие двух ванных комнат и закрытого шкафа-гардероба в прихожей, больше похожего на маленькую комнату. Возвращались они из гостей в мрачном молчании, даже Леру проняло, а собственная двухкомнатная квартира показалась им чуть ли не бараком. Но до знакомства родителей дело дошло не сразу. Лера кротко терпела бесконечные материнские разносы и отцовские укоризненные речи. Отец сдался первым, а мама все не могла успокоиться и даже тайком плакала. Лера искренне не понимала, из-за чего такие страдания:

– Мама, ну что я такого сделала?

– Неужели ты не понимаешь? Тебе нет и восемнадцати, а ты потеряла невинность, забеременела! Как ты могла быть такой доступной? Ты его совсем не знаешь! Разве я этому тебя учила? Мы с твоим отцом…

– Я знаю! Вы сто лет встречались и переписывались, прежде чем пожениться, ну и что? Сейчас жизнь другая! Какая разница – семнадцать, восемнадцать? Через пару месяцев и мы поженимся!

– А ты не могла подождать? Не могла сделать все правильно?

– Чего ждать-то?

– Хотя бы узнать его получше! А если он не женится?

– Как это – не женится?! Мама, ты что? Мы любим друг друга!

– Разве это главное?

– А что?

– Главное, чтобы человек был надежный, ответственный. Ты уверена, что в трудную минуту на Юру можно будет положиться? Что он всегда тебя поддержит?

– Конечно! Он любит меня.

– Любит! Ах, делайте, что хотите. Но институт ты должна окончить!

И вот, наконец, свадьба состоялась. Это было совершенно сумасшедшее мероприятие! Молодые отвергли всё, на чем настаивали родители, и устроили свой праздник: никаких ресторанов, никаких кукол на капотах и лент с бантами, никаких дурацких ритуалов. Машины украсили разноцветными воздушными шариками и, хотя праздновали все-таки у Волковых, столов не накрывали, гуляли так. Вернее, соорудили стол для родителей – в соседней комнате. А сами танцевали и валяли дурака.

В загсе на них косились – еще бы: жених был в сером костюме с черными лацканами и с фирменным красным галстуком группы «Секрет». Юрка даже походил внешне на гитариста Андрея Заблудовского: челка, волосы до плеч. Невеста (с заметным уже животиком) красовалась в простеньком коротком платьице, перешитом из маминого, а на голове вместо фаты были прицеплены две заколки-ромашки, скреплявшие хвостики: Лерины непослушные волосы никаких причесок не держали, хоть залей их лаком. На ногах у нее в соответствии с погодой – конец декабря! – были дутые серебряные сапоги, подаренные накануне Розой Петровной. Дутики так нравились Лере, что она чуть ли не спала в них. Федя всегда помирал со смеху, глядя на свадебную фотографию родителей: «Ну, вы даете!» А вместо «Марша Мендельсона» друзья Леры спели переделанную к случаю песню Никитиных:

Приходит время, с юга птицы прилетают, Снеговые горы тают, цветет морковь. Приходит время, люди головы теряют, И это время называется Любовь!