Евгения Перова - Только ты одна

– Мы любим друг друга, – не сразу ответила Яна. Ее голос звучал устало, да и пауза была длинновата.

– А ты уже знала, когда ко мне приезжала?

Яна кивнула.

– Даже не сказала!

– Пап, я хотела, но потом передумала. Ты же устроил наше с Лерой знакомство, а тут я встряла бы со своими новостями – зачем? Это был ваш праздник. Она мне, кстати, очень нравится. И любит тебя, это сразу видно.

– Мы решили пожениться.

– Ура! Так что ж вы не объявили?

– Это был ваш с Ваней праздник, – улыбнулся отец.

Когда гости разошлись, Яна вышла на балкон. В свете уличного фонаря она хорошо видела дорожку, по которой шли Саша с Лерой. Потом их догнал Федя. Они остановились, поговорили, и Федя вдруг запрыгал вокруг них, размахивая руками и вопя. Яна догадалась, что отец сказал Федору про их намерение пожениться. Саша с Лерой скоро ушли вперед, а Федор оглянулся – постоял, потом нерешительно махнул рукой. Яна помахала ему в ответ.

– Что ты тут стоишь?

Яна вздрогнула – она совсем забыла про Ивана. Он заботливо обнял ее за плечи:

– Замерзла совсем. Пойдем. По-моему, все прошло великолепно. Мне очень понравилась твоя семья. Отец замечательный, мачеха – просто прелесть. И сводный брат хорош. Прическа у него, конечно, странная, а так он ничего. Устала? Чаю не хочешь? Или в постельку?

– Нормально, – невпопад ответила Яна и сбежала в ванную. Пустила воду, добавила пену с цветочным ароматом и довольно долго смывала с себя все впечатления сегодняшнего вечера. И думала. Про себя и Ивана, про Федора, отца и Леру, которая скоро станет ее мачехой. Яна видела, что Лера очень любит сына, просто надышаться на него не может, и немножко позавидовала Федору, которому так повезло с мамой. Со своей мамой она не знала что делать. Знакомить ее с Иваном, а тем более с его родителями ей категорически не хотелось. Она уже жалела, что рассказала матери о будущей свадьбе – не знала бы ничего, и хорошо. А теперь сплошные сложности: придется ехать к ней вместе с Иваном, не тащить же ее в Петербург. Нет, остановиться-то можно и в гостинице, а вот где знакомство устроить? Яна представила материнский дом и совсем опечалилась. Может, в ресторан ее пригласить? А если она там напьется? Надо Ивана как-то подготовить, а то он такой трепетный…

Трепетный Иван уже спал, когда она пришла. Яна осторожно легла рядом, закрыла глаза, но заснула не сразу. Ближе к утру ей приснилось, что они с Ваней едут в поезде, украшенном цветами и лентами. Иван почему-то в шотландском костюме, и Яну смешат его голые волосатые ноги под клетчатым килтом. Сама она в белом платье и длинной фате. А рядом с поездом мчится на мотоцикле Федор. Поезд замедляет ход и с лязгом останавливается, глушит мотор и Федя. Он слезает с мотоцикла, снимает шлем, и вдруг оказывается, что это вовсе не Федя, а мама Яны, одетая в черные джинсы и кожаную куртку. И хотя вокруг явное лето, яркое и солнечное, она размахивается и бросает им в окно снежок, который падает на пол купе и тает там, растекаясь грязноватой лужицей…

А Федя в это время как раз ехал в поезде. Лежа без сна на верхней полке плацкартного вагона, он думал о Яне и ее будущем муже, о матери и «дяде Саше», который совсем скоро станет его отчимом, об отце… На душе было тоскливо. Весь вечер он старательно изображал Янкиного брата и теперь чувствовал себя совершенно разбитым: это оказалось труднее, чем он представлял. Может, не надо было сразу отступать? Попробовать отбить ее у этого хлыща? Но как, если они в Питере, а он – в Москве. Да и свадьба уже совсем скоро. Но ведь тогда, в «Катькином садике», Яна ответила на его совсем не братский поцелуй! А сегодня? Они столкнулись в узком коридорчике и засмеялись, потому что никак не могли разойтись, а потом затихли и замерли, глядя друг на друга. Но раздался звонок в дверь и разрушил чары. Федя начал дремать, и тут же перед ним засияли голубые, широко распахнутые глаза Янки, ее лицо приблизилось, нежные губы коснулись его губ… Он спал и улыбался во сне.

Алина рыдала в голос. Бывший Вэл, нынешний Слава, а на самом деле Влад только что отвесил ей пощечину. Он был в полной ярости: нет, какая же эпическая дура! Он сознавал, что сам виноват: не надо было привлекать неопытную Алину, но искать другую девушку не было времени. Да и к чему такой красоте зря пропадать, когда можно на ней заработать?

– Почему ты не сделала, как я велел? – кричал он. – Что за дурацкая самодеятельность?

– Я думала, так будет лу-учше…

– Думала она! Здесь думаю я. Твое дело слушаться.

– Сла-авочка… Прости-и…

– Сла-авочка! – передразнил он. – Ты хоть понимаешь, мимо каких денег я пролетел? Благодаря тебе, между прочим!

На самом деле ничего страшного не произошло: в этот раз не получилось, можно еще попытаться. Так что Влад возмущался и орал в чисто профилактических целях: в следующий раз Алина и пикнуть не посмеет. К тому же ему страшно нравилось доводить ее до слез, а потом утешать, вот и сейчас он со все разгорающимся вожделением смотрел на ее дрожащее тело и зареванное личико.

– Ду-ура! – произнес он нежно и сел рядом, а Алина подобострастно заглянула ему в глаза:

– Я больше не буду, честно-честно.

– Чего не будешь? – Влад, усмехнувшись, снял с нее халатик и толкнул на постель. – Помогать мне? Или думать?

– Нет… Да… Не знаю…

Если бы прежние приятели видели нынешнюю Алину, то не узнали бы ни за что: разве можно было представить, что эта капризная, избалованная и заносчивая стервочка станет валяться в ногах у любовника и вымаливать прощение? У любовника, про которого она по-прежнему почти ничего не знала. Только недавно он назвал ей свое настоящее имя – Влад Громов, но Алина по привычке называла его Славочкой. Они «встречались» уже больше месяца, и Алина все так же летела по американским горкам: то в полном восторге взмывала ввысь, то падала вниз, содрогаясь от ужаса. «Славочка» обращался с ней так, словно она была полной идиоткой, и Алина действительно не всегда понимала, шутит он или нет. Но при этом давал деньги, водил в дорогие рестораны, дарил приятные пустячки и цветы. А то, что он делал с ней в постели… У Алины кружилась голова при одном воспоминании! Влад так подавлял ее волю и так возбуждал, что Алина совершенно терялась и таяла, как кусочек сахара в горячей воде. К тому же он всегда знал, где она была и что делала, даже с кем говорила по телефону. Алина не могла понять, как это ему удается, и приставала с расспросами, но Влад только посмеивался. А потом он попросил ее закадрить какого-то старикана – сказал, нужно для дела.

– Ты хочешь, чтобы я с ним переспала?! – возмутилась Алина.

– Нет. Я хочу, чтобы ты его завлекла и продинамила – это-то ты сможешь?

– А зачем?

– Тебе это знать не обязательно. Будь понежней, чтобы поверил, но не перестарайся. Ты не должна выглядеть шлюхой.

Но Алине совсем не хотелось нежничать с этим уродом, и тот сорвался с крючка, как сказал Славочка. Сказал! Прорычал – так точнее. А потом ударил. С Алиной еще никто не обращался подобным образом, и теперь она трепетала, подчиняясь всем желаниям своего Славочки:

– Ты будешь делать все, что я скажу! – шипел он ей в ухо, срывая остатки одёжек. – Поняла?

– Да-а… – стонала Алина.

Удовлетворенный, он лениво закурил и велел Алине принести вина. Она принесла бутылку и два бокала, налила и подала. Потом присела на край кровати и робко спросила:

– Славочка, какие у тебя планы? Ты останешься на ночь?

– А ты хотела бы?

– Да, но…

– Но?

– Завтра мама приедет. Она обычно утром заходит.

– Мама? Из Кандалакши? А, нет – из Кинешмы!

Алина вздохнула и опустила голову – Влад все время отпускал подобные шпильки.

– Ну что ж, очень кстати. Я тут подумал и решил, что ты мне подходишь. Так что мы поженимся. Завтра и скажем мамочке. Она подготовит папочку, и он даст тебе приданое.

– Он не простит.

– А ты покаешься! Я научу, что сказать. Впрочем, сначала я сам с ним поговорю. Держись за меня, и все будет в шоколаде. С родителями помиришься, свадьбу забабахаем на самом высшем уровне. Бриллиантики тебе куплю. Съездим куда-нибудь. На Мальдивы хочешь?

Алина молчала.

– Что такое? Ты уже не хочешь за меня замуж? Ну-ка иди сюда!

Он ловко схватил ее за руку и притянул к себе:

– Быстро говори, что ты там придумала!

– Ничего.

– А то я не вижу, как у тебя в голове шестеренки крутятся! В чем дело?

– Мне не нра-авится… Когда меня бью-ут…

Она снова заплакала.

– Не нра-авится? Ну, прости, прости, детка! Погорячился. Иди, я тебя утешу, рыбка моя!

Влад обнял Алину, поцеловал несколько раз, а когда она расслабилась, взял обеими руками за шею и сильно сжал – Алина вытаращила глаза и забилась.

– Не дергайся, хуже будет. Значит, не нравится? Да я тебя еще и не бил! Так, попугал. Зря, конечно, – щека вон распухла. В следующий раз по другому месту огрею. Я сказал: слушаться меня. А если ты только попробуешь мамочке пожаловаться, я тебя по-другому накажу.

Он отпустил Алину, и она упала на подушки, кашляя и задыхаясь. Влад достал из-под матраса наручники и приковал руки Алины к спинке кровати, потом посмотрел на часы:

– Так, детка, сейчас я тебе продемонстрирую, что будет, если ты хоть кому-нибудь вякнешь пару лишних слов. Никуда не уходи.

Влад вышел. Алина лежала, не зная, чего ожидать. Она была совсем раздета, но, посучив ногами, сумела кое-как натянуть на живот простыню. Она прекрасно сознавала, что «Славочка» ломает ее – укрощает, как дикую кобылку. Остатки гордости и самоуважения еще корчились на дне ее перепуганной души, но тело уже научилось получать какое-то извращенное удовольствие от унижения и покорности.