Нина Князькова - Тонкая душевная организация

- Живой он. Маленький и слабенький, но живой. И не таких выхаживали, не бойся. – Улыбнулась эта добрая женщина и ушла по своим делам.

Врачи же пытались меня о чем-то спрашивать, а я ничего не слышала от оглушившего меня… счастья. Тогда-то мне и сказали, что у меня очень тонкая душевная организация и мне нужно беречь свою нервную систему. И препараты прописали. И, когда я поправилась, попытались из больницы выписать. Ага, без ребенка.

Когда я принялась ночевать на стульчике в отделении, да не одна, а с Маринкой, которая переживала не меньше моего, то персонал все же сжалился и выделил мне койко-место, на которое меня хотя бы можно было выгнать на ночь.

В двери послышался срежет ключей, а я все так же стояла в ванной. Что-то торможу сегодня совсем. Хотя, и немудрено. Отвыкла, видимо.

- Мама! Мы пришли! – Услышала, выходя из ванной.

- Я рада. – Улыбнулась и попыталась окрасить голос хоть какими-то эмоциями.

- Ты как?

Слава с тревогой на меня посмотрел, а я лишь сейчас заметила, что он держит в руках две увесистые сумки.

- Хорошо. – Кивнула и посмотрела на маму. Глаза заплаканные, вид тревожный. Мой мозг сейчас холодно фиксировал все недочеты. – Что случилось?

- Меня с работы уволили. – Мама старалась держаться, но видно было, что выдержка дается ей с трудом.

- Отец? – Безэмоционально спросила я.

- Да. – Она кивнула и, быстро сняв теплую одежду, юркнула в свою комнату. Не на кухню, что породило во мне совсем нехорошие мысли. Но маму трогать сейчас было нельзя. Она скоро успокоится, и сама выйдет.

- Глеб сказал, что сам разберется. – Слава поставил сумки на пол и принялся помогать Митьке, сражавшемуся с заевшим замком комбинезона. – Он обещал позвонить.

Я кивнула и направилась на кухню. Все голодные, нужно бы покормить. Проанализировав состояние своего организма, я поняла, что тоже хочу есть. Причем, сильно. И почему я от этих таблеток отказалась? Ах да, я жить хочу, а не выполнять механические действия, потому что организму это нужно делать.

На кухне я долго и с непониманием смотрела на кастрюлю, полную какого-то варева. Откуда она здесь взялась? Слава, наверное, что-то приготовил. Пахнет вкусно, но насколько это съедобно.

- Мам, а дядя Слава сказал, что я его теперь могу всегда папой называть! Она даже тебя пообещал полюбить! – Митька забежал на кухню и, задрав голову, принялся дергать меня за рукав. – Ты не будешь на это ругаться? – Принялся он за переговоры.

- Не буду. – Покачала головой.

- Круто! В садике уже все знают, что у меня папа. Ой, не все. Варька болеет. И Вовка. Но я им тоже скажу, когда они придут. – Он подскочил на месте и умчался в недра квартиры.

Я, отвлекшись от еды, похлопала глазами и попыталась прийти в себя. Нет, больше никаких таблеток. Лучше все внутри переживать, чем вот так тормозить.

- У нас замечательный сын. Спасибо. – Руки Славы легли на мои плечи. – Я сейчас все разложу по тарелкам, а ты садись за стол. – Он подвел меня к стулу и надавил на плечи, чтобы я села.

Видимо, заметил мое состояние. Но ничего не спрашивал. А вот у меня вопрос появился.

- Это съедобно? – Кивнула на тарелку с чем-то непонятным. То ли кусочки в красном бульоне, то ли убили кого-то….

- Конечно. Я такое много раз делал. Особенно в походах, вещь незаменимая. – Кожевин лучезарно улыбнулся. Даже меня пробрало.

- А детям это можно? – За Митькиным питанием я старалась следить. Это со своим у меня проблемы были.

- Можно. Меня отец все детство своей стряпней кормил, мама много времени работе уделяла…. – Слава все с той же тревогой смотрел на меня. Кажется, не очень-то я и нравилась ему сегодня.

Мама к ужину все же вышла, хоть и выглядела неважно. Только Митька все время пытался нам рассказать что-то интересное и скрашивал неуютное молчание. Точнее, это для мамы и Славы оно было неуютным, а мне было все равно. Это начинало меня раздражать. Но не сильно.

После я сидела в комнате сына и смотрела, как Слава и Митька, сидя на полу, строят из конструктора модель вертолета. С мамой поговорить все равно не получилось. Глеб тоже не звонил.

Однако, стоило мне об этом подумать, как у Славы зазвонил телефон. Он перебросился с кем-то парой слов и протянул телефон мне.

- Это Глеб. – Пояснил он и снова отвлекся на сына.

- Слушаю. – Ответила.

- Я разобрался с проблемой. Твой отец уволен с работы, выдворен из города и никогда не посмеет более сюда вернуться. – Отрапортовал усердный Маринкин телохранитель.

- Хорошо. – Это сообщение не вызвало у меня никаких эмоций. – Но все же, что произошло-то? – Это я должна была узнать.

Глеб вздохнул и выругался, что позволял себе крайне редко.

- Он приревновал Карину Дмитриевну к ее начальнику и… избил его. Весьма сильно. – Раздраженно выдал он. – Так что вряд ли твою маму возьмут на эту работу вновь.

- Понимаю. – Согласилась. – Спасибо.

- Обращайся. – Коротко ответил он.

Я отдала телефон Кожевину и пошла к маме. Думаю, что она уже отошла от очередных потрясений настолько, чтобы можно было поговорить. Заглянула к ней в комнату.

- Мам, ты как? – Все же таблетка начала отпускать. Беспокойство за маму я начала чувствовать весьма отчетливо.

Родительница сидела на кровати сгорбившись и даже не пыталась сделать вид, что все хорошо. Это было для нее нетипично. Обычно она строила из себя сильную женщину и показывала себя именно такой.

- Я не знаю. – Мама даже головы не подняла. – Я просто не понимаю, за что он так со мной. Что я ему сделала?

- Ты с ним развелась (на прошлой неделе и не без помощи Янки, Ады Лаврентьевны и матери Баранова), этого вполне достаточно. Он же считал, что тебе придется за квартиру с ним бороться…. – Напомнила я ей.

- Да. – Она вздохнула. – Кажется, он не знал, что квартира была отдана мне его родителями по дарственной и не подлежит разделу. А я ее уже три года, как на Митьку оформила.

- Да уж. Не знал. – Ехидно произнесла я, села рядом с мамой и обняла ее за плечи. – Или не хотел знать. Мам, ты не виновата в том, что это он такой псих, что дед на тебя одну квартиру переписал. У него вообще-то вторая оставалась, но он сам ее продал.

- Виновата. Виновата в том, что не ушла раньше. Виновата, что тебе столько всего досталось….

Я крепче обняла ее.

- Но ведь у меня все хорошо сейчас. Даже лучше. Мы обе целы и невредимы. Митька растет очень умным и подвижным. – Я покосилась на дверь. – Слава вернулся….

Мама чуть улыбнулась.

- Да, Слава. Он теперь с тобой будет жить? – Она покосилась на меня.

- Некоторое время точно. А там видно будет. – Решила я изобразить бесшабашность.

- Значит, и за тобой присмотрит. – Мама решительно вытерла слезы.

- А ты разве куда-то собралась? – Нахмурилась я.

- Конечно. У тебя жизнь наладилась, моя помощь больше не требуется. – Вдруг огорошила она меня. – А я уеду куда-нибудь подальше, сниму комнатку….

- Мам, зачем уезжать? Во-первых, у тебя есть собственная квартира. – Возмутилась я.

- Это Митькина. – Не согласилась она.

- Он до восемнадцати лет все равно будет жить со мной. Не глупи. – Одернула я ее. – Да и потом…. Мало ли что в жизни случается.

Мама поджала губы и призналась.

- Не могу я там жить. Там все напоминает….

- И не нужно. Здесь полно места, чтобы жить всем. И появление Славы в моей жизни вряд ли что-то изменит. – Вновь принялась убеждать ее.

Она на несколько мгновений задумалась.

- В этом городе я вряд ли смогу найти работу. Особенно, после сегодняшнего скандала. Так стыдно…. – Она спрятала лицо в ладони.

- Это отцу должно быть стыдно, а не тебе. А работу ты найдешь, я в этом уверена. Да и думаю, что моих доходов достаточно, чтобы на все хватало. – Я ободряюще улыбнулась. Эх, как хорошо, что таблетка отпускает и я могу чувствовать эмоции. Не все, конечно, и не так ярко, как обычно, но все же.

- Я не буду сидеть на твоей шее. – Отрезала мама.

Да, я помнила, с каким скандалом мама вырвалась на работу в то время, как отец настаивал на том, чтобы она сидела дома и «не дергалась за копейки».

- И не будешь. Ты вольна делать все, что хочешь. Тебе никто и слова поперек не скажет. – Спрятала я улыбку.

Мама тоже слабо улыбнулась.

- Знаешь, мне никогда особо не предоставлялось выбора. Я всегда должна была следовать определенной линии поведения. А сейчас вдруг все стало можно…. – Она неожиданно фыркнула. – Чувствую себя подростком каким-то. И совершенно не знаю, что делать дальше.

- Вот и подумай несколько дней. Никуда не торопись. – Я с облегчением выдохнула. Все же мама себя контролирует лучше, чем я. – Маринка мне всегда говорила, что если остановиться и посмотреть по сторонам, то твое тебя везде найдет. Главное, это увидеть.

Ну, если учесть, каким способом подруга своего Ваньку нашла, то других объяснений и не находилось. С Яной была та же ситуация. Пока Яна не приняла, что Баранов – ее судьба, то все бегала от него.

- Ты знаешь, я тут подумала…. Я сейчас хочу просто спокойствия. И людям помогать…. В санитарки что ли устроиться? – Совершенно нелогично сказала она.

- Там точно спокойствия ждать не придется. – Покачала я головой. – Но ты подумай, может быть, еще чего-то захочешь.

- Не знаю. – Мама покачала головой. – Чем еще может заняться женщина пятидесяти лет без каких-либо достижений в карьере?

-Чем угодно. – Улыбнулась я.

В этот вечер Митьку укладывал спать Слава. От помощи он отказался. О чем они разговаривали с сыном, я не знала. Но и нервничать не получалось. Нет, пора заканчивать с лекарством. Тем более… коробочку с ним я нашла в мусорном ведре. Мама бы мой препарат выбрасывать не стала, так что без участия Кожевина в этой диверсии точно не обошлось.