Лорен Ловелл - Тор

Двигатель оживает, и он нажимает на газ. Взвизгнув шинами, машина срывается с места. Я так сильно стискиваю пальцами сидение, что чувствую, как мои ногти впиваются в кожу. О, мой Бог. Что это? Как он делает это со мной? Мощный рокот двигателя совсем не помогает успокоиться. /Я свожу бедра в попытке снять напряжение. Запрокидываю голову назад, чувствуя себя одичавшим зверем. Кусаю внутреннюю сторону щеки и поворачиваюсь посмотреть на него.

Он выглядит спокойным. Мне бы хотелось, чтобы он чувствовал себя таким же разбитым, как и я. Чтобы он хотел меня так, как хочу его я. Отбросив все мысли, я раздвигаю бедра. Вытаскиваю пальцы из-под колен и закрываю глаза, когда скольжу ими вверх. Машина виляет, и я знаю, что он не следит за дорогой, а сосредоточен на мне. Я задеваю кончиком пальца кружево трусиков, они уже промокли. Мое дыхание становится тяжелым, когда я усиливаю давление. Даже через тонкий слой кружева я чувствую, что лишь одно касание может вызвать взрыв грандиозных масштабов. Дрожь охватывает тело, а затем меня бросает в сторону дверцы. Шины визжат, протестуя, и он дергает за ручной тормоз и задевает бордюр, слышится металлический скрежет из-под машины, а затем он тормозит в темном переулке.

– Блять, Поппи! – рычит он. Его руки обхватывают мою талию, и он поднимают меня словно какую-то куклу. Он сажает меня к себе на колени, и я оказываюсь зажатой между ним и рулем. Его пальцы скользят под мою юбку и срывают белье. Я не могу разглядеть его лицо в тусклом свете, но чувствую исходящую опасность. Я слышу звук расстегивающейся молнии, и он издает стон подо мной.

Его руки сжимают мои бедра достаточно крепко, чтобы оставить синяки. Он дышит тяжело и отчаянно, пока управляет мной, заставляя мое тело опускаться на его член. Я начинаю задыхаться, когда он входит в меня полностью.

– Боже, – стону я. Скольжу вверх, но он ловит меня, снова усаживая на себя. Его рука перемещается, сжимая мою челюсть и откидывает голову назад. Я чувствую его дыхание на своей шее, он начинает говорить.

– Я контролирую это, Поппи. Я контролирую тебя, – его голос звучит низко и напряженно. Моя спина выгибается, и я прижимаюсь предплечьями к рулю, вращая бедрами. Его челюсти сжаты, он откидывает голову на подголовник. Я снова толкаюсь ему навстречу, и мне так чертовски хорошо, что перед глазами мелькают черные пятна. Двигаясь на нем, я наблюдаю, как напрягаются мышцы на его шее, как дрожит подбородок. Его пальцы все еще сжимают мое горло, и при каждом движении моих бедер они стискивают меня все сильнее, заставляя мою голову идти кругом

– Блять! – он дергает меня в вертикальное положение и захватывает мои губы своими. Язык и зубы, агрессия и желание. Он входит в меня до упора, и я задыхаюсь, обнимая его за шею. Он утыкается мне в плечо, его зубы царапают кожу, пока мы трахаем друг друга. Я цепляюсь за него, словно за спасательный плот в бушующем море. Он обнимает меня, крепко стискивая и прижимая к своему телу. Внутри зарождается сладостное давление, и оно усиливается с каждым толчком. Я запрокидываю голову, и с моих губ срывается стон, когда меня накрывает удовольствием. В глазах темнеет, тело сковывает, и я с отчаянной силой кончаю. Мучительный стон застревает в горле Тора и переходит в рычание, когда его толчки становятся более жесткими и непоследовательными. А затем он падает на сидение, все еще крепко обнимая меня. Я не могу дышать. Я даже не могу пошевелиться. Мои ноги словно желе.

Когда мне удается хоть немного прийти в себя, я возвращаюсь на пассажирское сидение. Он открывает бардачок и что-то протягивает мне. Салфетку. Он поворачивает ключ зажигания, и двигатель оживает.

– Ты на таблетках? – небрежно спрашивает он, когда возвращается на свое место и выруливает из переулка.

Я закатываю глаза.

– Нет, я хочу заиметь от тебя ребенка и назвать его Локи. – Машина дергается и выезжает на дорогу. Он пристально смотрит на меня. – Слишком рано? – вырывается из меня нервный смех. Ничего. Господи Иисусе. – Да, я на таблетках. Но в следующий раз ты мог бы... – я замолкаю.

– Если бы ты не трогала себя на моем переднем сидении, мне бы не пришлось трахать тебя без защиты.

– Хорошо, больше не буду.

– О, нет. Пожалуйста, продолжай, – его губы дергаются. – Но, рыжик...

– Да?

– Не кончай на мои кожаные сидения, – он смотрит на салфетку в моей руке, и я хмурюсь на него.

– Ну, ты и засранец. – Он лишь смеется на это.

*** 

Он останавливается около моей квартиры, но не заглушает двигатель. Все то, что происходит между нами, странно и непонятно. Если бы он был нормальным парнем, который пишет или звонит, или интересуется моей жизнью, было бы проще, но я совсем не знаю, к чему все это приведет. Когда он рядом, все пропитано сексом, и ничто вокруг не имеет значения. Мне ничего от него не нужно, я просто хочу ясности. Если это просто секс, то все в порядке, но мне кажется, что это не так. Когда я с ним, он заставляет меня чувствовать себя исключительной, на этот короткий промежуток времени его мир начинается и заканчивается на мне. Он дает мне почувствовать себя особенной. Но потом он исчезает на неделю, и я начинаю думать, не выдумала ли я все эти поцелуи, прикосновения, ласку рук на моих щеках. Его действия противоречивы. Он выносит мне мозг.

– Увидимся как-нибудь еще, – говорю я. Такое чувство, будто мной играют, может, это и так, но не использую ли и я его? Боже, я чувствую себя лицемеркой и шлюхой.

Я открываю дверь, и, прежде, чем моя нога успевает коснуться земли, он хватает меня за предплечье. Я поворачиваюсь к нему, его пальцы касаются моей щеки.

– Я позвоню тебе.

Нет, не позвонит, не до тех пор, пока ему не приспичит снова спустить пар. Но все в порядке. Я просто хочу, чтобы он больше не смотрел на меня так, как сейчас. Если он не хочет все усложнять, то ему не следует смотреть на меня, словно я – то, что он желает познать.

Его губы нежно касаются моих, я отстранюсь и выхожу из машины. Если бы я могла соображать адекватно, то уже прекратила бы все это. Избежала бы душевных мук. И, возможно, не устроила бы шумиху. Трахаться с ним – это как прилив адреналина, дикие скачки, которые я не хочу прекращать.

Я смотрю, как за ней закрывается входная дверь, и еще крепче сжимаю руль. Я просто хочу уехать, наплевав на все, но в моих кишках обосновалось чувство дискомфорта.

Не имею ни малейшего понятия, что делаю прямо сейчас. Это не поддается контролю. Это неправильно во всех отношениях. Я нарушаю не только свои личные правила, но и все этические нормы, которые поддерживает обычный полупорядочный человек. Я стараюсь держаться подальше от нее, но затем сбегаю и снова вижусь с ней. Я твержу себе, что не собираюсь ее трахать, а затем делаю это. В своей машине. Без резинки. Дерьмо! Я ударяю по рулю и откидываюсь на сидении. Просто сваливай, поезжай домой и не звони ей больше.

Я – эскорт, а Поппи... Поппи – девушка, за которую бы любой парень отдал свое левое яичко. Я закрываю глаза, и все, что вижу, это ее выражение лица, когда она выходит из машины. Ей... стыдно? Я не знаю. Блять, почему это меня вообще волнует? Застонав, я поддаюсь вперед, прижимаю лоб к рулю. Меня волнует, потому что это Поппи. Это все, что у меня есть. И для меня это незнакомая территория. Если подумать, то я не умею общаться с женщинами. Заставить женщин кончать – это в моих силах, а вот эмоции... нет.

– Проклятье, – я глушу двигатель и распахиваю дверцу.

Поппи открывает дверь. Она хмурится.

– Эй, ты в порядке?

– Есть вино? – я посылаю ей дерзкую улыбку, чтобы скрыть тот факт, что не имею ни малейшего, блять, понятия, что тут делаю.

Она прищуривается и скрещивает руки на груди.

– Тебе не нужно этого делать.

– Делать что?

– Это, – она указывает на нас. – Я ни на что не надеюсь. Просто... – она опускает взгляд в пол. – Это просто секс.

Для парня, который не трахается бесплатно, это не просто секс. Не просто секс. Я не знаю, что это такое, но точно не то, что она имеет в виду. Я не понимаю, зачем стою здесь, но я точно знаю, что она заслуживает лучшего, чем это. Но если я скажу, что она ошибается в своих выводах, что тогда? Я должен признаться ей, прямо здесь, прямо сейчас. Объяснить, что я – жиголо, сказать это в открытую.

Я открываю рот, чтобы произнести слова, и в этот момент она поднимает на меня взгляд. Эти ореховые глаза встречаются с моими, и слова застревают в горле. Этот взгляд... то, как она смотрит на меня... как будто я лучше, чем есть на самом деле. Я обнимаю её за шею и целую в макушку, вдыхая запах её шампуня: ваниль и примесь чего-то такого же сладкого. Я не могу. Я чертов трус, но я не могу. Не сейчас.

– Рыжик, я не делаю ничего, чего не хочу сам. Поверь мне. – Её руки осторожно касаются моей груди, и она прижимается ко мне. Всего лишь одна ночь. Одна последняя ночь.

Я просыпаюсь следующей ночью, на моей голой груди лежит щека Поппи. Я делаю глубокий вдох и смотрю в потолок, спрашивая себя в тысячный чертов раз, что я творю. Она ворочается, проводя своим бедром выше по моей ноге и заставляя мой член заинтересовано шевельнуться. Она снова двигается, её бедро находится как раз под моими яйцами. Я стону, и её плечи начинают подрагивать, она прячет лицо на моей груди и смеется.

– Это издевательство, – бормочу я.

Она вскакивает и перекидывает колено через мою талию, раздвигая мои ноги.

– Бедняжка, – дразнит она, наклоняясь и оставляя легкий поцелуй на моей груди. С каждым поцелуем член становится все тверже и тверже. Как у меня вообще мог стоять на Анну, когда есть Поппи? Я лишь знаю, что даже самое невинное прикосновение от правильного человека может заставить твой член встать. Она спускается ниже, целуя мой живот, достигает пояса боксеров, проводит языком по краю, оставляя мокрый след. Блять! Все, о чем я могу думать, это о её губах и моем члене, отделенном от нее только тончайшим клочком ткани. Её пальцы пробираются под резинку, стягивают их вниз и освобождают член. Он выскочил, твердый, как бейсбольная бита, и был более чем счастлив увидеть её.