– Иду! – кричит она и замолкает. Я смотрю на интерком еще пару секунд, раздумывая, скажет ли она что-то еще. Но она все также молчит.

Спустя несколько минут дверь открывается, и Поппи почти выпрыгивает из неё. Черт. На ней светло-голубое платье с V-образным вырезом спереди, который дает мне возможность определить, что у нее четвертый размер груди. Материал обтягивает её тонкую талию и повторяет очертания бедер. Её рыжие волосы собраны в прическу и подняты наверх, а за ухом прикреплен маленький голубой цветок. Она – образец элегантности, пока я не замечаю, что одну туфлю она сжимает в руке, пока вторая, как и положено, украшает ее ножку. Я вопросительно выгибаю бровь, она закатывает глаза.

– Видишь ли, если ты думаешь, что смог бы спуститься через два пролета по ступенькам в этих штуковинах, тогда ты, конечно, заслуживаешь похвалы. А пока... – она хватает меня за руку, чтобы не упасть, надевая вторую туфлю. Затем она наклоняется, чтобы смахнуть невидимую пылинку со своей ноги. Материал платья идеально облегает её попку, и мне приходится укусить себя за внутреннюю сторону щеки, чтобы хоть как-то успокоить член. Обычно женщины не возбуждают меня так быстро, но это уже второй раз, когда я говорю себе, что не должен её трахать... что же, тогда стоить с этим повременить. Ты всегда хочешь то, что не можешь получить, не так ли?

– Прекрасно выглядишь, – говорю я. Я знаю женщин вдоль и поперек. Я знаю, что заставляет их плавиться от желания, что они хотят услышать, черт, да я могу получить любую, лишь просто поговорив с ней. Но этот случай – совершенно другое дело. Те другие женщины знают, кто я. Они ожидают, что со мной все сведется к сексу, что я их соблазню и буду ими манипулировать так, как никто другой.

Это то, за что мне платят. Поппи не платит за это. Я всего лишь сопровождаю её. Ничего более. Поэтому я не скажу ей, что это платье вызывает во мне желание, как можно быстрее сорвать его с её тела и трахнуть... даже если это именно то, о чем оно заставляет меня думать. Я не скажу ей, что хочу узнать, как звучат ее стоны, когда она кончает, хотя и безумно желаю этого. Это для меня неизведанная территория. Я сам хочу трахнуть девушку, но впервые это не входит в мои обязанности. Ирония иногда может быть настоящей сукой.

– Ты выглядишь, как ожившая фантазия любой женщины, – отвечает она саркастично, прежде чем встать ровно и поправить мой галстук. – Моя сестра меня возненавидит, – на её лице появляется ухмылка, а я лишь качаю головой. Я никогда не пойму женщин.

Как только забирается в машину, Поппи сразу принимается переключать радио приемник, пока не находит станцию, на которой крутят хиты восьмидесятых. Она смотрит в окно, подпевая Стиви Уандеру и похлопывая себя по бедру.

Я пробираюсь сквозь типичную для утра субботы лондонскую пробку до тех пор, пока мы не останавливаемся у "Рица", где будет проходить свадьба. Я заглушаю мотор, и наступает тишина. Она смотрит на свои колени, играясь с застежкой на клатче. Её плечи напряжены, и она прикусила свою нижнюю губу. Я чувствую мгновенно охватившее её напряжение.

– Эй, – даже раньше, чем могу подумать о том, что собираюсь сделать, я протягиваю руку и слегка тяну за её губу, чтобы она перестала её прикусывать. – Все в порядке. Мы здесь только для того, чтобы напиться, помни об этом.

Её глаза встречаются с моими, и я удерживаю её взгляд на несколько долгих секунд. Я не знаю эту девчонку, она не знает меня, но, когда мы смотрим друг другу в глаза, что-то во мне замирает, что-то до сих пор мне неизвестное.

– Окей, – выдыхает она.

Выбираюсь из машины, отдаю ключи ожидающему нас парковщику отеля и открываю дверцу со стороны Поппи. Она вкладывает свою руку в мою, позволяя помочь ей выйти. Я могу почувствовать её нерешительность, когда она слегка замедляется на нижних ступеньках, ведущих к главному входу.

– Просто чтобы ты знал. Я, как бы сказать помягче, не слишком популярна в своей семье, – произносит она быстро.

– Популярность переоценивают. – Она улыбается и опускает взгляд. – Мы здесь только для того, чтобы напиться, помнишь? – я обнимаю её за талию и прижимаю ближе к себе. Я слышу, как на секунду её дыхание сбивается, но все же она не делает попыток отодвинуться. Её тело медленно расслабляется, плечи перестают быть такими напряженными, а дыхание приходит в норму.

– Окей. Спасибо, – благодарит она.

И опять же это неизведанная территория для меня. Мы выглядим почти как... нормальные люди. Я и раньше проводил так время: сопровождал женщин на свадьбы, благотворительные аукционы, вечеринки, но я никогда прежде не сопровождал девушку, которая не знала, что я... жиголо. Это даже как-то хреново.

Я продолжаю обнимать её за талию, когда мы входим в лобби. Люди никуда не спешили: некоторые сидели на кожаных диванах, другие стояли и болтали. Поппи не обращает ни на что внимания, продолжая идти просто прямо, а я же понимаю, что мы не остались незамеченными. Каждый человек в этом помещении проследил взглядом, как мы проходим мимо. Как только мы покидаем зал, в котором будет проходить свадьба, она останавливается. Я перевожу на неё взгляд, но она все также смотрит в пол. Люди толпятся и суетятся вокруг, как это обычно и бывает на любой свадьбе.

– Поппи! – окрикивает ее женщина постарше из другого конца коридора. Поппи натягивает фальшивую улыбку на лицо и медленно оборачивается.

– Мама.

Ох, просто отлично. Почему бы сразу не познакомиться с родителями.

– Это платье слишком откровенное, – сразу делает она замечание. Вау, у нас с ней совсем разные представления об откровенности. – А это кто? – теперь все её внимание сосредоточено на мне, и я расправляю плечи, даря ей улыбку.

– Я – Тор Джеймсон, сопровождаю Поппи сегодня на свадьбе. Очень приятно познакомиться с вами, миссис Уитли. – И вот оно. Она краснеет, как католическая школьница. У нее такие же рыжие волосы и карие глаза, как и у Поппи, но на этом их сходство заканчивается. Там, где Поппи миниатюрная, но соблазнительная, её мать просто красивая. Конечно, коралловый цвет наряда также не помогает матери невесты. Я привлекаю её ближе к себе, чтобы подарить короткое объятье и поцелуй в щеку. Поппи смотрит на меня поверх плеча матери и закатывает глаза.

– Где отец? – спрашивает Поппи.

Мать с трудом отводит от меня взгляд.

– Эм, он с твоей сестрой.

– Замечательно. Тогда мы пойдем и займем наши места.

– Да, у меня ведь еще так много дел, – она моргает пару раз, словно ей требуется время прийти в себя, и направляется туда, откуда пришла.

Поппи начинает ходить взад-вперед перед дверьми. Она подносит руку к губам и начинает нервно грызть ноготь.

– Поппи, – окликаю её я, и она поднимает на меня взгляд, я могу увидеть, как она нервничает. – Войди туда, как будто это здание принадлежит тебе.

Она закатывает глаза.

– Тебе легко говорить, ты держишься так, как будто этот мир принадлежит тебе.

Я улыбаюсь.

– Тогда просто делай как я, – я протягиваю ей руку, и она с легкой неуверенностью принимает её.

Я вхожу в зал, игнорируя все взгляды, которые бросают нам вслед.

– Итак, скажи мне, почему это заставляет тебя так нервничать?

Она прижимается ближе, и я могу почувствовать каждый идеальный изгиб её тела.

– Я ненавижу внимание, и особенно я ненавижу внимание от людей, которые, как я знаю, будут меня осуждать.

Я смеюсь.

– Люди всегда осуждают, детка. Поверь мне. – Я никогда не понимал людей, которые ненавидят внимание. Люди обращают внимание только на те вещи, которые стоят потраченного на это времени. Разве это не лесть в лучшем её виде?

Она находит свое имя во втором ряду перед зоной проведения свадебной церемонии. Я сажусь рядом с ней и разворачиваюсь так, чтобы закрыть собой оставшуюся части зала. Там, должно быть, сидело, как минимум, пять сотен человек. Каждый стул был обтянут белым атласом, и повсюду висели гирлянды из розовых цветов. Если у меня все же когда-нибудь появится безумное желание жениться, я сбегу ко всем чертям в Вегас, совершу этот геройский поступок и закачу самую лучшую вечеринку, которую только можно представить. Все это дерьмо просто для показухи. Как что-то может быть настоящим, если тебя больше волнует то, что подумают люди, которых ты едва знаешь, чем тот простой факт, что ты вступаешь в брак?

– Боже, прямо сейчас я готова продать душу за бутылку водки, – бормочет Поппи. Я смеюсь, и её щечки покрываются легким румянцем.

– Ты такая милая, когда краснеешь. – Она хмуро смотрит на меня, я начинаю смеяться громче, она краснеет лишь сильнее. Люди вокруг нас оборачиваются, и я нахально смотрю на них в ответ.

Гости продолжают занимать места, и я замечаю все больше любопытных взглядов, обращенных на неё. Каждый раз, когда кто-то смотрит на Поппи, она вжимается все сильнее в свое сиденье. Я едва знаю эту девушку, но это выводит меня из себя. Я чувствую, что должен её защитить, по причинам, которые я даже сам не могу себе объяснить. Может, все потому что она другая. Конечно, я не самый лучший представитель своего вида, но женщины, с которыми я имею дело, ничуть не лучше, если даже не хуже. Поппи же... глоток свежего воздуха, которым, если на секунду остановиться и задуматься, я никогда не дышал.

Через пару минут жених занимает свое место в передней части зала. Бедный парень выглядит до смерти перепуганным, и я не виню его. Я никогда не понимал людей, которые хотят вступить в брак. Зачем так беспокоиться? Кажется, что цель любой девушки – это получить бесполезный клочок бумаги и кольцо на палец, но я зарабатываю как раз на этих глупых замужних женщинах. Поверьте, именно женатики составляют девяносто процентов нашей клиентской базы.

Вся эта идея брака – полная чушь. Никто даже не знает, что такое преданность, так в чем тогда смысл? Каждый может просто трахать кого-то другого и быть счастливым. Заиграл свадебный марш, и все обернулись, чтобы увидеть, как в зал входят подружки невесты в отвратительных розовых платьях. Разве сестра невесты не должна быть ее подружкой на свадьбе?