Лорен Ловелл - Тор

К тому времени, как его пальцы касаются клочка ткани, который прикрывает лобок, моё дыхание становится неприлично громким. Он прикусывает мою нижнюю губу достаточно сильно, чтобы я почувствовала острую боль. Мне все равно. Я хочу еще. Я хочу всего. Его прикосновения, его губы, его чертово существование клеймят меня, и я могу почувствовать, как все это кипит под кожей, выжидая, чтобы превратиться во что-то совершенно неконтролируемое. Его палец пробирается под мое нижнее белье, касаясь входа. Я пьяна. Он пьян. Но я знаю без тени сомнения, что, если бы мы были трезвы, я бы все равно сделала это, потому что он невероятно горячий. Он тот тип парней, если ты откажешь ему, то будешь жалеть об этом, потому что такой шанс выпадает не всем, это как выиграть в лотерею. Без предупреждения он вводит в меня палец. Моя спина выгибается, и с губ срывается стон. Зубы скользят по моей мочке уха, горячее дыхание опаляет шею. Срань Господня.

– Ты такая мокрая, Поппи, – его голос звучит низко и хрипло, и, даже если бы он начал сейчас просто произносить буквы алфавита, это бы все равно звучало развратно. Его язык ласкает мою шею, и он вводит в меня еще один палец. Я не могу дышать. Я цепляюсь за него так сильно, что чувствую тупую боль в кутикулах. Опуская руки между нашими телами, я тяну за ткань его рубашки. Я просто хочу почувствовать его, жар его кожи своей. В ту секунду, как моя ладонь скользит по его животу, он стонет и начинает быстрее двигать своей рукой. Мои пальцы прослеживают каждую выемку и впадинку его пресса, пока мои бедра бесстыдно двигаются, чтобы получить больше этих ощущений, больше его. Наши губы прижимаются друг к другу, разделяя дыхание на двоих. Я могу почувствовать вкус текилы на его языке. Мускулы его живота перекатываются под моей ладонью, и его твердый член прижимается к внутренней поверхности моего бедра. Он имеет меня пальцами яростно и отчаянно, но все же этого недостаточно.

– Трахни меня, – приказываю я голосом, который совсем не узнаю.

Он фыркает и прикусывает мою челюсть.

– Я сказал, что хочу попробовать тебя на вкус, рыжик, а не трахнуть.

Я открываю рот, чтобы ответить, но он уже отодвигается. Я с трудом могу разглядеть, как он нависает надо мной. Он спускает трусики по моим ногам, поднимая их, пока мои шпильки не оказываются прижатыми к его груди. Длинные пальцы обхватывают мои лодыжки, и затем он грубо раздвигает мои ноги, заставляя охнуть. Его руки скользят по внутренней части моих бедер, и, к тому времени, как его палец касается моей киски, я готова взорваться. Это так первобытно и откровенно, так чертовски доминантно. Проклятье, думаю, я кончу в ту же секунду, как он прикоснется ко мне. Единственным предупреждением для меня служит поток теплого воздуха на лобке, после чего он проводит по нему языком. Это как разряд электричества. Он такой сильный, что мое тело выгибается над полом, прежде чем рухнуть обратно.

Он смеется, посылая еще один поток теплого воздуха по моей плоти.

– Держись крепче.

Он вводит в меня язык, и я даже не успеваю прийти в себя, прежде чем он начинает ласкать клитор. У меня было множество парней, которые также опускались передо мной на колени, но, наверное, это все потому что я пьяна, или, может, меня так сильно заводит то, какой Тор сексуальный, но то, что он сейчас делает, может заставить устыдиться каждого парня, который опускал свой рот на мою киску. Он сосет, лижет, кусает и не дает передохнуть, не отступает ни на секунду. Каждое движение подталкивает меня все выше и выше, пока я не хватаю его за волосы, прижимая бедра ближе к его лицу. Чем больше я отвечаю на его ласки, тем больше он дает. Он скользит одним пальцем в меня, и большего я не могу выдержать. Я взрываюсь, выкрикивая его имя, и извиваюсь под ним. Я все продолжаю и продолжаю кончать, пока не отодвигаюсь от него. Я вздрагиваю, когда он высовывает палец, а затем снова содрогаюсь, когда он оставляет легкий, как перышко, поцелуй на клиторе.

– Срань Господня, – с трудом выдыхаю я. Я не уверена, что могу пошевелиться. Мои ноги онемели, горло охрипло, а киска суперчувствительна. – Ты действительно мастер, – бормочу я.

– Знаю, – он устраивается сверху на мне и обхватывает мою челюсть. – Ты чертовски вкусная, – шепчет он, прежде чем провести языком по моей нижней губе. И я могу почувствовать свой собственный вкус. Это не должно быть настолько горячо, как ощущается сейчас.

– Трахни меня, – умоляю я его бесстыдно. Я не из тех девушек, которых интересуют связи на одну ночь, но к черту это. Кашу маслом не испортишь, верно?

Он смеется, окутывая меня низким и глубоким звучанием его смеха.

– За это придется доплатить, – поддразнивает он.

Я просыпаюсь с головной болью. Застонав, я перекатываюсь, поворачиваясь спиной к свету, который пробивается сквозь жалюзи. Моя рука ложится на что-то теплое. Я провожу пальцами по гладкой спине и резко открываю глаза. Блять.

Я не знаю, где нахожусь, но узнаю рыжие волосы Поппи, разметавшиеся по подушке рядом со мной. Её лицо было отвернуто от меня, а пуховое одеяло отброшено вниз, открывая взору её миниатюрное тело, едва прикрытое моей рубашкой. Мои глаза не упустили из внимания, как ткань лежала на её шикарных сиськах, едва прикрывая соски. Мой член начал твердеть, и я отдергиваю руку от её бедра, как будто она была объята огнем. Дерьмо.

Я переворачиваюсь и сажусь на край кровати, схватившись руками за свою больную голову. Как это вообще произошло? На повестке не стояло задание её трахнуть. Я не помню, как трахал её, но я и не помню того, как добрался сюда, где бы я сейчас не находился. Это причина, почему нельзя нарушать правила, потому что одна ошибка всегда ведет к другой, и, прежде чем ты успеваешь заметить, ты становишься похож на восемнадцатилетку, с которым можно разок перепихнуться. Черт возьми.

С другой стороны кровати раздается тихий стон.

– О, Боже. Пожалуйста, избавь меня от страданий. – Я бросаю взгляд через плечо, и вижу, как Поппи натягивает на себя одело до самой макушки. – Который час? – ворчит она, словно совсем не обращает внимания на то, как неуютно я себя чувствую.

Я смотрю на часы.

– Э, половина девятого.

– Почему ты проснулся?

– Мне нужно идти.

– Хах. Повеселись с этим... уходом из моей постели.

Я не могу сдержать улыбку. Я не знаю, что такого особенного в этой девчонке, что заставляет меня расслабляться. Две минуты назад я был раздражен, а сейчас улыбаюсь.

Я встаю и потягиваюсь, сложив руки за головой.

– Поппи, мне нужна моя рубашка.

Она опускает одеяло и бросает на себя беглый взгляд.

– Почему я в твоей рубашке?

Я пожимаю плечами.

– Я бы с удовольствием выяснил это сам.

Она закрывает глаза и откидывает голову обратно на подушку.

– Если бы у меня не было похмелья, меня бы мучила совесть, – она открывает глаза и смотрит на меня. Её взгляд падает на мой живот и опускается к боксерам. – Или, нет, – выдыхает она.

Я качаю головой и выгибаю бровь.

– Поппи, если бы мы переспали, ты бы запомнила. Поверь мне.

Её щеки розовеют, и она с трудом сглатывает.

– Не сомневаюсь, – она садится и затем встает с постели, привалившись к ближайшей стене. – О, Боже, мне в тысячу раз хуже, когда я стою, – она прижимает руку к голове и идет, держась за стену, по направлению к двери, открывает её и исчезает за ней. Проходит несколько секунд, и в приоткрытой двери появляется её рука, которая держит мою рубашку.

– Спасибо.

Я беру её и надеваю. Она все еще теплая и пахнет ею – запах её духов, смешанный с чем-то сладким.

К тому времени, как она выходит из ванной в халате, я уже одет и готов уйти.

– Что ж, спасибо за забываемую ночь, – шутит она, усаживаясь на край кровати.

Может, я и не помню, как мы добрались сюда, но я точно помню все, что случилось до этого.

– Тогда я не так хорош, как думал, если ты все забыла, – говорю я. Она опускает взгляд, и на её личике снова появляется румянец. – Еще увидимся, Поппи.

Я открываю дверь и иду к выходу. Когда я перешагиваю порог, то вспоминаю, что у меня нет моей машины. Чудесно.

Достаю телефон и звоню Ксавьеру.

– Привет, – отвечает он.

– Привет. Меня нужно забрать.

*** 

К вечеру перестала болеть голова. Я спустился вниз и увидел, что все зависают здесь, как и обычно. Даже Ксавьер прохлаждался на входе в офис. Кора сидела на барной стойке, а Мэддокс устроился между её ног, самоуверенная улыбка играла на его лице. Он пытался залезть к ней в трусики с тех пор, как она пришла к нам на работу. Но все знали, что она больше по девочкам.

– Ты знаешь, я очень хорошо работаю языком, – говорит он ей.

– Уверенна, что так и есть, большой мальчик, особенно, когда он обернут вокруг члена.

– Ох, она уделала тебя, Мэд, – замечает Кейден с дивана.

– Что же, тогда у нас с тобой много общего, – ухмыляется Мэддокс.

Она не сдерживает смех.

– У меня лучше получается с кисками.

Он издает протяжный стон.

– Черт, я бы хорошенько заплатил, чтобы увидеть это.

– О, ты можешь. У меня есть подруга, – она садится, приближая к нему свои губы. Она обвивает рукой его затылок, притягивая к себе еще ближе и обнимая ногами его бедра. – Десять штук, и мы твои на всю ночь, – шепчет она. Бедный парень выглядит так, как будто готов кончить в штаны. Если честно, я бы, скорее всего, кончил, если бы Кора обхватила меня своими ногами подобным образом. Девчонка горяча как ад, и она источает секс, как будто сама изобрела его.

Проблема между Мэддоксом и Корой была в том, что они часто работают вместе. Если кто-то хотел тройничок, то именно они брались за дело, потому что, кто бы не был третьим, – им было все равно. Они должны просто трахнуться и забыть об этом.