— Ну, так, кем? — не дождавшись от притихшей Ксении ответа, сержант повторил вопрос.

— Бывший… муж… — покосившись на смотревших на них во все глаза женщин, ответила она едва слышно.

Что ж, кому надо, поняли…

— И он же отец ребенка? — скорее подсказал, чем спросил, полицейский.

— Да, — кивнула Ксения.

Влад перевел взгляд с неба на присутствующих и с неприязнью заметил, как осуждающе покачиваются головы бдительных тёток, словно у собачек с пружинистой шеей, коими одно время украшали повально салоны автовладельцы. Те так же смешно покачивались при движении.

— И гуляют они с вашего разрешения?

— Да.

Наверное, она сейчас на любой вопрос ответит «да», подумал Влад.

— Что ж, тогда всего хорошего, — вернув паспорта, откозырял сержант, и через минуту экипаж ППС отчалил с места происшествия.

За ним же неохотно удалились и соседки, прицокивая языками, оставив «семью» стоять в одиночестве посреди двора. И в молчании. Ни Влад, ни Ксения не проронили ни слова. Да уж, вот знатный концерт получился на потеху соседям, подумал каждый из них, но вслух ничего не сказал.

Ксения прижимала к себе Дениса, с опаской выглядывающего из-за ее ног, куталась в куртку. Мальчик исподлобья взирал на Влада, уже совсем успокоившись, и Демидов решил, что хотя бы расстаться сегодня им надо мирно. Почему-то жалость продирала душу, когда он смотрел на «своих», и искусственно вызывать агрессию не хотелось. Он снова присел на корточки перед сыном.

— Испугался? — спросил с теплотой и в голосе, и во взгляде.

Денис помолчал какое-то время, внимательно изучая лицо «дяди», а затем неожиданно задал тот самый важный вопрос:

— Ты мой папа?

Звенящая тишина обрушилась на голову Ксении, запела на высшей ноте, оглушая до боли, и, тонко дзинькнув, оборвалась. Девушка даже зажмурилась на мгновение. Открыла глаза, только когда Влад заговорил.

— Да, сынок, я твой папа, — выдохнул он, чувствуя, как изнутри что-то поднимается. Уже давно забытая волна, всегда сопровождающая его в минуты потерь. И привычно защипало в глазах, однако теперь это горькое чувство несло с собой облегчение. Как говорят? Мужики не плачут? Хрен там! Еще как плачут, только не все способно вышибить из них слезу…

Обхватил сына (наконец-то можно без стеснения вслух произнести это лучшее из всех слов на земле!) руками за подмышки, прижался лбом к маленькой головке в прикольной шапке, заглянул в серьезные серые глаза и повторил, смакуя каждый звук:

— Я твой папа… Папа… — голос дрогнул, но он справился: — Я был далеко-далеко… но я приехал… — осторожно коснулся подушечками пальцев прохладной розовой щечки, — и больше не уеду.

— Как тебя зовут? — вдруг спросил зачем-то Денис, по-детски мило растягивая слова и шмыгая носом.

— Влад, — растерялся Демидов, но тут же исправился: — Но для тебя я «папа».

Лицо мальчика неожиданно озарилось и он, словно вспомнив что-то приятное, радостно воскликнул:

— Папа Лад!

И засмеялся озорно. Задрал голову на мать, словно призывая ее в свидетели своего нечаянного восторга, и снова прокричал с воодушевлением:

— Папа Лад! — и напоследок, дразнясь, показал язычок.

— Что?! — Демидов опешил, но почему-то тоже засмеялся. И не сообразил даже сразу, пока Ксения не объяснила тихим, безжизненным голосом, глядя куда-то в сторону:

— Папа Влад… Это его Саша научил, — ее рука, держащая Дениса, раскачивалась в такт движениям сына, который не мог стоять спокойно на месте, сама же она замерла словно статуя. — У него и игрушка есть… «Папа Влад» называется… Робот-трансформер… Саша дарил…

Мужчина выпрямился во весь рост, усмехнулся невесело, качая головой.

— Жаль, что не ты научила… Правда, жаль…

Конечно, можно было снова завести знакомую песню, сурово отчитать ее, что не сберегла их с сыном друг для друга, отплатить ей той же монетой безразличия, но… не хотелось. При взгляде на Дениску душа пела, на сегодня в ней не осталось места злым и жестоким словам.

— Влад, я… — будто решившись на что-то, Ксения повернулась к нему, и он только сейчас заметил, что она совсем замерзла.

Пальцы, сжимающие ворот куртки, покраснели и подрагивали. Голос срывался, и, что называется, зуб на зуб не попадал. От частого дыхания со рта вырывались облачка пара, и вот ее уже затрясло всю. Заколотило ознобом. Ну еще бы…

Скользнув глазами вниз, сквозь распахнутые полы куртки Демидов разглядел, что на ней тоненькая футболочка и домашние штаны в обтяжку из такого же неплотного материала. Неподходящий наряд для прогулок зимой. Ксения невольно сжалась, стремясь удержать тепло… или же пытаясь выстоять под его недружелюбным взглядом? Свое влияние на нее, Влад знал прекрасно. Хреновое какое-то влияние…

— Домой идите, — остановил ее мягко. — Замерзнешь и сына заморозишь, — в такое время года на улице нужно бегать и прыгать, двигаться, а не стоять истуканом. — Потом поговорим. Я позвоню еще. Завтра приду. Иди.

Как будто только этого и ждала, Ксения послушно пошла к подъезду, ведя за собой Дениса. Влад смотрел им вслед. Улыбнулся, когда сынок обернулся к нему и больше не отворачивался — так и шел, глядя назад, пока не скрылся в дверях.

Ледянки, вспомнил Влад о брошенной на горке досточке для катания. Поспешил забрать вещь сына себе. Отряхнул от налипшего снега, пристроил на соседнем пассажирском сиденье. Они с ним еще покатаются! И всю дорогу, пока ехал к себе, улыбался как дурак. Как счастливый, довольный дурак.

***

Хотела бы Ксения, поднимаясь домой, чувствовать себя так же спокойно, уверенно, умиротворенно, но не могла. В голове словно вихрь пронесся или ураган, не только разметав в клочья мысли, но и вообще сокрушив ее способность здраво соображать. Шла чисто на автопилоте, вернее, ноги несли ее по давно заученному маршруту — девять ступенек по лестнице, поворот налево, шаг в лифт и то же самое, только в обратном порядке — шаг из лифта, поворот направо и пять шагов до двери.

Пока тряслись с Дениской в скрипучем лифте, она заметила, что словно сроднилась с механической махиной — ее так же било ознобом, корежило непонятно отчего. Могла бы сказать, что окоченела, но не уверена была, что это только от холода. Конечно, нет! От нервов, а не от мороза! Знакомая дрожь… Так же ее трясло, когда на аборт ложилась. Прекрасно это помнила до сих пор. А сейчас лучше бы раз десять в операционную прогулялась, чем снова с Владом встретилась. Откуда он здесь так рано?! Ведь еще весь срок не вышел?

— Мама, ты замерзла? — поднял на Ксению ясные глаза Денис. Даже он заметил…

— Немного, — постаралась улыбнуться она, и сын тут же задышал ей жарко на тыльную сторону ладони, а потом, звонко поцеловав, прижался к руке щекой с беззаботной улыбкой на губах.

— Мамочка моя, — протянул счастливо, как делал всегда, и ей сразу же стало теплее.

В прихожей Денис быстро разделся и, побросав вещи, кинулся к ящику с игрушками, который с момента переезда никогда толком и не разбирался. Обычно хватало самых верхних машинок и сабель.

— Денис, руки мыть, — позвала девушка, но он был слишком занят раскопками.

Ксения поставила сапожки сушиться, повесила успевшие намокнуть варежки на батарею, включила чайник. Растерла озябшие руки. Хотя дрожь прошла, но внутренний холод не отпустил.

— Денис, — позвала она снова, но сын уже сам возник на пороге кухни. С сияющими глазами демонстрировал ей того самого робота-трансформера, с легкой руки Воронова ставшего для него «папой Ладом». Откопал-таки… До робота у двухлетнего Дениски был мягкий медведь-«папа Лад», оставшийся на антресолях в старой квартире, потом — набор солдатиков, каждого из которого тоже звали «папа Лад», а затем — вот этот трансформер, с оторванной наполовину рукой, до сих пор вращающейся головой и жутким хриплым голосом.

— Мама, смотри, я «папу Лада» нашел, — выкрикнул Денис снова и принялся возить роботом по столу. — Фокус покажу, — сорвался он через некоторое время и опять умчался к игрушкам.

А Ксения так и осталась стоять, как пригвожденная, на одном месте. Уже и чайник давно выключился, и сын вернулся, держа в руках круглые плоские фишки, которыми когда-то стрелял «папа Лад», и не могла заставить себя сдвинуться. Просто смотрела, как Денис, шевеля беззвучно губами, проделывает в воздухе «волшебные» манипуляции руками. Наконец, сынишка усадил ее на табурет, сам же с серьезным видом встал напротив.

— Фокус, — объявил он громко и… неожиданно смутился. Поджал губки, застенчиво улыбаясь, опустил голову. Щечки его порозовели. Видимо, забыл, что за чем идет.

— Ну-у, — нашла в себе силы приободрить его девушка, погладила ласково по плечу. Зато и сама «отмерла». — Покажи мне свой фокус. Кто тебя научил?

— Папа Лад, — за последние полчаса это было самое частое сочетание слов, звучащее из уст Дениса. — Папа Лад научил.

Улыбка на лице Ксюши померкла. Даже смешные и неуклюжие движения сына, пытающегося повторить фокус, не смогли ее растормошить. Наблюдала напряженным взглядом за Дениской и плакать хотелось. «Папа Лад»… А через несколько часов другой «папа» придет, и как он отнесется к появлению биологического папы, неясно. И скрыть от него данный факт не получится.

— Не получается, — расстроился сын после нескольких неудачных попыток. Сел, подпер голову рукой и, надув губы, принялся выводить фишкой по столешнице невидимые узоры.

— В другой раз получится, — успокоила Ксения, хотя у самой сердце было не на месте.

— Я папе хотел показать…

— Покажешь, обязательно покажешь, — отвернувшись, она поднялась со стула, зачем-то переставила с места на место пару чашек, сделав вид, что вроде бы обычная беседа с сыном не отдает слабостью в ногах и дрожью в ледяных пальцах.

— Мама, а папа Лад ещё придет?