— Где ты была? — сразу же огорошил девушку Влад, как только она, широко и радостно улыбаясь, заглянула к нему в кабинет.

Причем сказано это было таким тоном, что Лена и сама поняла — вопрос задан неспроста. Влад знает, где она была и зачем. Хоть ее и покоробил и сам вопрос, и тон, но она постаралась скрыть замешательство. Чего только не простишь любимому человеку.

— Почему ты спрашиваешь?

Она подошла к сидящему за столом Демидову и, обойдя кресло, склонившись, прильнула к нему со спины, обвила шею руками.

— Ты была у Ксении? Зачем?

Это был новый Влад, другой, которого Лена не знала прежде. Неприступный, холодный, жесткий, как и его тон.

— Это она тебе сказала? — девушка прижалась щекой к его щеке. Ей очень хотелось стереть из его голоса строгие нотки, но и не спросить об источнике его информации она не могла.

— Нет, — никак не реагируя на ее ласку, все так же сурово ответил Влад и переспросил: — Зачем ты к ней ходила?

Лена отстранилась от него и, обойдя кресло, присела на краешек стола. Так он сможет видеть ее глаза и поймет, что она честна и перед ним, и перед его бывшей женой.

— Я хотела узнать, не остались ли между вами чувства.

— Зачем?

Лена вздохнула и словно в омут с головой кинулась:

— Потому что если между вами еще что-то есть, если чувства не остыли, то я… уйду, не буду вам мешать.

Взгляд Демидова слегка расслабился — его опасения насчет того, что Лена хотела обидеть Ксю, указать ей на ее место «бывшей» и прочая бабская ерунда, начали развеиваться.

— И что ты узнала? Что она сказала?

Лена помедлила с ответом — видимо, чувствовала, что все же что-то между бывшими супругами осталось. Если не у Ксении к Владу, то у него к ней точно. Пусть не любовь, но что-то другое. Чувство собственничества или что-то похожее. Ведь мужчины — жуткие собственники, вот и ее бывший муж все никак не может смириться с тем, что у нее уже новая жизнь.

— Сказала, что между вами ничего нет, и ты свободен.

Теперь девушка могла оценить, насколько удачно она выбрала позу — глаза не умеют врать, и сидящий прямо перед ней Влад, даже если захочет, не сможет от нее утаить истинных чувств.

— Так и сказала?

Лена могла бы поклясться, что не заметила в его голосе разочарования, что не могло ее не порадовать.

— Так и сказала, — подтвердила она с затаенным ликованием и потянулась к Владу. Зарылась в его волосы руками, прижала голову к груди. В ответ на сомкнувшиеся вокруг ее талии руки Влада прошептала ему в макушку: — И я этому очень-очень рада.

И если бы она в этот момент увидела выражение его лица, то сразу бы поняла, что его чувства далеки от ее. Губы Демидова поджались в едкой усмешке, отчего на щеках отчетливо проступила щетина, глаза агрессивно блеснули. На мгновение. И снова он само спокойствие.

— Так откуда ты знаешь, что я к ней ходила? — игривым тоном спросила Лена, не отрываясь от его макушки, и почувствовала, как Влад усмехнулся.

— У меня свои источники есть, — так и не ответив прямо, он дал ей понять, что пора завершать их первое «выяснение отношений». И зачем ей знать о специально оставленном в подъезде для защиты Ксю человеке? Это лишь повод для дополнительных ненужных вопросов о том, что ее не касается.

Была бы его воля, он сам неотступно находился бы возле Ксюши и Дениски, лично бы защищал от всех непонятных отморозков. Курбанов-младший вел себя на первый взгляд тихо (Влад специально несколько дней «поводил» его незаметно), и драчун-алкоголик с улицы также как сквозь землю провалился, тем самым путая и без того запутанное дело и с нападениями на Ксю, и с расстроенными тормозами. И родители-друзья Соколова тоже чисты как белый снег.

Только вот кто-то Ксю все же пугает! Либо она видит и слышит то чего нет… Как здесь разобраться наверняка без того, чтобы не остаться с ней на всю ночь?

Жаль, что Лене это, скорее всего, не понравится, но… Одно большое «но» все меняло — если Ксю захочет, чтобы он остался, он останется!

Когда, забрав наконец свою тачку, Влад ехал на квартиру Воронова, когда в подъезде рассчитывался за охранные услуги, почему-то был уверен, что услышит положительный ответ на вопрос: «Хочешь, останусь?», и был крайне удивлен, когда Ксения покачала головой, отвергая его помощь. К слову, она и про визит Лены умолчала, даже не намекнула.

— Лучше научи меня стрелять, — попросила она горячо, за горячностью своей скрывая непреодолимое желание прокричать: «Да! Останься!». Но нельзя! У него есть девушка и у них все серьезно, раз они даже вместе живут! — Ты обещал… И пистолет мне оставь, — добавила уже тише, и сама понимая, что то, что она просит, очень смахивает на сумасшествие. Да и удивленно вытянувшееся лицо Влада заставляло усомниться в собственной адекватности.

— Давай, так, — промолвил Демидов, когда первое изумление схлынуло, и он смог заново соображать, — я тебе покажу, как стрелять, раз обещал. Я тебе оставлю пистолет. Но без патронов. Чтобы ты могла просто попугать, если кто-то вдруг вздумает заявиться, — он кинул взгляд за спину Ксю, где на полочке у зеркала вроде бы «незаметно» лежал нож с длинным и широким лезвием, — а вот ножичек я заберу, ты не против?

Еще не хватало, чтобы она поранилась или зарезала кого-то!

Ксения, чуть помедлив, кивнула, и следующие полчаса они провели в спальне, вдвоем, отправив сына в зал следить за перипетиями жизни мультяшных героев. Одни из самых лучших полчаса для Демидова.

Он рассказывал, показывал, объяснял, Ксения внимательно слушала, не отрываясь, следила за его ладонями. Когда пришло время отработать практику, она без колебаний развернулась к нему спиной, позволила полуобнять себя, доверчиво отдалась в его руки. Тепло ее тела, аромат волос у самого лица, очертания фигуры под пальцами снова начали творить свое крышесносное дело — стало жарко в рубашке и тесно в джинсах.

Ладошки у нее были мягкие, кожа гладкая, хотелось взять их в руки и не выпускать. Ласкать и ласкать, довольствуясь и наслаждаясь малым…

— Все поняла? — спросил напоследок Влад, чувствуя, как в комнате сгустился воздух, и стало тяжело дышать.

И если бы Ксения не выскользнула из его псевдообъятий, он бы точно задохнулся. От нехватки кислорода, от сумасшедшего желания прикоснуться к ее коже губами, сорвать и с себя и с нее удушающую ткань трикотажа, чтобы позволить воздуху остудить разгоряченное тело. Потому что нельзя… Потому что обещал… Потому что не мог и не хотел «так»…

— Я пойду, — нехотя произнес он, борясь с искушением сказать противоположное. — Ты, если что, сразу же звони. Если малейший шорох… И звук на телефоне включи, я тоже буду звонить.

Ксения закрыла за Владом дверь и еще несколько минут постояла в прихожей, не решаясь выпустить пистолет из рук. Пусть он был без пуль и магазина, но он хоть давал ей мнимое чувство защищенности, лишь отдаленно похожее на то, когда рядом был Влад.

Страшась грядущей ночи, но не желая поддаваться страху (а иначе все, конец), девушка поигралась с сыном, поболтала с ним, в общем, делала все, чтобы не дать себе позвонить тому, чьего общения еще не так давно страстно избегала.

В какой-то момент она пришла на кухню, зажгла свет и подошла к окну, чтобы задернуть штору. Увиденная внизу, на первый взгляд ничем не примечательная, картина заставила ее замереть, приглядеться тревожно. Под деревом, тонущим в декабрьском сумраке, застыла фигура человека с неопределенным источником света в руке. Ксения интуитивно поняла, что ждут ее, и все внимание приковано к ее окнам.

Заметив ее ступор в ярко-освещенном проеме (она просто окаменела с поднятой к шторе рукой), фигура задвигалась. Луч фонарика ожил, стал медленно подниматься, пока вновь не замер под углом в девяносто градусов. Теперь лицо стоящего было обильно залито светом, только это ничего не дало — все, что Ксения смогла разглядеть, это две белых прорези на темном блине вместо лица. А дальше произошло самое страшное — и без того жуткая фигура повернула голову на сорок пять градусов и, подняв руку на уровень шеи, все так же не торопясь, провела большим пальцем сжатой в кулак ладони по ней.

— Голову отрежу, — прочла Ксения послание и буквально отлетела от окна. Больно ударившись спиной о холодильник, упала вперед на колени и руки и тут же согнулась от скрутившей низ живота боли. В белье стало мокро и тепло…

Она тихо заплакала, пребывая в своем персональном кошмаре наяву. Заревела бы громче, но в зале был сын, а она очень боялась его испугать.

Где-то в той же стороне запиликал мобильник, и девушка бросилась на его поиски в отчаянной надежде, что это Влад — в принципе, больше и звонить-то было некому. И какой же счастливой, пусть на мгновение, она стала, когда увидела, что не ошиблась. Прямо просветление какое-то посреди жуткой тьмы!

— Влад! Влад! Вернись, пожалуйста! Мне страшно! — прошептала и прокричала одновременно, забуряясь в дальнюю от Дениса комнату, окнами выходящую на противоположную от двора сторону. На кухню она больше ногой не ступит!

— Иду, — Влад, как всегда, был односложен. Невозмутим, краток, спокоен. И это спокойствие неведомым образом передалось и ей. Он придет, а значит, ей ничего больше не грозит.

Уже нажимая на кнопку отбоя, Ксения больше не задыхалась от слез. Дышала, конечно, рвано, шумно, но уже гораздо ровнее. И голова стала соображать лучше — у нее, кажется, еще одна проблема нарисовалась. Сугубо женская. Требующая немедленного разрешения.

Следующие пять минут Ксения, вынужденно успокоившись, хлопала створками шкафов (и на кухне тоже, правда, почти в полной темноте), разыскивая безуспешно прокладки или что-то, что может их заменить хотя бы на время. И всей ее добычей в итоге оказался лишь валик стерильного бинтика, непонятным образом завалявшийся на полке в ванной. Скорее всего, остался еще с тех времен, пока они с Денисом жили здесь.