— Я ей сказал, чтобы она стояла на своем. Мол, нашла ствол на улице и несла его в полицию, когда на нее напали.

— Думаешь, сможет? Настоять на своем? — Воронов все еще сомневался в отличие от Влада. — Не сломается?

— Будем надеяться, — Демидов пожал плечами.

— А с психиатром что? — Саша нахмурился. — Реально нужен? — он все еще не мог поверить.

— Психотерапевт нужен. Или просто психолог… Слишком долго она в стрессе была, — Влад горько усмехнулся. — Наверное, с того самого момента, как у меня оказалась, — искоса взглянув на друга, он исправился: — Как с нами связалась.

— Ага, — развил дальше мысль Воронов, — слишком много она знает такого, чем поделиться ни с кем не может. И это ее гложет, подтачивает изнутри. Психологи как раз по этой теме, по скрытым травмам душевным, мешающим нормально жить. Они всю эту грязь наружу тащат.

— И что?

Не понравилась Владу интонация Саши. Вроде и правильно все говорит, но с подтекстом. Через секунду и сам понял, куда клонит друг.

— Ты и сам знаешь. Если психолог в процессе беседы узнает о чем-то противозаконном, велик риск, что он может сообщить об этом в полицию…

Влад задумался лишь на мгновение.

— Плевать. Если психолог может помочь, она эту помощь получит.

— Уверен?

— Ну а что он может узнать особенного? Что ты убил отморозка, а я склонил ее к сожительству? — усмехнулся Демидов, понимая, что лишний «знающий» в таких делах, действительно, может заставить их понервничать.

Воронов ничего не ответил. Ткнул друга кулаком в плечо с понимающей улыбкой («Ничего, прорвемся!»), и Влад согласился:

— Потом разберемся. Врачебную тайну и конфиденциальность информации еще никто не отменял.

Сейчас гораздо важнее другое. И именно этим и были заняты все последующие дни.

Следователь, конечно, был не в восторге, что Демидов провел столь кропотливую работу и, по сути, сделал многое из того, что должен был сделать он. Негласная поддержка Воронова и вмешательство Димона, не последнего человека в отделе, уберегли Влада от прямолинейной и грубой просьбы «не лезть не в свое дело», но и без того было понятно, что «спасибо» он не дождется. Впрочем, он и не ждал никакой благодарности, его вполне устроило то, что следак зашевелился.

Димон уже шепнул, что трусливый братец Курбанова, бросивший раненого родственника, уже побывал в отделе, где и подтвердил показания лжежертвы, выставив преступницей Ксю. Теперь же Влад ожидал новых подвижек в деле в пользу девушки после его доказательств тщательно спланированной игры в отместку Демидовым и с учетом результатов экспертиз.

Он был стопроцентно уверен в том, что из больницы Ксения вернется домой, к сыну, и на этом их беды закончатся, но неожиданно сам получил повестку от следователя. Радостные хлопоты в связи с утренником сына на некоторое время отодвинули озабоченность, связанную с делом Ксю, на второй план, но в кабинете следователя ему пришлось вновь «напрячься».

— Потерпевший показал, что все эти фотографии, фейковый аккаунт в сети и нападение на гражданку Демидову у нее во дворе были совершены по вашей просьбе, — серьезно глядя на Влада, произнес капитан, когда формальные приветствия остались позади.

— Значит, он все-таки сознался, что это они ее избили? — хоть прямых доказательств у Влада не было, но он счел верным ввести следака в курс своих подозрений.

— Не хотел, но сознался, — слегка усмехнулся тот, вспомнив увиливания и попытки Курбанова выкрутиться, когда понял, что сболтнул лишнего. — Но утверждает, что это был ваш «заказ». — И снова его взгляд стал серьезен.

— Чего? — даже не стал особо нервничать Влад. Услышанное ничего, кроме смеха, не вызывало. — Мой заказ?

— Ага, — капитан многозначительно прищурился. — По его словам, вы таким образом «заказали» бывшую жену, чтобы наказать ее за измену и забрать ребенка себе. С вашей судимостью законными способами получить право проживания с сыном было бы проблематично.

Демидов слушал и все больше офигевал от этих «сказок».

— Они должны были забить ее до смерти, но в последний момент пожалели.

— А он понимает, что его больные фантазии тянут на приличный срок? — поразился он человеческой глупости. — Просто избить человека и сделать это по предварительному сговору в составе группы… Зачем он себя оговаривает?!

— Думаете, оговаривает? — предположил капитан, и тут Демидов напрягся. — Знаете, я тут побеседовал с небезызвестным вам Денисом Соколовым, так вот он подтвердил, что вы прямо мечтали отобрать ребенка у матери…

— Короче! — Владу надоело слушать нелепые басни, попусту теряя время. И тем более он не собирался обсуждать здесь свои отношения с Ксю. — Доказательства есть? Что у первого, что у второго? Без доказательств это все наговор и клевета! И ты знаешь об этом не хуже меня, капитан. — Молчание следака служило негласным подтверждением правильности слов бывшего опера. — У этого Курбанова было гораздо больше личных мотивов мстить ей и мне, чем действовать по моей указке. Как ты себе это вообще представляешь? Что я вышел по УДО и пошел искать родню того пацана, которого убил, чтобы они с моей женой счеты свели?! Это все бред…

— До окончания следствия прошу вас не уезжать из города, — вежливым тоном прервал поток справедливых возмущений Демидова следователь, расписываясь на повестке, тем самым показывая, что допрос окончен.

Влад, с одной стороны, остался доволен — само собой, капитану возразить было нечего; а с другой, его распирало бешенство от наглости Курбановых — это же надо додуматься, чтобы перевести все стрелы на него, Влада! И не понимают ведь, придурки, что себе яму роют! Пора привести их в чувство!

Порывшись в телефоне, сначала своем, потом Ксюхином, он наконец нашел то, что искал. В общих чертах обмозговав задуманное, наметил план и, отметя последние сомнения, запустил вызов:

— Привет! Подружке своей помочь не хочешь?

Глава 39

Предрассветная тишина в полутемных коридорах «Хорошево» всегда обманчива, это знал любой сотрудник, оставшийся на дежурство. Стоит только задремать, прикорнув в неудобной позе, в надежде на скоротечность оставшихся до конца смены часов, как обязательно кто-нибудь где-нибудь или кому-нибудь голову раскроит, или чужое имущество «отожмет», или на чью-либо честь посягнет.

Вот и сейчас стоило Димону растянуться в кабинете на диванчике, как оперативный дежурный сообщил: «Поступил вызов по такому-то адресу. Соседи жалуются на одну из квартир, которая постоянно сдается посуточно. Вроде кого-то сильно избивают». Кривя недовольное лицо (Кому там неймется?!), борясь с зевотой, опер отправился на выезд с ППС-никами.

Со стороны все казалось спокойным и умиротворенным. В подъезде стояла оглушительная тишина, лишь изредка едва слышно потрескивала электрическая лампочка над щитком второго этажа. Ни из-за одной из трех дверей на площадке не доносилось ни звука. Это они притащили с собой столь чуждый в данное время суток шум — шорох форменных бушлатов, ритмичный стук шагов по лестнице, гул нечаянно задетых автоматом прутьев или перил.

— Так, что у нас тут?

Димон остановился на верхней ступеньке и пытался сходу определить, в какие двери им ломиться — ни на одной из квартир почему-то не было номерков. Внезапно дверь справа распахнулась — видимо, их приход был ожидаем, и на руки им чуть не вывалилась полуголая девица с растрепанными волосами.

— Помогите, пожалуйста, — просипела она и, намертво вцепившись в опера, сползла бы на грязный пол, не подхвати он ее.

Трое мужиков, теснясь в дверном проеме и узкой прихожей, по очереди вошли в «нехорошую» квартиру — сначала Димон с девушкой практически на руках, следом два пэпса с автоматами наперевес.

Однушка, явно предназначенная для любовных свиданий, несла на себе следы бардака ввиду недавней драки. Тяжелые бархатные шторы, визуально делающие маленькую комнату крошечной, были криво задвинуты на одну сторону — словно на них кто-то упал и, не удержавшись, протащил за собой. Вокруг низкого стеклянного столика в беспорядке валялись перевернутые стулья, сам же стол, на котором была щедро расставлена закуска посреди нескольких бутылок алкоголя, точечно поблескивал в свете ночника чем-то красно-блестящим. По ковру были размазаны ошметки еды, разметаны бычки от сигарет. На занимавшей больше половины комнаты двуспальной кровати негромко храпел парень в задранной и съехавшей набок футболке, в спущенных до икр джинсах. Подушка возле его головы была также измазана чем-то красным.

— Что произошло?

Усадив девушку на единственное кресло в комнате, Димон огляделся, наметанным глазом примечая все детали. Не дождавшись ответа, переключил внимание на потерпевшую. Та была в одном нижнем белье и тряслась, но не от холода, так как в комнате было жарко. Длинные спутанные волосы закрывали лицо, и чтобы увидеть ее, оперу пришлось наклониться.

Он даже присвистнул от удивления, когда за слипшимися прядями разглядел блестящие от слез глаза, расцарапанную припухшую скулу, на которой уже успел налиться синяк, и разбитый до крови нос. Губы были покрыты запекшейся коркой.

— Кто тебя так? Он? — теперь Димон окинул взглядом тело девушки. Ноги ее, от икр до бедер, местами были покрыты красными пятнами, такие же следы он разглядел на запястьях, когда она спрятала лицо в ладонях. — Дружок твой?

— Мы в баре познакомились, — сквозь слезы начала рассказывать она, — он сначала нормальный был, пил только много, и меня заставлял. А потом грубо приставать начал.

— Так, погоди, — прервал ее опер. Процедура должна быть соблюдена. — Понятые нужны, — выпрямился он и взглянул на одного из ППС-ников. — И этого разбудить, — махнул головой в сторону кровати.

Если с понятыми все оказалось просто — с верхнего этажа как раз спускалась семейная чета, то с парнем все было намного сложнее — он беспробудно дрых и не хотел просыпаться. Мычал что-то нечленораздельно, но в чувство не приходил. Пришлось окатить его водой.