Я потерла лицо руками. Именно эти слова я говорила сама себе год назад, всего лишь средство для достижения собственных целей. Но почему-то сейчас они вызывали внутри отторжение, и это был опасный сигнал: я пыталась оправдать Карельского. Не только для себя, но и для Стаса тоже. А так не должно быть. Потому что он разрушил наши со Стасом жизни, и от этого никуда не уйти. Никуда.

— Ну теперь-то ты понял, что не стоило с ним бороться? — спросила устало, кладя руки на колени.

Стас грустно усмехнулся, разглядывая меня, отвернувшись, заговорил, но совершенно не о том, о чем я думала:

— Знаешь, когда все произошло, я не хотел верить. Не мог. В моем круге мог предать любой, но ты… Ты была за пределами любой человеческой подлости, — внутри начинало дрожать.

Нужно было прервать этот монолог, потому что он разъедал все мои чувства, но вместо этого я молча слушала, склонив голову и жалея, что не оставила волосы распущенными. Они бы сейчас неплохо скрыли мои эмоции.

— А потом узнал, что ты с Карельским… — Стас усмехнулся, продолжая смотреть в стену. — Я-то сразу понял, что он просто тебя использует и бросит, думал, ну и хорошо. Это тебе вроде наказания будет за твое предательство… Только вот не знаю, стало ли мне на самом деле легче.

Он перевел на меня взгляд, изучая мое лицо так, словно видел впервые. Я нервно сглотнула.

— Я много думал, почему ты предпочла его мне. Да, бабы от него млеют, это ни для кого не секрет, но он меняет их, как перчатки, и относится, как к грязи… — На этих словах внутри неприятно кольнуло.

Я впервые оценила Карельского с этой стороны, о которой мало что знала. И новые знания мне не понравились. Хотя я и сама вроде как понимала, что он именно такой, каким его описал Стас.

— Но он, видимо, конкретно запал.

Я перевела на Стаса чуть ли не изумленный взгляд.

— Ты сейчас шутишь? — спросила его. Он пожал плечами.

— Когда он тебя бросил, я так не думал. Но вот прошел год, и ты снова с ним. Это ведь что-то да значит?

Ах, вот он о чем. У Стаса своя теория, и мне не стоит ее разрушать, она — единственная нить, которая не дает ему переключить свои мысли на то, что произошло в реальности. Стас вдруг подался вперед, опираясь на колени, спросил:

— Если бы я простил тебя, Карина, — он смотрел так, что сердце сжималось, — если бы пришел в этот год, ты бы вернулась?

Он не сводил с меня глаз, а у меня внутри просто все рухнуло в бездну. Сейчас, наедине, глаза в глаза, это было еще хуже, чем все время развода, чем его слова, которые хлестали сильнее пощечин, хуже ненависти, которая плескалась в нем…

Я открыла рот, пытаясь вытолкнуть из себя слова, губы предательски задрожали.

— Нет, — вышло почти шепотом, лицо Стаса окаменело, взгляд стал холодным. — Я… — на мгновенье закрыла глаза, собираясь с силами. — Я люблю Арсения. И весь год надеялась, что мы с ним все-таки сможем быть вместе.

Надеюсь, в моем голосе была хоть капля искренности, все же мы прожили со Стасом какое-то время, и он меня успел узнать. Он продолжал смотреть, я постаралась ответить прямым взглядом, но не выдержав, отвернулась.


— А то, что было между нами, тогда что это?

Закрыв глаза, я выдохнула.

— Ты очень хороший, Стас, — произнесла, не глядя на него, — и наши отношения были прекрасны. Но… то, что между мной и Арсением — это совсем другое.

Да уж, лучше и не скажешь.

Стас кивнул, глядя в пространство, откинувшись в кресле, сказал:

— Значит, я правильно сделал, что не пришел.

Сердце кольнуло так, что я даже поморщилась, грудь сдавило, стало не вдохнуть.

— Думаю, наш разговор можно считать оконченным? — хмыкнул Стас, вставая, я с трудом поднялась следом. — Можешь передать Карельскому, как я был жалок, он порадуется.

Еще один удар под дых, небольшой, так, чтобы добить. На негнущихся ногах я пошла к выходу.

— Спасибо за то, что рассказал о маме, — все же заставила себя сказать уже на пороге. Он только кивнул, возвращая взгляд бумагам, к которым успел вернуться. Уверена, даже не видел ничего толком, просто не хотел больше смотреть на меня. — Пока.

Я быстро выскользнула из кабинета, не услышав ответного прощания, если оно вообще было, конечно. Хотелось сползти по стенке и немного посидеть с закрытыми глазами, но я помнила, что было в прошлый раз, и почти побежала прочь.

На остановке оперлась лбом в холодное стекло, тяжело выдыхая, глотая солоноватый привкус во рту. Я как будто снова сейчас разрушила свою жизнь. Я сильно зажмурилась, рыдания пробились наружу. Слезы потекли из глаз, солеными дорожками сбегая по щекам и падая на асфальт.

Мы могли быть счастливы, могли, если бы не эта глупая война между мужчинами. Даже после случившегося — могли бы, потому что теперь я была уверена: Стас меня простил.

На маршрутку я не стала садиться, просто шла по дороге, в голове было снова удивительно пусто. Чем больше я узнаю информации, тем больше меня начинает разрывать от эмоций. Нужно как-то собраться и проанализировать все имеющиеся данные. И понять, права ли я была, когда связывала убийства Остапова и Анастасии Маркеловой.

Стас вот уверен, что нет, что виновен в смерти его матери Карельский-старший, и на этом все. Может, он и прав, и меня просто смутила связь между людьми и способ убийства, одинаковый в обоих случаях.

Немного подумав, я залезла в сумку и достала обрывок билета. За всеми этими событиями я так и не дошла до заведения. Отлично, это то, что нужно. Поможет мне отвлечься.


Глава 17

Я забила данные в интернете, сайта у бара не оказалась, но была группа в социальной сети. Располагался бар в спальном районе, работал с двенадцати дня до трех часов ночи. Место было явно молодежное, в баре имелась сцена и проходили концерты, названия групп сплошь мне незнакомые, видимо, молодые ребята нашего и близлежащих городков.

Я как раз раздумывала, каким образом лучше добраться до места, когда услышала сигнал автомобиля. Повернув голову, увидела машину Карельского, свернувшую на обочину недалеко от меня. Вздохнув, направилась в его сторону. Усевшись на пассажирское сиденье, спросила:

— Какими судьбами?

— Ехал мимо, вижу, ты стоишь, напряженно раздумывая. Куда собираешься? — он вернулся в поток машин.

— Хотела съездить в этот бар, реггиджа.

— Адрес? — Я назвала, он хмыкнул. — Далековато забрались.

— Андеграунд в чистом виде, — улыбнулась я, он бросил на меня взгляд, и улыбку я убрала.

— Ну давай скатаемся в этот андеграунд.

Дорога заняла добрых сорок минут, в центре были пробки. Ехали мы молча, я все ждала, что Арсений спросит, как прошел мой разговор со Стасом, но он даже попытки такой не сделал. Неинтересно? Или это ниже его достоинства, я должна сама рассказывать? Нет уж, не дождется. Но Карельский, кажется, реально не собирался. Так и не задал ни одного вопроса.

Машину пришлось бросить на главной улице, и отправиться искать бар во дворы. Он нашелся в подвальном помещении одного из домов, натыканных вокруг чуть ли не вплотную друг к другу. Мы прошли через арку и завернув направо, увидели перетяжку из ткани с названием бара. Арсений почесал щеку.

— Да уж, романтичное местечко.

— Пойдем внутрь? — кивнула я в сторону бара. Сейчас даже рада была, что оказалась тут не одна. Место и впрямь не вызывало расположения.

— Зайдем, только никаких расспросов, поняла? Просто осмотримся.

Он направился ко входу, а я последовала за ним, думая о том, насколько он неуместно тут смотрится даже в обычных джинсах и рубашке. Определенно, наше появление не останется незамеченным. Когда мы открыли дверь, звякнул колокольчик. Бармен, парнишка лет двадцати с небольшим, усердно натиравший до этого стойку, поднял голову и уставился на нас с явным удивлением.

— Эспрессо и капучино, — кинул ему Арсений, усаживаясь за один из столиков в углу таким образом, что перед его глазами было все помещение.

Мне пришлось сесть напротив спиной к залу. Правда, я все равно обернулась, осматриваясь. Помещение было небольшим, один зал с десятком столиков, барной стойкой и маленькой сценой в углу. Ничего интересного. Это я и сказала, повернувшись к Арсению. Он только кивнул. Бармен, поставив перед нами чашки, удалился за стойку, но то и дело поглядывал с удивлением.

— Клочок с билетом появился у тебя дома после убийства, — заметил Арсений тихо, делая глоток, — значит, связь с этим местом должна быть. Нужно больше узнать об этом баре.

Допив кофе, мы вышли из заведения и не спеша направились к арке.

— Место явно гнилое, — заметил Карельский, я усмехнулась.

— Потому что не соответствует твоим доходам?

— Потому что атмосфера там такая. Здесь явно собирается своя тусовка, а там, где она есть, обычно есть еще что-то.

— В смысле? — не поняла я. Арсений не успел ответить, за поворотом под аркой раздался взрыв мужского гогота.

Мы притормозили, переглянувшись, но прежде чем он успел что-то сказать, я прильнула к краю стены и выглянула за угол. И тут же отпрянула обратно.

— Черт, — высказалась тихо, слушая, как приближается толпа, — там пацаны, и среди них пасынок Остапова. Он может меня узнать.

Я обернулась по сторонам, но прятаться было совершенно негде. Арсений вдруг толкнул меня к стене, а сам навис сверху, оказавшись губами возле моего уха, таким образом прикрыв от пацанов.

— Обними меня, — шепнул, потому что я находилась в некотором оцепенении.

Я обняла его за талию, тут же почувствовав тепло его тела. Толпа с шумом прошла мимо, Арсений, прикрыв меня с другой стороны, посмотрел им вслед, а потом повернул ко мне голову и спросил:

— Который из них?