— Лера, я хочу отвезти тебя в больницу.

— Нет, мне уже лучше. Сделай мне грелку, пожалуйста. — Вру, конечно, мне не лучше, но очень не хочу ехать в больницу.

АД возвращается через несколько минут с грелкой, которую я привезла из дома. Розовой. Обнимаю её в надежде на целебное тепло. Рука болит от плеча до пальцев, из-за необычной нагрузки, и мне зябко от боли.

АД проверяет батарею и хмурится.

— Тебе холодно?

— Немного.

— Пойдём, я разожгу огонь.

Спускаемся вниз. АД придерживает меня и тащит за нами одеяло.

— Когда ты приняла таблетки?

— Я приняла несколько. Последний раз — минут двадцать назад.

— Когда подействуют?

— Минут через десять.

— Ещё раз тронешь лопату — …

Подбрасывая в руке полено, АД задумался о возможном наказании.

Ничего не придумал или решил не делиться своими планами, поэтому промолчал, разжигая огонь.

Обняв грелку, я устроилась на диване и закуталась в одеяло.

— Ужин в холодильнике.

Я оставила АДу щедрую порцию обеда. Знала ведь, что иначе будет ругаться. Тиран.

— Упражнения делала или сразу начала махать лопатой?

— Делала.

— Посуду сама мыла или Женю заставила?

— Женя сама вызвалась. Одной рукой трудно.

— Не болтай глупостей. Ты — хирург, наверняка умеешь и узлы левой рукой завязывать.

— Умею.

— Мой посуду сама, одной левой. Всё делай сама. Поняла? Делай, а не думай. Не позволяй себе раскисать и бояться, что не сможешь. Только в пределах разумного. Лопату не трогай, мебель не двигай. Займи себя простыми занятиями.

На обеденном столе я заметила пакет из магазина медицинской техники.

— Купил мне полный ветеринарный набор? — усмехнулась.

— Завтра насмотришься. Сейчас сиди и не двигайся.

АД разжёг огонь, потянулся и устало потёр шею.

— Как Женя?

— Нормально.

— Не цапались?

— С какой стати?

— Так вы ж женщины.

— Извини, забыла. Завтра обязательно поцапаемся, оправдаем репутацию.

АД согрел ужин. Вернее, остатки обеда, но ему-то откуда знать. Не сухая овсянка — уже праздник. Устроился рядом со мной на диване с тарелкой на коленях и покосился на мою руку.

— Болит?

— Да.

Боль сопротивлялась: то затихала, то пульсировала сердцем. Сгребая снег, я прижимала лопату плечом, поэтому боль отдавала и в локоть, и выше. От непривычки, от странной нагрузки.

— Где болит?

Небрежным жестом я показала на всю руку. Вздохнув, АД развернулся лицом ко мне и положил ладонь на моё плечо. Лучше любой грелки. Устроившись поудобней, я прикрыла глаза.

— Спасибо.

АД ел, балансируя тарелку на коленях. Свободную руку держал на моём плече. Казалось, боль уходила в его ладонь, как через громоотвод. Потом снова пыталась вернуться, но он вытягивал её, удерживал в себе, не пуская обратно.

Чуть заметно поглаживал плечо большим пальцем.

Как же мне хорошо. Тепло, спокойно. Здесь, рядом с ним. Не знаю, кто он и зачем со мной связался, но мне хорошо, а это многого стоит. За такое борются, о таком мечтают.

Мы никто друг другу, но я благодарна за несколько минут покоя.

Приятное тепло пронизывает насквозь, и меня распирает от дивного «хорошо».

Улыбаясь, я наклоняю голову к его руке и трусь о неё щекой. Прикосновение отзывается во мне лёгким головокружением.

О, блин!

Догадка обрушивается на меня ледяным дождём. Это из-за лекарств! Мне хорошо не с АДом, а с чёртовой дюжиной таблеток, которые я заглотила. Вот меня и развезло. Какая удача, что я вовремя сообразила, а то чуть мурлыкать не начала.

Собираюсь незаметно отодвинуться от его руки, но АД проводит большим пальцем по моей щеке. На секунду замираю, наслаждаюсь. То ли лаской, то ли лекарством, но в этот момент мне без разницы. Меня затопило дивное «хорошо».

Главное — не издавать неприличных звуков и не ластиться к нему, как кошка.

Ещё буквально пару секунд — и я отодвинусь. Ещё…

Всё.

Насладилась — и будет.

— Таблетки подействовали, так что можешь убрать руку и есть нормально.

Я отодвигаюсь, но АД не отпускает. Чувствую на плече сильную руку. Он удерживает меня, сдвигает ворот свитера, гладит шею. На удивление нежные пальцы путаются в моих волосах. АД наклоняет моё лицо и целует в удивлённо приоткрытые губы.

Легко, невинно. Пробный поцелуй.

Он снова путает мои мысли.

— Ешь, пока горячее, — прошу его осипшим голосом, сбиваясь от волнения.

Хочется сбежать от АДа, даже таблетки больше не расслабляют. Он отказал мне вчера, а сегодня передумал? Не нашёл никого симпатичнее, завертелся на работе и решил взять то, что дают. Раз уж я болтаюсь под рукой и щедро предлагаю себя, почему бы и нет. В темноте все кошки серы.

— Ешь, — прошу снова, но он подаётся ближе.

— Умей заткнуться, Лера.

Снова целует. Вкус пива, чуть солёные губы. Облизываю их, сама удивляюсь, почему. Таблетки действуют, наверное. На солёненькое потянуло.

Отклоняюсь в сторону, смотрю на его губы, потом снова облизываю кончиком языка. Словно рисую на его губах акварелью. Точно, таблетки действуют, иначе как объяснить странную тягу.

АД остановился, следит за моими действиями, потом отворачивается и делает глоток пива. Спокойный, расслабленный, словно для него такие отношения — обычное дело. Он мне отказывает, а я его облизываю.

— Вчера ты не собирался со мной спать, а сегодня пожалел бедняжку? — вырывается из глубины обиженного эго.

— Не иначе, как пожалел, — усмехается он и возвращается к еде. — Ужин нормальный, но готовила не ты.

— Что значит «не я»?

— Не ты. Слишком вкусно, а ты не умеешь готовить.

— Я помогала…

— Завтра пытайся готовить сама, а Женя пусть руководит, — перебил меня доморощенный тиран. — Если будешь занята на кухне, то не полезешь сгребать снег и не станешь думать о всякой ерунде. Сладкое будешь?

— Ты же не ешь сладкое?

— Не ем. Я тебя спрашиваю, будешь?

— А есть что-то новенькое?

АД поднимается с дивана и приносит мне картонную упаковку с куском шоколадного торта. Роскошь! Жадно сглатываю, и он смеётся и качает головой.

— Ты как ребёнок, словно нормальной жизни не знала.

А может, и не знала. Я жила мечтой, не замечая ничего другого, а это чревато. Когда мечту отбирают, остаётся пустота.

Зато сейчас эту пресловутую пустоту можно заполнить шоколадным тортом. Безумно вкусным, воздушным, с орешками и желе. И муссом. Божественно.

Наслаждаюсь сладким, но не могу оставить сказанное АДом без ответа.

— Я была счастлива. По-настоящему. Жила мечтой, а теперь у меня её отобрали.

Внезапно шоколад показался горьким, и я отодвинула торт в сторону.

— Найдёшь новую мечту. — Допив пиво, АД направился к холодильнику.

— Я не знаю, как ищут мечту. Она у меня просто была — и всё. Я не умею искать.

— Научишься. Скажем так: я тебя не отпущу, пока не найдёшь. Так что поторапливайся.

Не спрашивая, АД налил мне стакан молока. Как ребёнку.

— Женя сказала, что ты убил её кактус.

— Вы, женщины, как слоны, ничего не забываете. На кой мне кактус? Я его даже не заметил, а Женя обиделась.

Допив молоко, я прилегла на подушки.

— Завтра в городе я куплю тебе кактус.

— Только кактуса мне и не хватает, — пробурчал он сквозь улыбку и снова устроился рядом. — Тебя хоть поливать не надо.

— Вот мы и узнали, от чего умер кактус, — сонно хихикнула я. — Ты его утопил. И меня ты однажды утопишь. Как кактус.

— Сколько ж ты таблеток заглотила, кактус?

— Мно-о-го.

Я заснула на диване, лелея ноющую руку. АД сидел рядом, уткнувшись в компьютер, левая ладонь на моём плече.

* * *

— Будешь спать на диване — придётся рано вставать, — заявил АД, разбудив меня чавканьем кофеварки. Выплюнув в чашку крепкий напиток, та притихла под рукой хозяина. — Поднимайся, Лера, у нас на сегодня большие планы.

Звучит удручающе. Судя по всему, на работу АД не собирается.

— Непыльная у тебя должность — день на работе, день — отдых. Что ты делаешь для Седова? Ты охранник?

Глупо думать, что АД ответит на такой вопрос.

— Я охраняю его коллекцию марок. Поднимайся, Лера, пора делать завтрак.

— Твоя очередь, я вчера делала обед.

— А ты будешь сидеть на диване и задавать дурацкие вопросы? Нет уж. Отвари яйца, нарежь, заправь майонезом и сделай мне два бутерброда с чёрным хлебом.

— Рабовладелец!

— Если и рабовладелец, то неудачный. Рабыня из тебя никудышная, никакой пользы.

Я положила яйца в кипящую воду, даже время засекла, но отвлеклась на статью в газете. Такое случается всё чаще и чаще — пытаюсь сосредоточиться, но мысли уплывают неизвестно куда.

Когда очнулась, АД резал варёные яйца и перекладывал в глубокую тарелку.

— Уже сварились? — Тупо глядя на часы, я попыталась вспомнить, как давно закипела вода.

— Цыплята вылупились и пошли в школу. — Достав майонез, АД сделал три бутерброда и протянул один мне. — Ешь, горе-повар.

— Я не повар, я… Лера.

— Да уж. Не рабыня и не повар.

— Я никогда не стремилась быть женой. У меня был другой путь…

— Наслышан о твоём пути. Хватит себя жалеть, лучше ешь бутерброд да пошевеливайся.

После душа АД потребовал, чтобы я «нормально» оделась. Приготовившись услышать нелестные эпитеты в свой адрес, я скрестила руки на груди и отошла к стене. Пусть сам меня одевает, если стыдно везти в город, как есть.

— Я не собираюсь для тебя наряжаться!