На самом деле скрытого смысла в таких встречах — кот наплакал. Нечего зависать на ерунде, лучше заниматься делом. Вторых половинок не бывает, уж я-то знаю.

Верьте мне, я — хирург.

* * *

Не сводя глаз с начальства, Пашка протянул мне половину круассана в помятой салфетке.

— Тебе капец! — сказал одними губами.

И без него знаю, что капец. За опоздания у нас чуть ли не четвертуют, а я даже переодеться не успела. По пути в ординаторскую наткнулась на обход: главный хирург со свитой, а вокруг кучкуются ординаторы. Не пройти и не скрыться. Моя красная блузка — как сигнал быку, особенно на фоне белых халатов.

Заметив меня, главный врач задирает подбородок и дёргает бровями, готовясь смешать меня с землёй, а то и чем похуже.

— Надеюсь, вы выспались, Валерия Михайловна? Судя по внешнему виду, вы собираетесь на вечеринку или только с неё возвращаетесь. Не смеем вас задерживать.

— Прошу прощения за опоздание, Ярослав Игоревич, это больше не повторится.

В неловкой тишине ординаторы пытаются угадать моё предстоящее наказание.

Главный врач сложил руки на груди и ждёт. Надеется услышать от меня жалкое враньё — автобус перевернулся, ключ сломался, соседка заболела. Ему нужен материал для насмешек.

Но я молчу, и этим раздражаю его ещё больше.

— Вы правы, Валерия Михайловна, это действительно больше не повторится, потому что безалаберным и ненадёжным не место в моей клинике. — Главный добавляет пару нелестных фактов о моём непрофессиональном настрое и внешнем виде. Завершает многообещающим: — Я разберусь с вами после обхода.

Девять ординаторов смотрят на меня со смесью жалости и злорадства. Вы не подумайте, они хорошие люди, просто у нас так принято: каждый день кого-то втаптывают в грязь. Сегодня — я, завтра — они. Это всего лишь тренировка характера, таков уж мир сильнейших. Мы — самые обычные люди, рискнувшие подписаться на профессию, которая не допускает слабости. А это значит, что мы притворяемся сильными. Самыми-самыми. Каждый божий день.

После обхода меня ждёт разнос. Полный. Перечисление всех моих грехов, нотации — а потом всё вернётся на круги своя. Если повезёт, получу пару внеочередных дежурств в качестве наказания. Не повезёт — меня вычеркнут из расписания на целую неделю. Семь дней без операций — сущая мука, но что поделаешь. Мы всего лишь ординаторы, мы сражаемся за возможность ассистировать главному врачу. Выживает сильнейший или тот, кто слышит будильник.

— Ступайте, Валерия Михайловна, а то вы смущаете нас своими нарядами, — издевается главный. — После увольнения сможете носить всё, что угодно, а не только хирургические костюмы. Отрастите ногти, сделаете маникюр… — ядовито усмехается, довольный своей фантазией.

Ярослав Игоревич всегда такой. Острый на язык, беспощадный. Говорит, что с ординаторами только так и можно, иначе разболтаемся. Не знаю, правда это или нет, но сейчас не время спорить с главным врачом.

— Всего хорошего! — Ярослав Игоревич машет рукой, повелевая мне удалиться.

Делаю шаг в сторону ординаторской, но Пашка хватает меня за руку и яростно трясёт головой.

— Умоляй! — шепчет он, корча немыслимые рожи.

Что-то происходит, иначе он не стал бы так рисковать. Когда ординатора втаптывают в грязь, остальные стоят в стороне, а то забрызгает. Должна быть уважительная причина, чтобы вмешаться и подставить себя под удар.

Умолять при всех — противное дело, но я следую инстинктам и слушаюсь Пашку. Не могу сказать, что мы друзья, но он — неплохой парень. Наши отношения основаны на отсутствии конкуренции, а в нашем бизнесе это почти дружба. После окончания ординатуры он собирается вернуться в родной город, а я надеюсь остаться здесь, на кафедре Ярослава Игоревича — великого, талантливого нейрохирурга. Если пробьюсь, конечно.

Делаю глубокий вдох и начинаю умолять. Низменно.

— Ярослав Игоревич, я готова понести любое наказание, только позвольте мне присоединиться к обходу. Опоздания недопустимы, и мне очень стыдно…

Не хочу пересказывать мои слова. Я не люблю опаздывать, и мне действительно очень стыдно. Поэтому я искренне извиняюсь, намекаю на крайне уважительную причину, которую пока что не придумала. Упрашиваю главного, как могу. Довольный моей капитуляцией, Ярослав Игоревич ухмыляется, потом царственным кивком позволяет мне остаться.

Я оборачиваюсь и с мольбой смотрю на знакомую медсестру. Та понимает без слов: относит моё пальто в подсобку и возвращается с бесхозным белым халатом. Важный секрет для молодого врача: хотите достичь успеха — дружите с медсёстрами. Именно они правят миром.

Я ни с кем не воюю и не цапаюсь, потому что я счастлива. Так может быть счастлив только человек, нашедший свою любовь. Я — хирург, и этим всё сказано.

Скорее бы узнать, ради чего я умоляла главного позволить мне присоединиться к обходу. Ничего необычного не происходило, и Ярослав Игоревич третировал меня, не переставая, в присутствии медсестёр, больных и их родственников. Сплошное мучение. Вскоре весь этаж знал о моём опоздании и о вчерашней вечеринке, на которой я, по словам главного врача, слишком много выпила и подцепила футболиста. Почему именно футболиста? Эта выдумка — очередное испытание характера, он использует её не в первый раз, с вариациями — хоккеисты, миллионеры, бизнесмены.

— Валерия Михайловна надеется выйти замуж за футболиста-миллионера, чтобы сидеть дома и не работать, — на полном серьёзе объяснял он озадаченным слушателям, не знакомым со своеобразным юмором хирургов. — Отрастит ногти, заведёт детей и собак и будет жить в своё удовольствие. У вас нет знакомых футболистов? — всерьёз спрашивал он окружающих. Те с любопытством смотрели на мои ногти и отрицательно качали головами. Немного ошарашенные неожиданной темой разговора, они искренне желали мне удачи в поимке жениха.

— Что ж, будем надеяться, что вчерашний футболист ей позвонит, — тяжко вздыхал Ярослав Игоревич, переходя в следующую палату.

А я молчала. Третирования главного врача надо пережить, любое другое поведение только раззадорит его. Ярослав Игоревич любит придумывать сплетни, чтобы испытать выдержку молодых врачей, и получает от этого необъяснимое патологическое удовольствие. К концу обхода я и сама почти поверила в свои приключения. Скажу честно: мне повезло. По сравнению с другими перлами главного гулянка с футболистом — это пустяк. Недавно Пашка подцепил жуткий грипп и неделю провалялся в постели. Вместо сочувствия он получил от Ярослава Игоревича особый подарок: главный рассказал всему отделению, что Пашка вышел замуж. Да-да, именно замуж. После этого бедняга ещё неделю ходил на цыпочках, пока не выписали всех больных, кто знал об этом радостном событии.

Ярослав Игоревич — эксцентричный мужчина, на плечах которого лежит слишком много ответственности. Он балансирует на грани между жизнью и смертью и ведёт за собой коллег и ординаторов. Такая неимоверная ответственность порой ломает характер. Этим всё сказано.

Мы собирались подняться на следующий этаж, когда главный отвлёкся на звонок.

— Да-да, и как? Давно уже пора, у нас всё готово. А с контрастом снимки получились? Отлично. Везите скорее, хватит уже рассусоливать. Да знаю я, кто он, не волнуйтесь вы так. Охрана и так везде снуёт, под ноги лезет.

Договорив, главный посмотрел на меня. В упор.

В тот момент я поняла две вещи. Пашка заставил меня умолять о прощении, потому что к нам везут интересный случай. Однако самоотверженный поступок приятеля мне не поможет, потому что главный накажет меня за опоздание и не возьмёт на операцию. Причём не на какую-нибудь, а на интереснейшую. Подразнит — и выберет другого ординатора.

Ярослав Игоревич — известный нейрохирург, поэтому немудрено, что большинство ординаторов боготворят его, несмотря на дурной нрав. Для нас он — пример. Бог. Слепок великого будущего. В детстве я разрезала стебли одуванчика и показывала родителям белую «кровь» внутри. «Оперировала» на грецких орехах, притворяясь, что это — мозг. Кромсала картофелины деревянными щепками, обсуждая сложные случаи с моим верным ассистентом — котом по имени Пухлик.

Я родилась хирургом. С годами мечта только окрепла, доставляя мне невероятное удовольствие. В тот день, когда я впервые увидела человеческий мозг, мечта получила точное направление. Нейрохирургия.

Мурашки по коже. Истинная мечта может быть только такой — всепоглощающей.

— Обход закончит Степанида Олеговна, — объявил главный. — К нам везут молодого мужчину с подтверждённой сосудистой аномалией спинного мозга и острым кровотечением. Валерия Михайловна, вас я прошу следовать за мной.

Нетрудно догадаться, что сейчас произойдёт. Главный подразнит меня, расскажет про аномалию, чтобы я прочувствовала, чего он меня лишает. Поиздевается как следует. Заслуженно помучает, ведь я действительно проспала.

— Удачи! — прошептал Пашка с почти искренним сочувствием. Надо будет поблагодарить его за то, что попытался вмешаться. Не подумайте, он бы никогда не пропустил меня вперёд, если бы сам смог ассистировать главному. Но у него на сегодня уже назначена операция, а раз он сам не может заполучить заветное место рядом с Его Хирургическим Величеством, то решил помочь подруге.

— А кто будет ассистировать? — Пашка смело окликнул главного.

Рассеянно посмотрев по сторонам, Ярослав Игоревич показал на одного из старших врачей и повёл меня к лестнице.

— А из ординаторов кого-нибудь возьмёте? — с надеждой пропищал женский голос.

У нас вообще-то есть расписание, но на такие экстренные операции молодёжь берут по усмотрению ответственного хирурга. Чётких правил нет.

Глядя на девицу поверх очков, главный раздражённо выдохнул:

— Так взял уже, что вам не понятно? Валерия Михайловна идёт со мной.

Я??