Толком не могу понять, почему мне так больно от этой новости. Но ведь больно же!

— Не плачь, Лера, АД в порядке, — сердобольная Женя крутится вокруг меня, и даже Гриша приутих, наблюдая за ползающими по полу женщинами.

Чувствую себя законченной эгоисткой, потому что в этот момент я волнуюсь только о себе. Всерьёз надеялась, что я нужна АДу, а теперь столкнулась с правдой: он платит долг судьбе. Вытаскивает меня из кошмара, как однажды вытащили его. Даёт мне всё, что требуется, даже, чёрт его дери, секс.

Так не поступают! Не скрывают собственные обстоятельства, позволяя мне гадать и придумывать сказки о любви. АД должен был сказать правду о своём прошлом и предложить помощь. Дать мне право отказаться, отвергнуть благотворительность.

Секс. Секс! А ведь АД не хотел, сопротивлялся, но я сломила его выдержку. Навязала единственный эффективный способ отвлечь меня от мыслей о мести.

Благотворительный секс.

Теперь понятно, почему он боится увязнуть в наших отношениях, почему доказывает своё равнодушие. Он всего лишь отдаёт долг судьбе.

Какой кошмар. Дикий несусветный кошмар.

Это хуже, чем снисходительное сочувствие.

Я — благотворительный проект АДа. Эта мысль рыбной костью торчит поперёк горла.

Женя сострадательно причмокивает и гладит меня по плечу.

— Теперь понимаешь, что ты действительно ему нужна?

Нужна??

У нас с Женей очень разное представление о значении этого слова. Нужна. Лера Леонова — эффективное средство очищения кармы.

— Спасибо, что рассказала, Женя. Я понимаю, что для АДа важно помочь другому человеку в похожей ситуации.

Сказала — и разревелась.

Не хочу быть благотворительностью! Не хочу сочувствия и жалости.

— Лер, ты чего? — ошеломлённо пробормотала Женя.

— Я в порядке, не обращай внимания. Лучше расскажи, как АДу удалось выбраться из депрессии.

— С трудом. Ему помог добрый человек. Знаешь Василия Седова? Владелец сети ювелирных магазинов, большой человек в городе.

Женя ждала моего ответа.

Хорошо, что я всё ещё стояла на коленях. Дыхание стало таким частым, что перед глазами замелькали серебристые звёздочки.

— Слышала о нём.

— Он был одним из спонсоров футбольной команды. Они с АДом с самого начала нашли общий язык. Седов очень гордился их знакомством, приходил почти на все матчи, праздновал каждый успех. Неудивительно, ведь АД был звездой сборной. А потом произошла авария. Из кумира миллионов АД в момент превратился в безработного калеку. Самые ярые фанаты — и те забыли о нём, как только стало ясно, что в спорт он уже не вернётся. Седов как узнал, что АДу совсем плохо, приехал к нему домой. Вытащил на улицу, встряхнул как следует. Потом увёз к себе и не отпускал, пока АД не пришёл в себя. Муж говорил, что Седов приковал беднягу наручниками, чтобы тот не сбежал. Не знаю, правда это или нет, но АД вернулся к жизни. У него всегда были способности к программированию, так всё и сложилось. Создал какую-то особую программу дистанционной видео съёмки, уже и не помню деталей. Знаю только, что мой муж очень гордился, называл его изобретателем. АД нашёл себе новое дело, новых друзей. Они открыли совместный бизнес. АД хотя и не зависит от Седова, но поддерживает с ним связь. Много полезного для него делает. Не скажу, что правая рука, но близкий человек.

Женя говорила с гордостью. С гордостью! Да и как тут не гордиться? Великий и могучий Василий Седов — друг её деверя.

А я вдавливала ногти в пол, потому что кухня крутилась вокруг меня в порыве сумасшедшего вертиго. Стресс, не иначе. Паника. Конец моего света.

Улыбаясь, Женя поглаживала меня по спине, а я пыталась отсрочить обморок. Не здесь, не сейчас, не перед Гришей.

— Не расстраивайся, Лера, у АДа всё в порядке.

АД помогает мне, потому что однажды Седов помог ему.

Это настолько неправильно, настолько немыслимо и неудобоваримо, что я не могу об этом думать. Как и о том, что я умудрилась влюбиться в человека, который не испытывает ко мне ничего, кроме сочувствия. Для него я — благотворительный проект. АД видит во мне молодого себя, сломленного, сбитого с пути несправедливостью. Он возвращает меня к жизни, как Седов вернул его. Небось пользуется теми же методами, что объясняет элемент жестокости. Он действует, как Василий Седов, чтобы мне стало лучше. Самое страшное — что это сработало.

Какой невообразимый кошмар.

А ведь АД срывался, причём постоянно. Реагировал на меня, как нормальный мужик, и тут же исправлялся. Поэтому и прыгал из холодного в горячее и путал меня своей непоследовательностью. Случайно проявлял нежность и тут же одёргивал себя и снова бросал мне вызов. Поэтому и психовал при любом проявлении чувств. Его злила моя покорность, ведь метод Седова основан на провокации и вызове.

АД лечил меня, а не любил.

Он использовал на мне методы Седова.

Кроме секса, конечно, но я не хочу думать о сексе. Физическое влечение — это ничто, предсказуемый каприз анатомии.

Лечебная близость.

АД дал мне всё, что нужно для выздоровления, включая секс.

Не могу об этом думать.

АД обязан жизнью мужчине, который убил мою мечту.

Я должна бежать отсюда. Срочно. Сейчас. Вот только встану с колен, выкрикну невыразимую боль и сразу сбегу. Раздетая, по снегу, куда угодно. Только бы подальше.

Смогу ли я сбежать до того, как АД вернётся? Чтобы не смотреть ему в глаза, не давиться благодарностью. Ведь он ни в чём не виноват, я сама надумала невозможное. Попалась на удочку собственных фантазий, приняла сочувствие за… любовь? Господи, какая тут может быть любовь, я знаю АДа всего неделю. Очнись, Лера, ты сошла с ума.

Мне плохо, как же мне плохо.

— Что с ней!? — кричит АД из дверей, и Женя испуганно хватается за мой свитер, по инерции загораживая меня своим телом.

— Андрюша, извини, я рассказала Лере про твою травму, и она расстроилась.

Шлепок бросаемой на пол куртки, тяжёлые шаги, таящий снег на полу — и АД отстраняет Женю и подхватывает меня на руки. Опускается на стул, усаживая меня к себе на колени.

— Я не могла не рассказать! — почти плачет Женя. — Она назвала тебя Кристиано Рональдо, ты выскочил на улицу, как обезумевший, и мне пришлось объяснить!

— Всё в порядке, Женя, — хрипло говорит АД мне в волосы. — Это не секрет. Рано или поздно, Лера бы всё равно узнала. Это пустяк. Факт далёкого прошлого.

Его свитер пахнет хвоей, морозом и одеколоном.

Я прощаюсь с ним. Навсегда.

Мы достигли точки невозврата. Вернее, всегда в ней и были, только я позволила себе об этом забыть. Надеялась, что судьба повернётся розовым боком, и мы вернёмся в самый первый кадр. Встреча в лифте. Я, здоровая, и АД, касающийся моей лодыжки.

Седов спас АДа, а потом, годы спустя, разрушил мою жизнь. АД — его должник, близкий человек. Эта запутанная цепь событий висит на моей шее удавкой.

— На улице мороз, — говорит АД, и я ощущаю холод его щеки у моего виска. — Оденься, Лера, и мы немного погуляем. Потом, если хочешь, все вместе поедем в торговый центр. Развлечём Гришу, купим чего-нибудь вкусного.

Если АД дошёл до того, что соблазняет меня тортом, то дела действительно плохи.

— Поезжайте, а я останусь дома, — сипло отвечаю я, пытаясь слезть с его колен. — Я в порядке.

— Она задыхалась от слёз, — ябедничает Женя за моей спиной.

АД проводит рукой по моему плечу, целует в щёку. Рядом раздаётся удивлённый женский вдох. Уверенные действия АДа показали Жене, что это не первый наш поцелуй, и она сосредоточилась, пытаясь вспомнить другие доказательства связи, которую мы скрывали.

— Ты замёрзла? — спрашивает АД.

— Нет.

Проверяет мою руку, потом проводит рукой по голени.

— Ты ледяная! В душ! — командует АД. Не снимая ботинки, ведёт меня наверх, оставляя за спиной изумлённую Женю. Поцелуй — это одно, а тащить меня в душ — вещь намного более интимная.

Я позволяю АДу раздеть меня, даже не закрыв дверь ванной. В мыслях я планирую побег. Остальное потеряло смысл, включая то, что о нас думает Женя. Включив душ, АД проверяет температуру воды и подталкивает меня в кабинку. В его руке шуршит защитная плёнка для гипса.

Он заботится обо мне, как о ребёнке, и от этого становится тошно. Хуже, чем было, если это вообще возможно.

Между нами должна быть страсть, безрассудная и неистовая, а не добрая, целомудренная забота.

Стою под душем, закрыв глаза.

— Отвези Женю в город, — булькаю. — Ей скучно, пусть развеется.

— Без тебя не поеду.

— У меня много дел.

— Каких?

— Надо посмотреть список программ по разным специальностям. Я обещала написать главному врачу, чтобы он походатайствовал о моём зачислении.

Совершенная ложь. Хорошо, что по лицу стекает вода, иначе АД заметит мой потерянный взгляд. Мне нужно остаться одной, чтобы прийти в себя и приготовиться к отъезду. Я не могу больше быть обузой, благотворительным проектом АДа.

— Вечером посмотреть не можешь? — спрашивает он.

— Не хватит времени.

— Тогда мы остаёмся дома.

Выдавливает гель для душа и проводит руками по моим плечам. Спускается ниже, рисует мыльные круги на теле.

— Вот мы и нашли твою грудь.

Пытается меня рассмешить, но ничего не выходит.

— Я бы хотела вымыться сама, — тихо говорю, выжимая волосы. — Не мог бы ты выйти.

Я несправедлива до жути. Наказываю его за прошлое, за сочувствие, за благородство, за Седова. За собственную фантазию. За влюблённость, корни которой уходят слишком глубоко в мою душу. За совершенную стопроцентную невозможность наших отношений.

Но я не могу иначе. Мне тошно.

Не смывая гель с рук, АД выходит из ванной и захлопывает за собой дверь. Пузыри стекают по металлической ручке и разбиваются о серый кафель. У АДа есть все основания обижаться. Откуда же ему знать, как тошно быть всего лишь благотворительным проектом? Седов помог ему не просто так, он заметил талантливого мужика и пристроил его к делу. Теперь АД навеки привязан к нему узами благодарности, да ещё и помогает с охраной. Всё не просто так.