* * *

Мы спешим ко мне домой с таким нетерпением, что водитель такси испуганно поглядывает назад. Еле успеваем закрыть входную дверь, как бросаемся друг на друга. Андрей тащит меня к кровати, по пути бормоча:

— Опять ты выбрала самую крохотную в мире квартиру! И это вообще не кровать, а почтовая марка.

— Съёмное жильё дорогое, да и вообще — я выбирала для себя.

— Эгоистка.

— Ты сослал меня к родителям и ни разу не позвонил.

Андрей отстраняется и сажает меня на кровать.

— Так, Лера, давай разберёмся с этим раз и навсегда. Не притворяйся, что не знаешь, почему тебе пришлось уехать, и почему я остался. Седов не собирался больше вмешиваться, однако я должен был проследить и закончить дела. Я должен был уйти…

Нахмурившись, Андрей пытался объяснить мне то, о чём я знать не хотела. Совсем. Раньше бы настояла, заставила рассказать всё в деталях, а теперь — нет. Доверяю ему и не хочу трогать прошлое.

— Ты должен был уйти правильно и окончательно, чтобы больше не вспоминать о прошлом, — предположила я, и он согласно кивнул. — Получилось?

— Получилось.

— Ты смог оставить прошлое в прошлом?

Андрей кивнул, но в глубине взгляда пряталась неуверенность. Какими бы старыми и затянувшимися ни были раны, раз уж они болят, ничего с этим не поделаешь.

К сожалению, в этом мы схожи.

— Так уж и быть, я попытаюсь уместиться на твоей кровати, — с притворным вздохом согласился Андрей.

— Да ладно, не мучайся, возвращайся в гостиницу.

— Не дождёшься.

Он положил ладонь на моё запястье, погладил шрам, прикоснулся к нему губами. Казалось невероятным сидеть рядом и никуда не спешить, не бежать, не мечтать о мести. Никаких игр, притворств и прозвищ. Просто Андрей, просто Лера. Бесконечные возможности и никакого страха.

Наша близость была спешной, почти нервной, словно мы пытались закрепиться в незнакомой жизни, в новых ролях. Пытались привыкнуть к настоящему и оттолкнуть призраки прошлого.

Андрей поселился у меня. Сначала его присутствие казалось странным, непривычным, словно в любой момент он сорвётся с места и снова исчезнет. Потом я привыкла, расслабилась, больше не ожидая подвоха. Мы постепенно становились парой, узнавали друг друга. Наша повседневная жизнь ничем не напоминала безумную неделю, проведённую на даче. И тем не менее мы были парой. Настоящей. Рядом с Андреем не приходилось беспокоиться, всё ли я делаю правильно. Нас вело шестое чувство, присущее очень влюблённым людям, помогающее обходить подводные камни отношений. Все камни, кроме одного, — нашего прошлого. Мы упорно не говорили о нём, так уж получилось. Андрей писал новые программы для центра, я работала. Мы ничего не придумывали, не переигрывали, а просто наслаждались друг другом.

Но прошлые раны никуда не делись. Отрицание — не выход, придётся научиться жить, не спотыкаясь о незажившие воспоминания.

* * *

— Лер, послушай, как давно ты знаешь Денисова? — спросила сотрудница Тамара через несколько недель после приезда Андрея.

— Познакомились в лифте перед открытием центра, — без заминки соврала я.

— Быстро же вы познакомились, — хихикнула Тамара. — Я хотела с ним поговорить, но так и не успела, вы рано ушли с открытия. Мои домашние им бредят. Раньше только муж, а теперь и сыну передалось, всю спальню обвешал плакатами, и его друзья такие же. Пересмотрели записи матчей Денисова по сто раз. Сын настолько болеет футболом, что я порой волнуюсь, даже обедает с мячом на коленях. Мне бы автограф попросить, но как-то неловко, ведь Денисов уже лет десять как ушёл из спорта после аварии. Не хочу его обидеть.

Слушая сотрудницу, я задержала дыхание. Передо мной словно дверь открылась. Раньше была глухая стена, и вдруг появился путь. Не мой путь, Андрея. Страшно касаться его прошлого, но душой чувствую, что поступаю правильно.

— Поговори с заведующей, пусть пригласит Денисова на воскресный пикник. Туда же с семьями приходят, вот и возьми своих мужчин, да и друзей сына пригласи. Ведь это не запрещено?

Прищурившись, Тамара подмигнула.

— А ты сама Денисова не пригласишь?

— Нет, не приглашу, — ровно ответила я. После открытия центра по отделению пошли слухи, но мы с Андреем не афишировали наши отношения.

— Тогда, может, попросишь для меня автограф?

— Извини, но лучше, если твой сын сам попросит.

Мысленно умоляю её согласиться и очень надеюсь, что это — правильный шаг.

— Ладно, тогда поговорю с заведующей, — вздыхает Тамара. — Всё-таки Денисов связан с центром, так почему бы не пригласить на пикник. И про друзей сына тоже спрошу.

— Ага, спроси.

Голос чуть дрожит, потому что ступаю на зыбкую почву. Если ошибусь, прощения не будет. Никогда. Но меня пронизывает уверенность, что я не ошибаюсь. В памяти мелькает табличка с игровыми футбольными лигами в бывшем офисе Андрея. Неделю назад я попыталась заговорить о футболе, но Андрей отмахнулся и перевёл тему. Нет, я не ошибаюсь, ему нужна связь с футболом. Значительная связь, которая бы залечила старые раны. Иногда то, что не получается у взрослых, дети делают с невероятной ловкостью.

Воскресный день выдался на удивление солнечным. Обычно как соберёшься на пикник, так надвигается чуть ли не тропический шторм. А тут повезло. Собралось человек семьдесят, везде снуют детишки. Вокруг клетчатые пледы и примятая колясками трава, в тени — массивные грили и столы с едой. Женщины возятся с салатами, а мужчины, понятное дело, кучкуются около грилей и потягивают пиво. Андрей переворачивает баранину, потом вытирает руки и подходит ко мне.

— Не пора ли сообщить твоим сотрудникам, что мы вместе? — спрашивает, делая глоток пива. — А то мужики меня уже сто раз об этом спросили.

— И что ты сказал?

— Что стараюсь тебя уговорить.

— А они что?

— «Смотри не лоханись, — сказали. — Лера — хирург. Как резанёт, мало не покажется».

— Думаю, что ты об этом и так знаешь, — ответила, смеясь, краем глаза замечая стоящую невдалеке Тамару. Осторожно подмигнула, и рядом с ней тут же появились три пацана. За их спинами топтался муж Тамары, и трудно сказать, кто волновался больше — мальчишки или он. Или я.

— Простите, пожалуйста, Андрей Сергеевич, — пробормотал сын Тамары, вытирая вспотевшие ладошки о брюки. — Не могли бы вы подписать плакат… хочу попросить ваш автограф… нельзя ли… тут ваша фотография… — беспомощно моргая, мальчик обернулся на отца, и тот кивнул в попытке подбодрить сына. «Можно попросить ваш автограф?» — шёпотом подсказал отец.

Молчание.

Сын не повторяет просьбу, а вместо этого зачарованно разглядывает Андрея. Тот замер с бутылкой пива у губ, даже не дышит.

Не то, чтобы его знакомые не знали, кто он такой. Знают, конечно, но со времени его футбольной карьеры прошло десять лет. Иногда мужики зададут пару вопросов, вот и всё. Имя у Андрея часто встречающееся, узнавать на улице давно перестали. О нём забыли, причём очень быстро. Никто никому не нужен, помните? Океан любви выливается в ничто. Интернетная слава живёт, в анналах футбола он записан навсегда, но это ж не живое? Факты прошлого не трогают душу. А тут — дети. Трое дрожащих парнишек, смотрящих на него с невероятным благоговением. Трое парнишек и отец в придачу.

— Вы лучший, — шепчет мальчик. — Самый лучший. После вас других неинтересно смотреть. Вы такие трюки выделывали, что класс просто.

Его друзья словно пробуждаются от спячки.

— Ага, точно. Помните, как вы на трибуну прыгнули после хет-трика… ну, когда три гола подряд забили в самом первом матче? Вас же только приняли в сборную, а вы сразу им показали…

— На трибуну не положено прыгать, а вы…

— А как головой ударили во втором матче! Вы же спиной стояли, но почувствовали приближение мяча и забили гол, да? Как так получилось? Вы же не видели мяч?

— Вы были самым молодым… у вас такой талант был… ну, то есть… — смутившись своей оговорки, мальчишка уставился на кеды с развязанным шнурком.

Я словно вросла в землю. Не мигая, смотрела на мальчишек и ждала реакции Андрея, как приговора. Моего приговора.

— Тренер летней школы сказал, что меня точно отберут в районную команду, — похвастался другой.

— А я умею мяч за спиной подкидывать. А спереди — тридцать раз запросто. Однажды я побью ваш рекорд! — пацан робко протянул плакат и ручку.

Андрей хмыкнул и отдал мне пиво.

— Да ну! — усмехнулся он. — Прямо так и побьёшь мой рекорд?

— Побью, — гордо сказал парнишка. — Вы так здорово делаете… — тут же смутился и глянул на отца, — … в смысле, вы раньше могли… короче, я видео смотрел, где вы в Мадриде играли…

— Не в Мадриде, а в Барселоне, — поправляет другой.

— Нет, я про чемпионат…

— Мяч есть? — вмешивается Андрей.

— Что, с собой, что ли? — малой внезапно осип.

— С собой, конечно. Мы же не воздухом будем играть?

— Папа! — заорал мальчик, но его отец уже бросился к машине. На траве осталось его недопитое пиво.

«А мне можно с вами?!» — заголосили остальные пацаны.

— И вы тоже собираетесь побить мой рекорд? — смеётся Андрей. Почти хохочет, причём от души.

— Да! Все ваши рекорды побьём!

— Прямо-таки все! Тогда шнурки завяжите, футболисты.

Мальчики демонстрировали свои таланты, Андрей наблюдал с интересом, даже с азартом. Играл с ними, уводил мяч, дразнил. Не сюсюкался, честно хвалил, делал замечания. К ним набежало ещё детей, мальчиков и девочек. Разыгрался настоящий матч.

Казалось, Андрей про меня забыл, что было очень кстати, потому что я — стыдно признаться — спряталась за деревьями и плакала.

Нет, плакала — это не то слово. Рыдала так, словно прорвало водопровод, аж подвывала. Люблю Андрея настолько, что его прошлая боль выходит через меня чёрным ядом. Пусть выходит, главное, чтобы от него ушла. Если повезёт, останется только старый шрам, сухой и ровный. И будущее, полное смысла.