Вера и Марина Воробей - Тот, кто снится

Лиза кивнула, хотя на самом деле ей было непонятно, какое отношение это имеет к тому, что она жить без него не может.

— Вот видишь, как хорошо, — как будто успокоился Михаил. — Я знал, что ты все правильно поймешь и не обидишься…

«Не обидишься»— эти слова эхом отозвались в ней. Совсем недавно она обидела Борю и сказала ему: «Не обижайся», а сейчас обидели ее.

«Как странно все связано в жизни, — подумала она. — Наверное, нужно попрощаться?»

— Все в порядке, — сказала она. — Я пойду?

Ей хотелось, чтобы он попросил ее остаться, чтобы успокоил, сказал, что скоро все изменится…

Но он только кивнул ей в ответ.

Она шла, повесив голову на грудь, и ей было неважно, что он смотрит ей вслед и видит ее уныние. Ей было наплевать, как она выглядит, потому что, когда вся жизнь идет кувырком, совсем не до этого. Она вдруг увидела себя со стороны, и ей стало стыдно. Лиза достала из кармана носовой платок, вытерла слезы, а заодно стерла помаду. «Вот так-то лучше», — подумала она. Ей хотелось закрыть глаза и очутиться дома, в своей постели, под одеялом. Когда ей было плохо, она всегда закрывалась одеялом с головой и ей казалось что так можно спрятаться от горестей и боли.

Едва она переступила порог своей квартиры, как раздался телефонный звонок.

— Да, — устало сказала Лиза. — Я слушаю.

— Лизка, ну как? — от любопытства Туся захлебывалась словами. — Уже вернулась? Видела его?

Лизе хотелось поскорее забыть о своем позоре, но она понимала, что от Туси не так-то просто отделаться.

— Видела, — нехотя ответила она.

— Ну, и как? Он был рад? Что сказал? — вопросы так и сыпались из Туси.

— Удивился. — Лиза отвечала односложно. — Сказал, что он — учитель, а я — ученица, что таковы правила игры…

— А куда ходили? — не унималась Туся.

— Никуда. — Слезы зазвенели в Лизином голосе. Никуда мы не ходили. Так и стояли рядом с Есениным, как два памятника. А я еще, дура, напялила короткую юбку, и все коленки отморозила, пока он мне объяснял, почему его не надо любить.

— Да-а. — По Тусиному голосу чувствовалось, как она разочарована. — Бывают же странные люди…

— Это я странный человек! Я! — крикнула Лиза. — Не надо было мне тебя слушаться! И что я себе возомнила, думала, могу быть современной, смелой, решительной… Вот что из этого получилось!

Лиза была очень зла, и не столько на Тусю, сколько на себя.

— Пожалуйста, — со слезами сказала она, — в следующий раз не назначай свиданий от моего имени. Договорились?

— Договорились, — со вздохом сказала Туся. Ей было жаль, что все так закончилось. — Больше не буду. — Пока, — буркнула Лиза и, не дожидаясь ответа, бросила трубку.

Она пошла на кухню, открыла холодильник и отпила молока прямо из пакета. Мама всегда сердилась, когда Лиза так делала, но теперь ничто не имело значения. Потом она взяла глазированный сырок и откусила сразу половину.

За окном было темно, как ночью, шел мокрый и крупный снег. Лиза смотрела на зажженные окна соседних домов, и ей казалось, что все люди на земле счастливее, чем она.

«Не пойду завтра в школу, — решила она— И послезавтра тоже не пойду. Вообще туда не буду ходить, пока у них практика».

Но в глубине души она знала, что не сдержит своего обещания.

Зимой все время хочется спать. К концу шестого урока за окнами была непроглядная темень, но Лиза не могла сразу пойти домой, потому чТо дежурила по классу. Последним уроком была литература, поэтому Михаил Юрьевич еще заполнял журнал, сидя за учительским столом.

Лиза на него даже не посмотрела, она ровняла парты и подбирала фантики и бумажки, разбросанные одноклассниками. Ей нравилось изображать равнодушие и трудолюбие, нравилось чувствовать, что время от времени Михаил Юрьевич поднимает на нее глаза и смотрит пристально и удивленно.

— Как ты вчера доехала? — вдруг спросил он, продолжая делать записи в журнале.

— Вчера? — Лиза сделала вид, будто что-то припоминает. — А, вчера… Спасибо, хорошо.

Он никогда не узнает, что она проплакала всю ночь. Ну, не всю, а часов до трех, пока не заснула. Он никогда не узнает, что, когда она возвращалась с этого злосчастного свидания, ее целых два раза чуть не сбила машина, потому что она была слишком несчастна, чтобы смотреть по сторонам.

Лиза нагнулась, чтобы поднять чью-то затоптанную шпаргалку, когда дверь распахнулась и в класс вошла Лилия Анатольевна. Она почти подбежала к Михаилу и уселась на учительский стол прямо перед ним.

— Миха, привет! Ну, на сегодня я отмучилась. Она улыбалась, показывая крупные белые зубы. Тупее класса, чем этот одиннадцатый, мне встречать не приходилось… Все идиоты, как на подбор…

Лиза вылезла из-под парты, и Лилия от удивления даже присвистнула.

— Что ты здесь делаешь? — недовольно спросила она, ведь ей казалось, что они с Михаилом наедине.

— Убираюсь, — сказала Лиза, показывая ей грязные бумажки. — Я сегодня дежурная.

Лилия посмотрела на нее оценивающе, как всегда смотрела на женщин, девушек и девочек. Посмотрела и… отвернулась, не найдя в Лизе ничего привлекательного.

— Ну, ты идешь? — продолжила она разговор. с Михаилом. — Ты скоро?

— А что?

— Могли бы вместе пойти, — сказала Лилия. — Мой папа давно хотел с тобой повидаться…

— Зачем это? — спокойно спросил Михаил. — По-моему, он был не в восторге от прошлой встречи.

— Ой, ну какой ты злопамятный. — Лиля опять улыбнулась. — Он хотел поговорить с тобой о планах на будущее. Про аспирантуру и все такое…

— Спасибо, — натянуто улыбнулся Михаил. Как-нибудь в другой раз.

Тем временем Лиза залезла на стул, чтобы дотянуться до цветка, стоящего на шкафу. Она понимала, что не всем приятно ее присутствие, но уходить не спешила. Ей было интересно, о чем может говорить эта расфуфыренная училка с Михаилом. У цветка некоторые листья пожелтели, и Лиза взяла его в руки, чтобы их оборвать.

«Бедный, — думала она, ласково касаясь его листьев, — и тебе плохо оттого, что зима. И тебя никто не любит».

Неожиданно у Лизы возникло сильное желание обернуться. Она обернулась и увидела, как Лиля что-то шепчет на ухо Михаилу, держа его за отворот пиджака. Лизу жутко возмутило, что они вели себя так, как будто ее здесь и в помине не было, и горшок выпал у нее из рук.

Испуганная неожиданным грохотом, Лилия отпрянула от Михаила и злобно посмотрела на Лизу.

— Что случилось? — спросила она голосом, поразительно похожим на голос Кошки. — Что ты делаешь?

Лиза стояла на стуле с разведенными руками, в которых секунду назад был цветок, и не знала, что ответить.

— Я… — начала она слабым голосом. — Я уронила горшок…

Ей казалось, что всем понятно, как она любит Михаила. Лиля недобро ухмылялась, как будто хотела сказать: «Ну ты и дурочка! Разве не ясно, что он — мой?»

— Ничего страшного, — сказал Михаил. — Бывает…

«Конечно, ничего страшного, — с обидой подумала Лиза. — Он сердце мое разбил и тоже — ничего страшного…»

— Я за веником, — только и успела сказать Лиза и выбежала в туалет, чтобы там ей никто не мешал поплакать.

Она плакала и умывала лицо холодной водой, потом снова плакала и снова умывалась. Дверь открылась, и заглянула Лиля.

— Мы ушли, — сказала она. — Закрой класс и подмети землю.

Лиза только молча кивнула, стараясь не поднимать заплаканных глаз.

«Мы ушли, — с горечью подумала Лиза. — Наверное, нечто подобное испытывала Золушка, когда ее сестры уезжали на бал, а она оставалась заниматься хозяйством».

И Лиза снова заплакала, потому что ей стало жаль, Золушку, разбитого цветка, но больше всего себя и своей напрасной любви.

— Лиля, — сказал Михаил, когда они спускались по лестнице, — ты ставишь меня в неудобное положение.

— Да? — игриво заулыбалась она. — И что же это за положение?

— Ты не должна была заводить личные разговоры при моей ученице. Так никто не делает.

— Ну, никто не делает, а я делаю, — беззаботно рассмеялась Лиля. — Видел, как она на меня смотрела? Так и пожирала глазами. По-моему, она от тебя без ума, а ко мне ревнует…

Михаилу были неприятны эти слова, потому что он понимал их справедливость. Ему хотелось заступиться за Лизу, но, зная мстительный Лилин характер, он решил не заострять внимание на этом вопросе.

— Глупости, — отрезал он. — Просто девочка не привыкла к тому, чтобы учителя при ней выясняли отношения.

— Выясняли отношения? — Лиля взяла его за руку. — Значит ты признаешь, что нам есть что выяснять?

Михаил посмотрел на ее лицо, которое сейчас было так близко, и подумал: «Когда-то я ее любил. Когда-то. думал, что она особенная». Он помнил сладость ее четко очерченных тонких губ, он даже по-прежнему видел, как они прекрасны, но все это не вызывало в нем волнения и дрожи, как раньше. Лилия казалась ему призрачной и нереальной, как сан, который забывается, если его кому-нибудь не расскажешь, как только проснешься.

— Лиля, — он осторожно вынул руку из ее руки, — мы с тобой все давным-давно выяснили. Разве ты не помнишь?

— Глупый, — Лиля сладко улыбнулась и сузила глаза, как дикая кашка, — ты до сих пор на меня дуешься?

— Нет, — искренне ответил Михаил. — Конечно, нет.

Он действительно больше не обижался на Лилю. Теперь он не испытывал к ней не только любви, но и обиды, потому что не был злопамятным.

— Вот ты меня отталкиваешь, а зря, — сказала она, облизывая губы. — Между прочим, многие почли бы за счастье встречаться со мной…

Михаил добродушно рассмеялся, и она с удивлением посмотрела на него.

— Не сомневаюсь, — сказал он. — Ты девушка видная. Поэтому и не хочу стоять на пути у этих «многих».