— Вот так и покажи. Молодец, Ника, ты действительно хорошая девочка. Я хочу, чтобы ты всегда показывала, как сильно меня хочешь.

Если судить по силе оргазма, то я научилась доверять Даниле Резнику. Несмотря на его дурную репутацию и на прошлое, свидетельницей которого была я сама.

— Наконец-то я показал тебе мой «Гибсон», — засмеялся Данила, вспоминая нашу беседу в школьной мастерской.


Резник держал меня на краю. На краю всего — чувств, ощущений, откровений, оргазма. Я боялась закрыть глаза и пропустить эмоции на его лице. Хотела увидеть хоть что-то, позволяющее понять одноклассника и расшифровать магнетическую синеву его взгляда. Но уследить за Данилой невозможно, его эмоции подвижны, как ртуть. Он шутит, командует и мастерски управляет моим телом — а потом вдруг вздыхает и с силой прижимает меня к себе.

— Знаешь выражение «Лови момент»?

— Слышала.

— Иногда удаётся поймать момент, когда ты совершенно и абсолютно счастлив. Знаешь, о чём я?

— Наверное.

— Я только что поймал такой момент.

Воздух вокруг нас накалился необходимостью моего ответа. Неотложной необходимостью.

Слишком быстро.

Слишком много.

Слишком неожиданно.

Я не знаю, что сказать.

— Мне было очень хорошо, — прошептала почти виновато. Это всё, что я могу предложить в ответ. Лгать не хочется.

После секундной паузы Данила посмотрел на меня с ухмылкой. На его лице я не нашла следов обиды.

— А сейчас будет ещё лучше, — пообещал он.


Женщины придают особое значение тому, остаётся ли мужчина на ночь. В нашем случае всё проще — мы так и не заснули.

— Не ходи сегодня на выставку, — сказал Данила на следующее утро. — Не трепли себе нервы. Лучше как следует выспись, а я вернусь после работы.

— А как же ты? — забираясь под одеяло, я с удивлением смотрела на его бодрое и довольное лицо.

— А я не устал, — подмигнул он.


Он вернётся сегодня вечером. Значит, наши отношения не на одну ночь. Это уже опаснее, к Даниле легко привыкнуть, но выбора нет. Я добровольно зашла в зыбучие пески, погрузилась по горло и жду, что будет дальше.

— Ника! — позвал он от входной двери. — Если соскучишься, приезжай в магазин, познакомлю тебя с друзьями.

С друзьями? Уже??

Сев на постели, я отодвинула ширму, чтобы увидеть лицо Резника. Увидеть-то увидела, а вот что сказать — не придумала. Наши отношения развиваются со скоростью, от которой захватывает дух.

— Почему ты смотришь на меня с таким священным ужасом? — возмутился он. — Ты же спрашивала про магазин, вот и зайди, если хочешь посмотреть.

— Хорошо.


Заснуть я не смогла. Бродила по квартире озадаченная, довольная и приятно опустошённая.

Пыталась рисовать, но карандаш валился из рук. Говорят, такое случается при влюблённости?


Неужели я когда-то думала, что Данила Резник — плохой парень?

* * *

Данила Резник и я. Я и Данила Резник. Мы встречаемся уже две недели.

Мы не обсуждаем наши отношения, не вешаем на них ярлык. Они существуют вне стандартов, с которыми я знакома. Данила приходит по вечерам и остаётся у меня. Не каждый день, но если не приходит, если уезжает на концерты, то звонит.


Я болтаю о милых пустяках с Данилой Резником, школьным хулиганом. Это кажется невероятным, но, тем не менее, является фактом. Более того, ему нравятся мои глупые шутки, он улыбается и просит ещё. Он слушает мою болтовню о пустяках. Не отвлекается, не притворяется, а действительно слушает.

Данила не пускает меня на выставку, пытается защитить от самой себя, от навязчивого желания причинить себе боль, выискивая в толпе равнодушные лица. Он отвлекает меня собой и делает это очень успешно.

Это неправильно, но приятно.

Но сегодня — последний день выставки с открытым аукционом, и я не могу остаться дома. Данила настаивает, убеждает, но я непреклонна, и тогда он идёт со мной. Оставив меня с Арком, отходит к знакомым, но вскоре я замечаю, что он следит за нами поверх головы собеседника. Не слушает, отвечает невпопад, потому что хочет вернуться ко мне. По крайней мере, мне так кажется. Я хочу, чтобы Данилу тянуло ко мне.

Не дослушав собеседника, он возвращается и целует меня.

Арк закатывает глаза и оставляет нас одних, а мы уединяемся на лестнице и целуемся взахлёб, словно не виделись целый месяц.

— Ты мне не доверяешь, — смеюсь я. — Ты ревнуешь к Арку.

— Доверяю, — серьёзно говорит Данила, — но очень скучаю, когда тебя нет рядом. Поехали домой, Ника.

— Я не могу, через час аукцион.

Данила улыбается, и в его улыбке поровну нежности и просьбы. Он придвигается ближе, прижимает меня к стене и шепчет:

— Дело в том, что у меня возникла небольшая проблема. — Надавливает бёдрами и прикусывает мою губу. — Чувствуешь, какая?

— Похоже, что у твоей проблемы впечатляющие размеры, — улыбаюсь я.

— И это только начало. — В его голосе игривое обещание смешано с искренней нуждой.

Мои мысли плывут. Я моргаю, разгоняя марево желания, но Данила добивает меня в своём обычном стиле.

— А давай моя большая проблема решит твою маленькую проблему? — с этими словами он запускает руку туда, куда, совершенно точно, не суются в общественном месте.

Я повисаю на нём, ослабев от неожиданности, и в этот момент аукцион кажется блажью. Мелким событием в сладком потоке моих отношений с Данилой Резником.

— Скажи, что я тебе нужен, Ника, — просит он. Когда Данила топит меня в силе и нежности синего взгляда, я не могу отказать.

— Очень. Очень. — Моё традиционное двойное «очень». Одно ему, второе — мне.

Прикрыв глаза, я пытаюсь вспомнить, почему мы не можем поехать домой прямо сейчас.

Ах да, аукцион… я должна там быть, чтобы увидеть, как продадут или не продадут мои работы.

— Поехали домой, — тихо соглашаюсь.


Пока мы спускаемся по лестнице, я искоса слежу за лицом Данилы, ожидая увидеть на нём торжество. Я не полная дурочка, я догадываюсь, что происходит. Он нарочно отвлёк меня и везёт домой, чтобы оградить от переживаний на аукционе. Ведь если не купят ни одной моей работы, ему предстоит справляться с моей депрессией.

Но на его лице я вижу только нежность, а в глазах — туман желания.


Я никогда не встречала таких мужчин, как Данила Резник. Всё, что он делает, — красиво. Всё, что говорит, — совершенно и в точку. Даже его наглость по-мальчишески привлекательна. Но самое убийственное оружие — искренность.

Он усаживает меня на постель и, когда я запускаю ищущие руки под его рубашку, останавливает.

— Подожди, — просит напряжённо, — ты должна кое-что знать.

Внутри появилось мерзкое ощущение, словно я проглотила ледяную рыбину. Я не хочу неприятных сюрпризов от Данилы Резника.

— Угу? — нахожу в себе силы ответить.

— Я должен был признаться ещё в школе, в десятом классе.

— В чём? — задала я глупейший вопрос.

Данила поднял брови. Я тоже.

— Любовь бывает разной, — сказал он. — Иногда она связывает по рукам и ногам и парализует язык. Ты встречалась с соседом. Я подозревал, что ты его не любишь, но так и не признался.

— Но ведь я спросила тебя, и ты сказал, что не влюблён.

— Я не был влюблён, я тебя любил.

— Этого не может быть, нам было всего шестнадцать.

— Всякое бывает, — Данила улыбнулся одними губами.

А ведь я подозревала, какие чувства прятал его синий взгляд. Не могла на них ответить, поэтому притворилась, что не знаю.

Данила сел рядом и взял меня за руку.

— Ты любила своего парня?

Гришу, что ли? Моего соседа? Нет смысла разоблачать восьмилетнюю ложь.

— Я хорошо к нему относилась.

— Я так и знал, что не любила, но всё равно держалась от меня подальше. А я любил. Когда увидел тебя в кафе около галереи, понял, что чувства никуда не делись. Словно с разбегу рухнул в прошлое, вот и решил попробовать. В школе ты меня терпеть не могла, и парня своего настроила, чтобы он за мной следил. Я тебя не осуждаю, Ника, ты поступила правильно, ведь я был никем, пустым местом. А теперь… мне показалось, что в кафе ты смотрела на меня по-другому, не так, как в школе. Словно готова дать мне шанс. Я знаменит, да и деньги появились, вот и подумал: кто знает, может, это изменит дело, и ты заинтересуешься.


Так вот, что он подумал. Не слабо. Решил, что я клюну на деньги и славу.

— Ника! — тихо позвал он. — Ответь честно, для тебя это имеет значение?

— Да, — признаюсь тихо и чувствую, как резко напрягается Данила. Сжимает мои пальцы почти до хруста. — В нашей с тобой ситуации деньги и слава имеют отрицательное значение. Из-за них ты всё время на виду, тебя окружают соблазны и шум.

Выдыхает. Он думал, что мне нужны его деньги. Я не обижаюсь. Что поделаешь, ведь Данила тоже меня не знает. Пока что не знает.

Опрокинув на постель, он нависает надо мной и выговаривает чётко:

— Тебе, — целует в губы, — не о чем, — целует подбородок, — волноваться, — проводит губами по шее, щекоча дыханием.

С удивлением поняла, что и не волнуюсь. Мужчина в моей постели не похож на Данилу Резника из прошлого. Хотелось верить, что только я знаю его таким. Что только моё тело он изучает с чувственным интересом. Что только мне шепчет, гипнотизируя синим взглядом:

— Скажи, чего ты хочешь, Ника, и я сделаю. Признайся, Ника, ты должна рассказывать мне обо всех желаниях.

Тягучий, грешный шёпот отзывается дрожью в позвоночнике.

— Да, — отвечаю одними губами.

— Что «да»? — улыбается он и заставляет раздвинуть ноги. — «Да» — это согласие или признание?