Он поцеловал меня, а потом ушел. Он оставил меня там стоять на тротуаре в туманном замешательстве. Как я могу снова встретиться с ним? Я не могу. Но, опять же, он меня поцеловал. Он был смущен, как и я, но все-таки я права. Он тоже хочет этого.


Когда заканчиваю, бросаю все на пол. Звук эхом звенит в моих ушах. Не раздеваясь, я забираюсь в кровать. Текила течет в моей крови.

Я убаюкиваю себя воспоминаниями, прокручивая наш поцелуй снова и снова.


*** 

Сомнений нет, в моей голове стучит отбойный молоток. Все мое тело болит, и я чувствую себя очень дерьмово. Меня обуревает раскаяние, события прошлого вечера всплывают в моей голове. Я хотела бы проснуться утром и не помнить, что произошло, вернее, то, что я спровоцировала. Но, к сожалению, от воспоминаний никуда не деться, и от этого мне не легче. Все внутренности сводит, когда я думаю о том, как он отстранился после нашего поцелуя.

Как я буду смотреть ему в глаза?

Я прячу голову в подушку и притворяюсь, что этого не произошло.

— Эй, соня.

Я издаю стон при звуке голоса Сидни.

— Похмелье?

— Нет.

Я хватаюсь за подушку и прячу голову под нее, чтобы блокировать звук.

— Ну, ты выглядишь как с похмелья.

— Я болею, — бурчу я.

Я никогда не покину свою постель и не выйду снова в этот мир.

— Что случилось?

У меня вырывается очередной стон, я продолжаю прятаться и не отвечаю.

— Выбирайся оттуда и посмотри на меня, — настаивает она.

— Нет.

— Что с тобой? Убери голову от подушки и скажи, что не так.

— Я больна.

— Так, теперь ты пользуешься приемами своей мамы?

Запрещенный прием. Никоим образом я не собираюсь так поступать. Я бросаю подушку в подругу, она летит через комнату и шумно приземляется на пол. Выглядываю, прищуривая глаза.

— Очень в тему.

— Это к тебе не относится, хотя...

Сидни смотрит с загадочной улыбкой, и я жалею, что у меня нет еще одной подушки, чтобы бросить ей в голову.

— Серьезно, что происходит? Ты никогда не спала так долго. Даже после большой попойки.

Я смотрю ей прямо в глаза.

— Я же говорю тебе. Я заболела.

— Ты не выглядишь больной, — настаивает она. — Говоря, что ты больна, когда на самом деле это не так, ты ведешь себя странно. Ты же ненавидишь, когда другие так делают, так почему бы тебе не набраться смелости и не сказать мне, что происходит?

Именно поэтому я одновременно люблю и ненавижу Сидни. Она всегда ловит меня на вранье, если я пытаюсь юлить.

— Хорошо, я прячусь. Ладно? Теперь ты счастлива?

Она кивает, и ее губы кривятся в улыбке.

— Заметно. От чего ты прячешься?

— От жизни.

— Можно поконкретнее.

— Престон... в смысле Доктор Монтгомери. Я имею в виду... Я не знаю, что я имею в виду.

Она поднимает бровь.

— Не понимаю, что происходит, но чувствую, что упускаю какую-то важную информацию.

Я прикусываю губу и, собрав все свое мужество, пытаюсь рассказать о своей вчерашней бестактности.

— Хм, ну, я напилась... — она машет рукой, заставляя меня продолжать. — Я напилась и заигрывала-с-ним, — на одном дыхании выкладываю я, пока не струсила и не передумала.

Она открывает рот и широко распахивает глаза.

— Ой. И что он сказал?

— Он поцеловал меня. А потом сбежал.

— Он твой психотерапевт.

— Да, спасибо, капитан Очевидность. Как ты думаешь, почему я прячусь?

— А знаешь, что? Пошли все к черту. Вы оба взрослые люди, всякое бывает. Не кори себя за это. Как планируешь общаться после произошедшего?

Ее взгляд теплеет, и она присаживается на край кровати.

— Я не знаю. Как ты думаешь, что мне делать?

— Не могу указывать, как поступить, но ты делаешь большие успехи, хотя я ненавижу тебя за то, что ты не рассказала мне все с самого начала. Почему бы тебе самой не прояснить ситуацию?

— Ты думаешь, что я могу просто проигнорировать и притвориться, что ничего не произошло?

Я не хочу делать вид, будто ничего не произошло, но знаю правду: он сожалеет о случившемся.

— Ох, нет.

Она вдыхает, а потом шумно выдыхает.

— Может быть, тебе следует позвонить в его офис и поговорить с ним. Если ты придешь на следующую встречу, чувствуя свою вину, всем будет неловко.

Я пожимаю плечами.

— Может быть. Я подумаю об этом.

Она встает и идет к двери.

— Давай-ка я приготовлю нам плотный завтрак. Поднимай свою задницу и перестань валяться в постели, ты, маленькая проказница.

Я позволяю ей немного встряхнуть меня, а затем, растянувшись на кровати, я думаю, как мне лучше поступить.

Я хватаю свой дневник.


Запись в дневнике.

Я в растерянности. Вот засада! Какого черта мне теперь делать? Он никогда не захочет снова меня видеть. Я знаю, это звучит безумно, но он заставляет меня чувствовать себя живой. Мне никогда не приходилось испытывать подобного раньше, и это пугает меня. Раньше я смеялась, когда слышала, как знакомые девушки рассказывают про подобное, но теперь это часть моей жизни, и все не так уж и весело.

За последние несколько недель он помог внести ясность в мою жизнь. Я не могу рисковать и потерять его. Мимолетное увлечение, а именно это и было, не должно все испортить. Это только временное помешательство.


Ничего серьезного.

Я повторяю себе это снова и снова. А если я буду чаще это повторять, то, думаю, этого будет достаточно, чтобы убедить себя в том, что это правда.

Но я с трудом в это верю.

И я боюсь, что если я потеряю его, потеряю то, что обрела после наших встреч.

Я боюсь, что потеряю себя.

Достаю телефон и набираю текст.

Я: Прости.

Но не уверена, за что именно извиняюсь.

За то, что пропустила встречу, напилась, заигрывала с ним, искушая его?

После отправки сообщения стараюсь занять себя чем-то, чтобы отвлечься и не проверять свой телефон. Присматриваюсь к рамке, которую я купила на прошлой неделе, решаю вставить фото, где я и Ричард, и добавить его на стену к коллажу, который висит над моим столом. Где моя рулетка? В ящике стола нет. В тумбочке рядом с моей кроватью? Поворачиваю голову в сторону комнаты Сидни.

— Эй, у тебя случайно нет рулетки? Моей рулетки? — ухмыляюсь я.

— На самом деле, — она кривится, — кажется, я брала ее. Хм, думаю, она в шкафу. Должна быть в коробке. Посмотри наверху.

Пока роюсь в ее шкафу, замечаю в куче одежды знакомую рубашку. Поднимаю бровь, глядя на нее. Развернув, рассматриваю манжеты, вижу знакомую вышитую красным монограмму.

РДС.

Ричард Дэвид Стоун.

Почему это в ее шкафу? Зачем ей хранить его рубашку, если только… воздух покидает тело, и я чувствую, как кровь пульсирует в моих венах.

У нее есть рубашка Ричарда.

— Откуда ты это взяла?

Мои слова резки. Смущение, гнев и предательство струятся в каждом слоге.

— Что «это»?

— Это, — я вытаскиваю рубашку. Доказательство ее лжи.

— О чем ты говоришь?

Сидни оборачивается, чтобы посмотреть на меня, и на ее лице отражается чувство вины.

— Это рубашка Ричарда, — огрызаюсь я.

Тишина. Она ничего не говорит, и меня это бесит.

— Эта рубашка его. Рубашка Ричарда. Я уверена. Я купила ее в подарок на его пятидесятилетие, три года назад.

— Это случилось до того, как мы с тобой познакомились, — ее руки безвольно повисают в воздухе. — За месяц до того, как я познакомилась с тобой и узнала тебя.

— Просто скажи это.

Я расхаживаю взад и вперед, мое тело не знает, что делать с нервными импульсами, проходящими через меня.

— Я спала с Ричардом. У нас был роман с Ричардом.

Все внутри меня замирает. Роман. Роман означает больше, чем один раз.

— Прежде чем ты начала работать в компании, мы были на корпоративной вечеринке, и одно привело к другому. Мы стали спать вместе. Никто не знал.

— Вы были с Ричардом?

У них были отношения?

— Это был просто секс.

Хотя она говорит, и я слышу ее слова, но как будто не понимаю, про что она говорит. Ничего из этого не имеет никакого смысла. Они были вместе более одного раза. Почему я не знаю об этом?

— Ты была с Ричардом. Моим Ричардом.

— Это было до тебя, и он порвал со мной, когда ты переехала.

— Он порвал?

Она кивает.

— Почему ты не сказала мне? Я не понимаю.

— Я просто не могла. А что я могла сказать? Привет, переезжай ко мне, но к твоему сведению, я спала со своим боссом, который, к тому же, друг вашей семьи. Мои отношения с Ричардом были чисто физическими. Просто секс, никаких обязательств, никаких обещаний, преданности и «они будут жить долго и счастливо».

— Он был больше, чем друг семьи, и ты это знаешь.

— Когда я попросила тебя быть моей соседкой, я не знала про это, к тому времени, как узнала, было слишком поздно. Я не хочу рисковать нашей дружбой. Мне жаль. Я не хотела расстроить тебя, но…