Ава Харрисон - Трансфер

— Я думала…

— Не хочу оставлять тебя. Мне нужно убедиться, что ты в порядке. Поэтому я привел тебя к себе.

— Спасибо, Престон.

Вместе мы входим в его квартиру. Он снимает свое пальто и вешает на входную дверь, потом мы идем к гостиной.

— Скажи мне, что случилось?

— Это трудно объяснить, чтобы ты мог понять.

Он кивает, берет мою руку в свою, добавляя мне уверенности этим маленьким жестом.

— Я была в квартире Ричарда, пыталась разобрать его гардероб и нашла коробку. Внутри были личные вещи. Бумаги, подтверждающие мамины права на фирму, дарственную на квартиру, которую купила для нас компания. Еще была книга. Книга Джейн Остин. Я полистала ее, и оттуда вылетело письмо.

Слова иссякли, мне нечего добавить.

Вдох — выдох. Вдох — выдох.

— Я понял, о чем ты.

— Он писал, что ему жаль, писал, что моя мама была права насчет него, — я делаю глубокий вдох. — Мама сказала ему, что нам будет лучше без него. Он потерял все, а она сказала ему такое.

Престон кивает.

— Как она могла сказать такое? Как она могла сказать ему, что нам будет лучше, если он сгинет? Это ее вина.

— Я знаю, что ты сейчас зла. И это понятно, что ты винишь мать. Но твой отец явно переживал кризис, он не мыслил рационально в тот момент. Он чувствовал, что у него нет другого выхода, кроме как уйти из жизни. Ты можешь винить свою мать сколько угодно, это неизбежно. Но из того, что ты рассказывала мне о ней, очевидно, что она винит себя не меньше. Тебе нужно простить ее.

— А его? Как мне простить его? Как мне простить тот факт, что он не любил меня достаточно, чтобы остаться на этом свете?

— Ты должна принять это своим сердцем, понять, что он действительно чувствовал, что у него не было иного выбора. Он был в шоке. Простить и любить его, несмотря на его поступки.

— Не знаю, смогу ли я.

— Сможешь и простишь. Ты удивительный человек, и, если кто-то и способен на прощение, то это ты.

— Откуда ты знаешь?

— Потому, что я верю в тебя.

И опять он находит правильные слова. Слова, которые я так хотела услышать. Слова, которые мне нужно услышать.

— Это будет исцелением твоего горя. Простить ее. Простить его.

— Ты так говоришь, будто знаешь это наверняка.

— Знаю.

Выгибаю бровь, глядя на него.

— Речь о моем личном опыте, я не хочу сопоставлять это с твоим.

— Или ты просто не доверяешь мне ту частью своей жизни.

— Доверяю, — изрекает он на выдохе. — Я рассказывал тебе, что, когда учился в колледже, у меня была девушка. Мы встречались. С одной стороны, она была безупречна, но была и другая сторона ее жизни. Это сейчас я знаю, что она страдала от биполярного расстройства, но в то время, естественно, ничего не знал. Она была бесшабашной и веселой, но когда она была не в себе, это было печально… — его голос затихает. — Она совершила самоубийство на втором курсе.

— Мне очень жаль. В этом причина?

— Что я стал психотерапевтом? Да. Я никогда не видел знаки, если бы только знал — как, я бы помог ей пройти через ее кошмары.

От удивления мои глаза увеличиваются, сердце усиленно бьется в груди.

— Кошмары? — шепчу я, глядя на него, собирая кусок головоломки, подходящий друг другу. — О, мой Бог. Все это время ты был так напуган, что у меня трансфер, ты был со мной, потому что… Я замена? Ты пытался найти способ для себя, чтобы исправить свои ошибки?

Престон теряет самообладание, наклоняется вперед, обхватывает ладонями мое лицо, и прежде чем я понимаю, что происходит, он набрасывается на меня, яростно целуя.

Когда мы останавливаемся, его неровное дыхание щекочет мои губы.

— Как ты можешь сомневаться во мне? Как ты могла подумать, что это нечто другое, что происходит между нами?

— А что между нами происходит? Что ты чувствуешь ко мне?

— Все. Я чувствую, что ты для меня все. Ты все, о чем я думаю и мечтаю, каждая секунда без тебя — это вечность. Думаешь, это не убивает меня? Думаешь, что это не причиняет мне боль?

И снова наши губы сливаются, пробуют друг друга, наслаждаясь каждым прикосновением языка.

Движение его большого пальца заставляет меня полностью открыться для него, и он дарит мне всепоглощающий поцелуй.

Сильные руки тянут меня ближе. Они окружают меня, пленят, сильнее связывают меня с ним.

Его прикосновение возбуждает.

Каждый дюйм моей кожи загорается, желая испытать более пьянящее чувство.

Престон отстраняется, но наши глаза закрыты.

Я чувствую, как его дыхание щекочет мои губы.

Наше дыхание смешивается.

Наши губы едва соприкасаются, мы вдыхаем друг друга.

Страсть между нами набирает обороты.

Обвиваю руки вокруг его шеи, он поднимает меня на руки и направляется к спальне. Оказавшись в комнате, Престон опускает меня на кровать и, прежде чем отступить, дарит еще один глубокий поцелуй. Его ледяные голубые глаза изучают меня.

Он молча снимает свою одежду… а потом раздевает меня.

Мое тело сотрясается и дрожит от эмоций, воздух вокруг нас наэлектризован.

Это больше, чем секс.

Это больше, чем утешение.

Он не произносит вслух, но я вижу это в его глазах. Есть лишь двое влюбленных людей.

Когда он возвращается ко мне, то начинает с крошечных поцелуев на шее, затем пробирается вниз к ложбинке груди. Я чувствую его теплые руки. Мое тело выгибается навстречу, чтобы дать волю его пальцам, ласкающим оба соска. Кончиком языка он выводит круги на одном, потом другом. Он лижет с осторожностью, пока я не начинаю стонать от удовольствия.

Мне нужно больше. Намного больше.

— Пожалуйста, — умоляю я, и он отвечает на мои мольбы, удобнее располагаясь между ног.

Рваный вдох эхом проносится через комнату. Его пальцы — катализатор моего безумного желания, его рука скользит между нами, находя удобное положение.

Страсть наполняет мою кровь. Необходимость почувствовать его внутри — это все, о чем я могу сейчас думать.

С жадностью ласкаю его напряженную длину, дразня чувствительную кожу.

Престон толкается вперед, и когда входит, у меня перехватывает дыхание.

Откидываю голову на подушку и закрываю глаза, пока он берет меня снова и снова. 

С каждым новым толчком я теряюсь в ощущениях.

— Открой глаза. Я хочу видеть. Хочу видеть всю тебя.

Открываю глаза и теряюсь в голубом море. Весь мир уплывает. Вдохи и стоны ослабевают, дрожь утихает, я всем телом прижимаюсь к нему.

Его руки сильнее сжимают меня, а дрожь его тела отдается во мне. Престон наклоняется и нежно целует мою шею, дразня языком.

— Продолжая наши отношения, чувствую, что воспользовался тобой. Я хочу тебя, хочу тебя больше, чем ты можешь себе представить, но дело не только в моем удовольствии, все намного серьезнее, хотя, по идее, я должен был помогать тебе.

— Это и было бо́льшим. И ты сам это подтвердил. Ты открылся мне, поведав свою историю. Каждая крупица, которую ты дал, помогла мне.

Он отводит взгляд.

— В чем дело Престон? — он не смотрит на меня. — Просто скажи мне.

— Ева…

— Нет, не говори мне просто… Ева. Не после всего случившегося. Ты знаешь, это что-то значило, что это намного больше. Неужели ты не видишь?

— Мы все еще не можем быть вместе. Я твой врач.

— Ты больше не мой врач.

— Семантика.

— Как ты можешь говорить так? Ведь то, что происходит между нами, это не просто так. Как ты можешь оттолкнуть меня теперь? Ты боишься? Чего? Того, какой я могу стать? Что я стану похожей на нее? Из-за моего отца?

— Я боюсь. Но дело не в этом. Я боюсь другого, последствий того, что мы сделали, и всего того, что мы узнали. Все будет напрасным, если мы пойдем по этому пути. И хоть ты уже не мой пациент, но это не значит, что у меня не будет неприятностей, если узнают про нашу связь. Я все еще могу потерять лицензию на работу, и тогда не смогу больше быть волонтером в больнице. Я не смогу помогать людям. И, честно говоря, после того, что мы только что узнали о твоем отце, это еще более веское основание для трансфера. Между потерей Ричарда и появлением подавленного воспоминания об отце, возможно, ты неосознанно проецируешь свое чувство покинутости на меня. Ты могла бы найти кого-то более опытного, того, кто поможет тебе понять, что то, что ты действительно чувствуешь не трансфер. До тех пор мы не можем видеться.

— Пожалуйста, не отпускай меня. Ты — все, что у меня есть.

— Но вот в этом-то и проблема. Я не могу быть твоим костылем. Ты сама должна научиться держать себя.

Его слова повисают в воздухе. Они крадут кислород, как ядовитый газ, медленно убивая меня.

— Что теперь? — интересуюсь я, все еще лежа в его объятиях. Наши сердца по-прежнему бьются в унисон.

— Вернемся к тому, что было раньше.

— И как это было?

— Я каждый день мечтаю заполучить возможность переписать прошлое, чтобы никогда в тот день не заходить в больницу.

У меня такое же желание, но я молчу…

Скажи, что этого достаточно. Рискни ради меня. Борись за меня. Дождись меня.

Три недели я не виделся с Евой, и это меня убивает. На душе тяжело из-за того, что я сделал, поскольку сказал ей, что мы не можем быть вместе, все приведет к общественному осуждению.