— Я знаю, что она маленькая, и скорее похожа на чулан, полный отстой, но…

В какой-то момент я перестала слушать, что говорит моя подруга.

— Все идеально.

Неважно, насколько маленькой была эта комната. Это будет мое личное пространство.

— Серьезно?

— Это больше, чем идеально, — воскликнула я, и в этот раз позволила себе гораздо больше эмоций.

— Да! Разве это не здорово?

— Лучше и быть не может.


Забавно, как быстро все изменилось за последние годы. Тогда я наслаждалась каждую ночь, что могу спать в своей новой кровати. Теперь, я боялась того, что мог принести мне сон. В этом и состоит ирония. Но множество проблем, которые появляются благодаря моей матери, начинают меня доставать. Покачав головой, я направляюсь в бар, в след за мужчинами в идеальных костюмах-тройках. Выпивка позволит снять напряжение.

Утопит страх.

Принесет мне умиротворение.

Увидев свободное место в баре, я сажусь. В сумочке вибрирует мой телефон, вынимаю его и вижу новое смс.

Сидни: Ты где?

Я: Решила пропустить стаканчик в «Уголке».

Сидни: Я буду там в пять.

Милый бармен, которому уже хорошо за двадцать, со светлыми, взлохмаченными волосами, посылает мне озорную ухмылку.

— Что я могу сделать для тебя, сладенькая? — спрашивает он с южным акцентом, который такой же приторный, как и его внешний вид.

— Стопку текилы, — кричу я сквозь громкую музыку, переполняющую пространство. Через несколько секунд я возвращаюсь из своих блуждающих мыслей, глядя на маленький шот, появившийся предо мной на деревянной барной стойке.

— Двадцать баксов.

Я поднимаю на него глаза. Он сказал двадцать баксов?

— За шот текилы?

На его лице появляется ехидная улыбка:

— Да.

— В таком случае, это должна быть лучшая текила, которую я когда-либо пробовала.

На что он смеется.

— О, да, она такой и будет, — он снова ухмыляется, а я подношу выпивку к моему рту, подмигиваю и глотаю огненную жидкость. Этот красавчик улыбается и поднимает брови.

— Повторить?

— Следи, чтоб стакан не пустел, — теперь уже я ухмыляюсь, когда через пару секунд подношу ко рту новую стопку.

Вторая порция обжигает меньше, чем первая, отчего я чувствую, как в моем животе разливается тепло.

— Эй, там, убийца. Полегче с шотами. Сколько их уже было?

Я смотрю через плечо, вижу Сидни, стоящую позади меня. Её брови нахмурены, губы плотно сжаты.

— Только два, но кто будет их считать?

— Вот ты и будешь. Завтра ты возвращаешься на работу или забыла?

— Я бы хотела.

Я машу рукой, чтобы привлечь внимание бармена.

— Еще одну.

— Ева, ты должна остановиться.

Она подходит ближе, положив свою руку на мою, чтобы попытаться остановить меня.

— Я не хочу, — раздраженно говорю я.

— Ева, что с тобой происходит?

Повернув голову, я поднимаю на нее бровь.

— Что ты имеешь в виду? Разве девушка не может пойти в бар и выпить?

— Мы знакомы больше двух с половиной лет, почти столько же живем вместе, и ты никогда не вела себя как любительница выпивки. Конечно, признаю, мы пили коктейли, но и то после работы, а не ходили в бар, чтобы пропустить стаканчик на сон грядущий. Какая тебе после этого работа на утро? Ну, это совсем на тебя не похоже. Я имею в виду, я все понимаю, но...

Я закрываю глаза и выдавливаю стон.

— Я просто хочу спать, Сид. Сегодня я снова навещала маму, и это было ещё хуже, чем обычно. Ей было очень плохо. После визита к ней, я не хочу думать о том, что у меня снова будет очередная бессонная ночь, или еще хуже...

Я останавливаю себя вовремя, чтобы не наговорить лишнего, что я пытаюсь таким образом заглушить голоса и не увязнуть в очередном ночном кошмаре. Она не сможет понять этого.

Сидни протягивает руку и берет мою. В ее глазах забота, как будто она слышит слова, которые я не озвучиваю.

— Алкоголь не избавит тебя от кошмаров, детка. Думаю, что пришло время обратиться к кому-нибудь.

— Может быть, — шепчу я.

И все равно ищу взглядом бармена, поднимаю руку, чтобы подать знак, что я хочу продолжить.


*** 

Мое тело свободно. Нет никакой скованности. С каждым выпитым мной шотом «милый бармен» становится «горячим барменом». Кажется, его зовут Остин, и его шутки все смешнее и смешнее, пока я не сгибаюсь пополам в приступе смеха.

— Ты готова ехать домой? — спрашивает у меня Сидни.

— Неа, — хихикаю я, после очередной шутки Остина.

— Я просто не могу оставить тебя здесь.

Сидни прищуривает глаза, а я подмигиваю ей.

— Я буду в порядке. Остин позаботится обо мне.

— Это-то меня и беспокоит.

Я смеюсь, и Остин ухмыляется.

Сидни приближается ко мне и шепчет на ухо:

— Ты уверена?

— Абсолютно. Я буду в порядке. Иди домой спать.


*** 

Где я, черт побери?

В голове все стучит, словно работает отбойный молоток. Во рту сухо и губы слиплись, когда я их открываю. Как будто я наелась мела. Неприятный вкус. Противно. Я пытаюсь потереть лицо, прогоняя сон, но вместо этого обнаруживаю потеки на подбородке, сущий кошмар.

Может, текила не такая уж удачная идея.

Тем не менее, это сработало. С алкоголем, просочившимся в мою кровь, я отключилась, даже несмотря на то, что не в своей постели. Первый раз за последние несколько недель у меня был полноценный ночной сон.

Сажусь, осматривая себя. Я полностью одета и в постели одна. Слава Богу. Возможно, все не так уж плохо. Не то, что я бы не наслаждалась ночью в постели с Остином, но мне не хотелось быть при этом в стельку пьяной и ничего не помнить после.

Выйдя из комнаты, я осматриваюсь в чужой квартире. Он храпит, свернувшись калачиком на диване. Я даже не удосуживаюсь попрощаться. Ситуация и так достаточно неудобная для меня, принимая во внимание то, что вчера я была сильно пьяна. Черт, надеюсь, я не наговорила всяких глупостей, или еще хуже, опозорилась. Сидни и мне, возможно, следует подыскать другой бар.

Парень спит, но вдруг начинает бормотать, как будто он вот-вот проснется. Я воспринимаю это как сигнал, чтобы побыстрее убраться за дверь.

Нью-Йорк довольно спокойное место в шесть утра, пока еще темно. Единственный звук — мягкий гул проезжающих мимо такси. Это напоминает мне о звуках машин, которые можно услышать только в ночной тиши. Когда я возвращаюсь в свою квартиру, похмелье начинает отступать. Звуки и архитектура зданий меня отвлекают. Меня буквально завораживает сложная структура каждого дома, мимо которого я прохожу. Они как отпечатки пальцев, ни одно здание не похоже на другое. Каждое строение уникально и по-своему красиво.

Оказавшись на своей улице, я прибавляю темп. Рабочий день начнется уже через несколько часов, и необходимо попасть в офис до девяти, а мне еще нужно в душ и собраться.

Спустя час я готова к выходу. Поскольку у меня был перерыв, я решила приехать пораньше и сделать максимум работы. Но я отстаю от намеченных планов, и вот уже бегу, стараясь не попасть в самый час пик. Тяжело дыша, я прохожу турникет охраны, а затем спешу к лифту. Он открывается практически мгновенно.

Такое чувство, что сейчас у меня начнется судорога. Мышцы дергаются, глаза слезятся, я подаюсь вперед, сутуля плечи, припадая трясущимися руками к холодной металлической поверхности стены. Мне приходится столкнуться лицом к лицу со своим страхом. Возвращаюсь в место, которое так сильно напоминает мне о моей утрате, кажется, будто кто-то вновь вскрыл рану на моем сердце. Нацепив улыбку на лицо, я стараюсь обуздать эмоции и выхожу в холл. Но моя улыбка лишь фикция. Это ложь. Она показывает, что я в порядке. Но я не в порядке. Каждая улыбка это мольба. Каждая улыбка это молитва, чтобы никто не увидел мою боль. Чтобы никто не понял, как сильно я страдаю после смерти Ричарда.

Мое сердцебиение учащается. Я в порядке. Я буду в порядке…

Это странно — быть здесь. Все в корне неправильно. Душа компании ушла, и в то время как люди вокруг меня смирились, я не могу игнорировать его отсутствие. Ричард был не только боссом, он был во всех смыслах жизнью этой компании. Теперь он ушел, это место выглядит как оболочка того, что было раньше. Это как если бы мне нужна подсказка, чтобы понять происходящее. Само по себе ничего не изменилось, но все по-другому.

Я следую вглубь офиса. Дымка печали задерживается на лицах нескольких человек, которые уже здесь. Краем глаза я замечаю, что они смотрят, изучают, обсуждают. Они шепчутся и задаются вопросом, где я была. У меня большое желание заползти в нору и спрятаться. Вместо этого, с полной решимостью я расправляю плечи. Говорю «доброе утро», направляясь к своему столу, и надеюсь, что они не могут увидеть меня через мою маску.

В течение следующих нескольких часов я отвечаю на все письма, которые пришли за эти две недели, пока я отсутствовала. К счастью, Сидни помогла мне, выполняя кое-что из моей работы, пока меня не было. Без нее мне никогда бы не справиться со всем этим, учитывая мое состояние после похорон.

Как будто мои мысли магическим образом выманивают ее, и я вижу, что Сидни идет прямиком ко мне.