Где-то между мистером Дарси, оскорбляющим Элизабет, и тем моментом, как они поверили во всепоглощающую любовь, которая возможна только в сказках, я проваливаюсь в сон. В этот раз у меня нет никаких видений. Нет страха, никакого нарастающего кошмара, который, как я боялась, преследует меня последние несколько дней. Наконец-то я обрела покой, хотя и временно, но я приветствовала эту передышку.

В это утро я просыпаюсь с новыми силами, и это хороший знак, чтобы начать подготовку к работе. Это неизбежно, что я должна вернуться в офис. Прошло почти две недели с тех пор, как я покинула больницу, и я не могу прятаться вечно. Мой двухнедельный отпуск подходит к концу, и мысль обо всем, что я пропустила на работе, вызывает у меня головную боль. Я массирую виски. Нет, головная боль прямо сейчас мне не нужна. У меня слишком много дел. Впервые с тех пор, как умер Ричард, у меня появился аппетит. Я не могу стать похожей на скелет и предстать в таком виде перед Сидни. Когда она рядом, я чувствую, что она наблюдает за мной. Вижу тревогу в ее глазах.

Сегодня у меня урчит живот, призывая утолить голод. Мне необходимо питание и энергия. Направляюсь на кухню, достаю хлопья, молоко и сажусь, в это время звонит мой телефон... Сидни. Я не удивляюсь, она часто проверяет, чтобы убедиться, что я в порядке.

— Эй, — отвечаю я, но это выходит непонятно, потому что я жую кукурузные хлопья.

— Я в порядке, просто решила перекусить.

Я кладу ложку на стол и встаю, чтобы попить. Кран оживает, и я наливаю себе стакан холодной воды.

— Как работа? Есть что-то новое, что мне нужно знать?

— Не-а, у тебя отпуск. Я не собираюсь обсуждать с тобой работу, — говорит она строгим голосом, от чего я невольно улыбаюсь. — О, черт, звонок на другой линии. Я тебе перезвоню.

Я даже не успеваю попрощаться, прежде чем слышу короткие гудки. Сажусь ближе к своей чашке, беру ложку, но тут мой сотовый телефон снова звонит. Мой рот расплывается в улыбке. На этот раз она быстро. Но когда я смотрю на телефон, то понимаю, что этот номер мне не знаком. Должна ли я ответить? Любопытство побеждает, и я провожу пальцем по экрану.

— Алло?

— Это Ева Гамильтон? — спрашивает незнакомый голос.

— Да, это я. Кто говорит? — мои плечи напряжены, время идет, и я по-прежнему жду.

— Привет, меня зовут Памела. Я звоню из юридической конторы Милтона Шварца. Он адвокат, занимается делами Ричарда Стоуна. У вас есть минутка поговорить?

— Да. Конечно. Чем я могу вам помочь?

— Мистер Шварц хотел бы обговорить время, чтобы встретиться с Вами, чтобы обсудить завещание мистера Стоуна. Вы сможете завтра приехать в наш офис?

Завтра, завтра, завтра, слово повторяется в моей голове несколько раз. Смогу ли я встретиться с ним? Смогу ли я справиться с этим? Я боюсь того, что он мне скажет. Но у меня нет выбора. Я должна сказать «да».

— Да, я могу завтра встретиться с мистером Шварцом.

— Какое время было бы удобно для вас, мисс Гамильтон?

— Я могу приехать около полудня. Будет ли он свободен в это время?

Звук пальцев, выстукивающих по клавиатуре можно слышать даже по телефону.

— Да, мистер Шварц сможет встретиться с вами в это время.

Памела диктует адрес, после чего я вешаю трубку, уже опасаясь того, что же будет завтра.



Стирая различия между сном и явью, я просыпаюсь и открываю глаза. Кошмары прошлой ночи были такими же, как и все предыдущие. Мне нужна помощь, но я боюсь в этом признаться. Пот выступает над моей верхней губой, и я закусываю щеку изнутри. У меня сводит живот от мысли, что в ближайшее время я должна встретиться с адвокатом Ричарда. Меня терзает странное предчувствие, страх, словно лед, сковывает мои вены. Нацепив фальшивую улыбку, я изо всех сил стараюсь сделать вид, что я в порядке. Но все равно это не помогает, и улыбка исчезает с моих губ.

Вы не можете лгать самому себе.

Через час, когда я, наконец, добираюсь до двери его кабинета, я встречаюсь с пожилым человеком. Ему около шестидесяти, и он одет в темно-синий костюм с соответствующим галстуком.

— Здравствуйте, мисс Гамильтон. Пожалуйста, проходите. Моя помощница Памела предложила вам что-нибудь выпить? Не желаете ли кофе? — он улыбается. Его отеческая улыбка напоминает мне Ричарда.