Говорю «до свидания», боясь того, что мои ноги могут подкоситься, и я бессильно рухну, но вместо этого я расправляю плечи и высоко держу голову. Будет много времени, чтобы принять все это, разваливаясь на куски. Но сейчас я не позволю ему увидеть, как сильно мне больно. Знаю, что ему тоже больно, но, к сожалению, время играет против нас.



Позже ночью я лежу в постели со своим подарком в руке. Мне нужно открыть его, но разве я смею? Как только я это сделаю, все официально закончится. Собрав все силы, я разворачиваю бумагу. Внутри коробки записка.


«Ева, я хочу, чтобы ты это носила. Он будет ловить твои кошмары и поможет с ними справляться.

Престон»


Это крошечное золотое ожерелье с подвеской «Ловец снов», и это все, что у меня осталось. Я распадаюсь на части тут же, в постели. Спустя некоторое время слышу стук в дверь, но не отвечаю.

— Ева?

Тишина.

— Милая?

Сидни просовывает голову в приоткрытую дверь. Я не удосуживаюсь ответить или даже изобразить приветственный жест, кутаясь под тяжелым одеялом.

— Ты в порядке?

Не получив ответа, дверь скрипит, и я вижу ее ноги около прикроватного столика. Кровать провисает, когда она садится на краю.

— Ты меня пугаешь. Ты не выходишь из комнаты с тех самых пор, как вернулась из поездки. Не хочешь поговорить об этом?

Я отодвигаю одеяло и смотрю в ее карие глаза.

— Нечего рассказывать, — говорю я себе под нос, надеясь, что она поймет намек… что я не хочу говорить.

Иногда самые удивительные моменты — это те, о которых мы не можем говорить. И так было каждый раз, когда Престон был рядом. Наша близость зажгла во мне огонь. Как я могу рассказать ей про это? Я хочу сохранить все в памяти для себя, не хочу ни с кем делиться.

— Я не смогу помочь тебе, если не буду знать, что случилось.

— Ничего не случилось, Сид. Все было удивительно. Все было прекрасно. Это были лучшие два дня в моей жизни. Но все закончилось. Это все, что могло быть, — два дня. Два гребаных дня — это все, что я получаю.

Гнев и печаль пропитывает каждое мое слово.

— Хочешь знать, как я? Я запуталась.

— Ты не запуталась.

— Уверяю тебя, так и есть, — ее взгляд встречается с моими, и воздух в комнате становится напряженным. Я изображаю фальшивую улыбку, глядя ей в глаза.

— На тебя это не похоже. Конечно, последние пару месяцев для тебя были тяжелыми, но ты самый сильный человек, которого я знаю. Даже после того как Ричард оставил нас, тебе удалось заполучить одного из крупнейших клиентов для фирмы. Это не случайность. Если ты смогла проделать подобную работу, ты сможешь пережить этот разрыв.

— Это даже не разрыв. — дуюсь я.

— А что же?

— Как мы можем назвать это расставанием, когда он даже не был моим. Разве было что разрывать?

— Хорошо, ты просто дала волю эмоциям. После всего, что ты пережила, ты пройдешь и через это.

— Знаю, что ты права. Мне просто интересно, сколько может вытерпеть человек. Вот, к примеру, моя мама. Что стало для нее последней каплей?

— Ты когда-нибудь думала о том, чтобы спросить ее?

Я прищуриваю глаза, глядя на Сидни.

— Каждый день. Каждый раз, когда я прихожу к ней, я пытаюсь задавать ей вопросы, но она слишком больна, чтобы что-то ответить. Честно говоря, я даже думаю, что она не понимает, что ее поведение ненормально.

— Может, ей нужен психотерапевт. Есть кто-нибудь на примете? — шутит она, и я посылаю ей убийственный взгляд. — Слишком рано?

И я строю ей рожицу.

— Да. Думаю, что так.

Она изображает большие щенячьи глаза, и я не могу удержаться от смеха.

— Ладно, я собираюсь принять душ. Может, сходим поужинать или лучше закажем на дом?

— Пожалуй, мы закажем китайский еды на вынос. Немного глутамата натрия позволит тебе почувствовать себя лучше.

— Сид, уверена, что заявление фактически не соответствует реальности. Думаю, что они запретили глутамат за то, что тот действительно плохо на тебя влияет.

— Как не назови… один фиг.